Зотова поглядывала в заднее окно. Машины Варламова видно не было. Обнаружила она «Вольво» на стоянке у дома. И перед квартирой отчего-то почувствовала себя виноватой, словно действительно была на свиданке. Как себя вести с Иваном, Елена Петровна тоже не понимала.
В квартире не горел свет – судя по всему, Иван уже лег. Душ она принимала намеренно долго, чтобы оттянуть возможный разговор с Варламовым, а когда вошла в спальню – режиссера в супружеской койке не обнаружила. Что означало, похоже, развод и возвращение в хрущевку с фонтаном. Варламов часто работал по ночам и спать порой ложился под утро, но всегда засыпал рядом с ней, хотя у него в кабинете был уникально мягкий и удобный диван.
Юркнув в постель, Зотова потушила ночник и попыталась уснуть, но уснуть не получалось. И Елена Петровна разозлилась! В конце концов, она ни в чем не виновата! Она не на свидание ходила, а на спецзадание! Зотова набросила халат и отправилась в кабинет Варламова, чтобы устроить Ивану разборку. Иван Аркадьевич не спал, сидел в темноте, курил и думы думал.
– Вань, скажи честно, что ты делал сегодня в загородном клубе «КуЛ»? За мной следил?
Варламов молчал, сидел насупившись.
– Вань, ты ревнуешь, что ли? – Варламов хмуро молчал. – Ваня, я что, разве похожа на женщину, которая будет крутить лямуры у тебя за спиной с криминальными авторитетами? Или ты думаешь, что у меня на старости лет помутнение рассудка случилось?
– Ты встречалась с криминальным авторитетом? – удивился Варламов.
– Ну да, у меня спецзадание было, надо было раскрутить на откровенность криминального авторитета Колю Лукина по кличке Кудесник. Ты что, ревнуешь меня, Ваня?
– Ничего я не ревную, – обиделся Варламов. – Я просто тебя страховал. Ты же вечно лезешь туда, куда не надо. И потом – совершенно не обязательно было так фуфыриться и рычать на меня, как тигра.
Зотова подошла к Варламову и поцеловала его в макушку.
– Прости меня, я больше так не буду, – улыбнулась Зотова.
– Будешь, – вздохнул Варламов. – Ладно, прощаю! И ты меня прости. Знаешь, как тяжело иметь молодую жену? И вообще, я больше тебя в таких роскошных туалетах на встречу ко всяким хмырям криминальным не пущу. Я чуть не скончался, когда увидел, как тебя в лимузин загружают и увозят в ночь.
– Дурак ты, Вань. Ты же знаешь, что мне никакие хмыри, кроме тебя, не нужны. Нашел молодуху, – хихикнула Зотова. – И вообще, я бабкой стану скоро, забыл?
Варламов расхохотался.
– Не желает ли моя бабка кофе в постель? – пошутил Иван Аркадьевич.
– Бабка желает в постель тебя, – хихикнула Зотова. – Пойдем спать. В субботу у меня выходной. Давай проведем целый день вместе?
– Не получится, – вздохнул Варламов. – Тебе Полинка звонила. Она хочет прошвырнуться с тобой в субботу по магазинам.
– Полина? По магазинам? Со мной? – ошарашенно переспросила Елена Петровна. – Ой! Наверное, она с Пашкой поссорилась. Ну, паразит, я ему задам жару!
– Лен, ну что ты паникуешь? Почему сразу – поссорилась с Пашкой? Может, Полечка тебя хочет привлечь к очень приятному занятию – покупке детских вещей для внуков. Сходи, купи ребятам все необходимое. Я в доле. Развеешься заодно. А то ты, кроме как трупами и убийцами, ничем не занимаешься.
– Ладно, схожу. А ты чем заниматься будешь?
– Поработаю, – вяло ответил Варламов, затушил сигарету и поднялся. Елена Петровна по тону мужа поняла, что работать Варламову не над чем. Когда его захватывала какая-то идея, режиссер так загорался, что это передавалось всем. Глаз у Варламова по-прежнему не горел, и Елена Петровна все больше чувствовала свою вину.
Глава 21
ЖАЛОБНАЯ КНИГА
Наконец распогодилось. В «Макдоналдсе», как всегда, было полно народа. Полина предложила Елене Петровне занять столик на улице, но пришлось подождать, когда место под солнцем освободится. Они оказались не единственные, кто мечтал насладиться долгожданным весенним теплом. Нахальные воробьи пикировали на тарелки с недоеденным и воровали жареный картофель, под ногами ворковали голуби.
Зотова созерцала, пытаясь радоваться жизни. Ей хотелось хотя бы на пару часов выкинуть из головы дела и неприятности, которые навалились в конце недели как снежный ком.
В Москве-реке было найдено еще одно тело. На этот раз – сутенерши Петренко. Убийца украсил голову жертвы венком из одуванчиков, а на груди вывел шариковой ручкой «Сука Любовь». Ясно было, чьих это рук дело, – Кудесник послал ей пламенный привет. Он ее дразнил, сволочь. Кудеснику, однако, не повезло. Свидетелем расправы над «мамкой» оказалась проститутка Агнива, которую в свое время покалечил криминальный авторитет, оставив ей на память о воспитательной беседе безобразный шрам на лице. Смерть любимой «мамки», которая не вышвырнула изуродованную девушку на улицу и сделала ее звездой панели, ненависть к Коле Лукину сыграли в судьбе криминального авторитета роковую роль. Агнива записала убийство на сотовый телефон и прямиком направилась с записью к Реброву. Вадим сработал безупречно. Кудесника и его шестерок взяли по горячим следам в клубе «КуЛ», в тереме, где совсем недавно с ним встречалась Елена Петровна.
Задержание для Кудесника стало полнейшей неожиданностью. Следы замести он не успел, и улик против него, помимо записи с телефона Агнивы, было достаточно, чтобы засадить его за решетку на длительный срок. Вслед за Агнивой в отдел по борьбе с организованной преступностью потянулись другие осиротевшие панельные девочки, которые вывалили правоохранительным органам столько криминальной информации на Колю Лукина, что теперь авторитету грозило не одно уголовное дело, а несколько. Криминальная разборка Любы Петренко по кличке Гарам и авторитета Коли Лукина закончилась ничьей. Сутенерше, правда, повезло меньше, но она добилась своего – освободилась от «крыши». Коле Лукину следовало внимательней прислушиваться к совету господа. Ему же ясно, божественным языком, было сказано: «Коля, уймись».
После задержания и ареста Кудесника Зотова вздохнула с облегчением. Напряжение и страх за Полечку ушли, но появилась новая проблема. Данила Долгов отказался от своих признательных показаний, настрочив с помощью адвоката гнусную жалобу в следственный комитет, в которой заявил, что показания он дал под сильным давлением следственных органов, пребывая в тяжелом психологическом стрессе в связи с самоубийством собственной матери. Долгов-младший утверждал, что не отдавал отчета своим действиям, когда подписывал протокол, а признательные показания ему диктовали, поэтому они полностью сошлись с предварительной версией следствия по делу. В жалобе Долгов сообщил также, что следственные органы в лице следователя Елены Петровны Зотовой проигнорировали важные фактические доказательства его невиновности – показания Марты Клименко, которая подтвердила его алиби на момент убийства Котовой.
Спас положение Шнайдер. Зотова боялась, что брат Екатерины Долговой откажется от сотрудничества со следствием, пожалеет племянника. Арсений Шнайдер племянника не пожалел, напротив, он был настроен решительно на то, чтобы сын сестры понес наказание за свой поступок, и дал официальные показания о том, что видел Данилу Долгова в компании с Яной Котовой незадолго до ее убийства. Показания Шнайдера шли в противовес показаниям Марты Клименко о том, что Данила Долгов приехал к ней в девять вечера в нетрезвом состоянии и провел у нее ночь. Расхождение в свидетельских показаниях по делу об убийстве Котовой и необходимость тщательной их проверки дали Елене Петровне дополнительное время и основание для продления срока задержания Долгова и проведения дополнительных следственных мероприятий. Откажись Арсений Шнайдер от своих слов, Данилу Долгова пришлось бы выпустить под подписку о невыезде, чего, по мнению Зотовой, делать было категорически нельзя. Елена Петровна ни на минуту не сомневалась, что Долгов-младший немедленно сделал бы ноги, а Долгов-старший ему бы посодействовал в этом.
