Но сама она думала только о том, что у Паши не хватит духу ее уличить. Тем более что нож, которым она зарезала Теплову, она уже выбросила, а тот, которым завладел Павел, ровным счетом ничего доказать не мог, потому что не имел к преступлению никакого отношения.
— Ладно, я пошел, — буркнул Павел, подходя к двери.
Но он не мог уйти, не задав вопроса, который мучил его больше всего.
— Скажи, Женя… Вот ты ее убила, и что? Тебе стало легче? Ты счастлива теперь?
Она призадумалась. Прядь волос свисала ей на левый глаз — и, как всегда, она не сделала движения, чтобы ее поправить.
— Ты знаешь, Паша… Вот я сидела до твоего прихода, пила чай, и душа у меня не болела. Совсем.
— Это не ответ, — сказал он, открывая дверь.
— Это не вопрос, — вздохнула она, когда следователь уже вышел и не мог ее слышать.
Потом она пожала плечами, закрыла свой чемоданчик, который Павел забыл запереть, и шаркающей походкой направилась в другой, более просторный кабинет станции, где на столе остывал электрический чайник.
— Ты не поверишь, — сказала хорошенькая и кокетливая медсестра Лариска, просовывая голову в дверь, — но в «Мечте» произошло еще одно убийство! С ума они все там, что ли, посходили?
Евгения зевнула.
— План по убийствам выполнен и перевыполнен, дорогие товарищи… Давай лучше чай с печеньем пить.
— А что ты домой не едешь? — спросила медсестра. — Твоя смена ведь уже кончилась…
— Щас, чай допью и поеду, — отозвалась Евгения. — Следователь тут заходил, спрашивал кое-какие подробности… я ему объяснила… — Она встряхнулась. — Надо, наверное, чайник опять включить, а то чай совсем остыл.
Когда Паша возвращался домой, он заметил на противоположном тротуаре человека, чье лицо показалось ему смутно знакомым. Тот брел под дождем, держась за голову, что-то бормотал себе под нос, и его одежда почти вся промокла.
Когда Аркадий понял, что он может оказаться подозреваемым в убийстве, его первой мыслью было — скрыться, и как можно скорее. Но когда он прибежал на стоянку, машины, в которой он приехал в Дубки, на месте не оказалось. Охрана тоже куда-то исчезла.
Аркадий взялся за сотовый, стал звонить, но никто не отвечал. Тогда он двинулся куда глаза глядят, на ходу соображая, что ему теперь делать.
Кажется, в Дубках есть вокзал, но где он находится? К тому же у него с собой мало наличных, а все деньги на нескольких карточках.
С непривычки он заблудился, не зная, куда идти, а вскоре опять начал лить дождь. Тут сверкнула молния, над городом что-то оглушительно взорвалось, и банкир увидел на противоположном тротуаре Пашу Малышко, который пристально смотрел на него.
Надо сказать, что Паша не узнал в этом озябшем, измученном толстяке того самоуверенного типа, который всего несколько часов назад орал на него и угрожал размазать по стенке. Однако банкиру явление следователя показалось знаком свыше, причем знаком настолько нехорошим, что он повернулся и бросился бежать так быстро, как ему позволяла его комплекция. Паша поглядел ему вслед, с недоумением пожал плечами и, зайдя во двор своего дома, позвонил в домофон.
— Лида, это я… Открой.
— Где же ты был? — воскликнула перепуганная жена, открывая дверь квартиры. — Ты даже мобильник дома оставил, я не знала, где мне тебя искать, если что…
— Лида, будет тебе, — ответил Паша, обнимая ее. — Просто я обязан был кое-что проверить.
— Ты весь мокрый, — с упреком заметила жена, отстраняясь от него. — Я же просила, чтобы ты взял зонт…
Но тут она увидела на его лице хорошо знакомое ей торжествующее выражение — и аж замерла от любопытства.
— Так ты узнал, кто это сделал? Паша!
— Нет, — уклончиво отозвался он. — Но я знаю, ради чего это было сделано. И в общем… — Он закусил губу. — В общем, у меня нет права никого судить.
…Несколько минут проблуждав по темным улицам (кое-где в Дубках электричества оставалось ровно столько же, сколько и во времена незабвенного императора Александра Освободителя), Аркадий увидел прямо перед собой дом старинной постройки, к которому кое-как была прилеплена надпись белыми буквами на синем фоне: «ПОЛИЦИЯ».
После неожиданного появления Паши (Аркадию все казалось, что он слышит позади себя его шаги) это был уже второй знак, и банкир больше не стал колебаться. Он вошел.
— Вам что, гражданин? — спросил дежурный.
Аркадий не сразу вспомнил требуемые слова.
— Явка с повинной, — выдохнул он. — Я… Я убил свою жену.
И, так как ноги его не держали, повалился на стул.
Дежурный только бросил взгляд на пятна крови на одежде банкира, на его обреченное лицо и побежал за капитаном Теличкиным, который как раз собирался уходить.
— Слышь, капитан… Там мужик… Говорит, убил кого-то. По описанию похож на того, который сбежал из «Мечты»… ну, там, где прихлопнули свидетельницу…
Теличкин оторопело посмотрел на него, на дождь, который лил за окном, и со вздохом стал расстегивать куртку.
Через четверть часа в просторном кабинете с высокими потолками плавали облака дыма. Аркадий рассказывал, плакал и курил, курил, рассказывал и плакал.
— Двое детей, — бормотал он, — вот такие… — Он показал рукой от пола. — Я ж не хотел… Честное слово, не хотел!
Теличкин, заполнявший протокол, сморщился и покрутил головой. Если убил мать собственных детей, то у убийцы по закону их отберут, и родительских прав лишат однозначно.
— Я же на все ради нее готов был… — шептал Аркадий, жадно затягиваясь сигаретой. — Деньги — на! Шмотки, цацки — пожалуйста… Зачем ей этот актеришка? Что она в нем нашла?
Измученный Теличкин только вяло кивал.
А банкир продолжал вести речь дальше, то и дело сбиваясь. Она ему такого наговорила… Сказала, что никуда с ним не поедет… И зачем-то собиралась встретиться со следователем. Следователя ей подавай…
Во втором часу ночи, оформив все бумаги должным образом и предупредив начальство, Теличкин вышел из кабинета. В коридоре ему попался один из младших оперов.
— Ну что? Раскрыли убийство бабы, которая замочила актрису? — жизнерадостно спросил молодой опер.
— Да что тут раскрывать, из показаний свидетелей и так все ясно, — пожал плечами Теличкин. — Плюс явка с повинной… Теперь не отвертится. — Он помолчал. — Только за Пашу Малышко обидно. Он ведь почти прижал Алмазову… А теперь поди докажи, что это она была. И московский хрен с горы заберет себе всю славу…
— Да, не повезло Паше, — хмыкнул опер. — А у меня тут опять угон машины с Новониколаевской… Задолбали, блин!
…Паша Малышко лежал в кровати с открытыми глазами. Его жена давно спала, повернувшись на бок.
