Франциск немедленно принял меры предосторожности. Его жена Клод ни на шаг не отходила от королевы, пока короля не было в замке. Марию также везде сопровождала госпожа д'Омон, статс-дама, которая даже спала в личных покоях королевы.
Целых шесть недель продолжались увеселения, а потом английская знать, нагруженная подарками, отправилась восвояси. Остался только Суффолк, один лишь Суффолк – посол Генриха VIII во Франции.
После коронации Марии королевская чета совершила торжественный въезд в Париж, сопровождавшийся многочасовым карнавалом с ряжеными, картонными замками и всяческими увеселениями. Мария сияла, а вот ее мужа торжества слишком утомили, и потому Людовик не присутствовал на пиру. Тем не менее потом он целыми неделями проводил время, словно юноша: танцевал, охотился, поздно ложился и рано вставал.
Венецианский посол однажды цинично заметил:
– Ослепление красотой жены вскоре убьет этого больного старика…
После свадебных торжеств король с королевой поселились в Турнеле, мрачном парижском замке, и стали вести довольно странный образ жизни.
По утрам король, измотанный ночными трудами, еле поднимался с постели, на несколько минут выходил в сад, а потом возвращался в спальню и снова ложился. От усталости у него сильно дрожали руки и ноги.
– Извините меня, дитя мое, – говорил он Марии, – я чувствую себя утомленным и хочу прилечь…
Раздраженная тщетными усилиями супруга, королева покидала покои и быстрым шагом направлялась в дальнее крыло замка. Там, в одной из комнат, она раздевалась и ложилась в постель… Через несколько минут в маленькую дверь, открывавшуюся в редко посещаемую галерею, входил улыбающийся герцог Суффолк…
Довольно долго никто не знал об этих встречах, и тайна бы, наверное, умерла вместе с любовниками, если бы не офицер королевской стражи по имени де Гриньо. Прогуливаясь однажды по упомянутой галерее, он вдруг услышал странные стоны. Крайне удивленный офицер толкнул дверь комнаты, которую считал пустой, и без колебаний вошел. Зрелище, представшее его взору, потрясло честного де Гриньо до глубины души. Не замеченный любовниками, он тихо покинул комнату и вернулся к себе с горящими щеками, храня в памяти образ совершенно голой королевы…
Де Гриньо, смущенный увиденным, не знал, что же ему предпринять, но в конце концов, поразмыслив, решил написать графине Ангулемской, справедливо полагая, что уж она-то не останется безразличной к подобной новости. И, разумеется, де Гриньо не ошибся.
Луиза Савойская, получив послание королевского стражника, не на шутку встревожилась. И вовсе не потому, что ее расстроило распутное поведение молодой королевы, а потому, что герцог Суффолк вполне мог помочь Людовику XII заиметь наследника. Тогда бы ее сын Франциск навсегда потерял права на престол…
От одной этой мысли Луизу бросило в холодный пот, и она немедленно собралась в Париж.
Уставшая, но полная решимости помешать маленькой англичанке лишить Франциска законного права на престол, графиня Ангулемская приказала нести себя прямо в замок Турнель. Не отдохнув ни минуты, она явилась в апартаменты Суффолка, который в это время сочинял очередное письмо своему государю.
– Надеюсь, я не опоздала, – с порога заявила графиня. – Мне стало известно о ваших отношениях с королевой, и я считаю необходимым предостеречь вас, поскольку вы ведете себя крайне неосмотрительно. Вы не можете не знать, что королева, изобличенная в прелюбодеянии, равно как и ее любовник, за содеянное отвечает головой. Разумеется, в прямом смысле…
Однако молодой человек остался невозмутим. Он смотрел на гостью ясным взглядом, и ей пришлось от угроз перейти к посулам. Недолго думая, она пообещала Суффолку ренту в 50 тысяч ливров и земли в Сентонже за то, что он немедленно покинет французский двор. Зная, что в случае смерти Людовика они с Марией смогут наконец быть вместе, Суффолк согласился.
Чтобы исчезновение Суффолка не вызвало ненужных толков, Франциск Валуа пригласил англичанина на охоту в Амбуаз, где этой осенью развелось множество кабанов. Страстный охотник, Суффолк не устоял перед соблазном и сразу же дал согласие, хотя необходимость расставания с Марией приводила его в отчаяние. Однако нужно было держать слово, данное графине Ангулемской, и Чарльз решил не появляться больше при дворе, чтобы его отъезд в Англию остался незамеченным.
Решив убрать с дороги англичанина, Франциск Валуа устроил после охоты пир, во время которого представил английского посла очаровательной Марии Бабу де ля Бурдезьер, своей любовнице. Дабы добиться цели, он пожертвовал бы даже собственной женой, будь она чуть-чуть попривлекательней.
Красавица Бабу умела обращаться с мужчинами, и два дня спустя Франциск мог преспокойно вернуться в Турнель.
Королева Мария, видя, что милый Чарльз избегает ее, очень расстроилась, но долго печалиться она не умела и потому обратила свой взор на другого молодого человека. Им был ее собственный пасынок Франциск Валуа.
Очарованию королевы трудно было сопротивляться, и вскоре Франциск бросился к ногам Марии и едва не подарил ей сына, появления которого так боялась Луиза Савойская.
Увлечение его было столь велико, что Франциск позабыл обо всем на свете, но, слава богу, совершить безумие ему помешал тот же самый господин де Гриньо, который в свое время уже предупреждал его мать об опасности.
– Черт побери, – сердито сказал честный офицер герцогу де Валуа, – что вы собираетесь сделать? Разве вы не понимаете, что эта хитрая и испорченная женщина стремится лишь к тому, чтобы родить от вас ребенка? И если ей удастся произвести на свет сына, вы сразу же превратитесь в простого графа Ангулемского и никогда не станете королем Франции!
Франциск признал правоту де Гриньо и пообещал ему быть впредь благоразумным… но вскоре выяснилось, что перед чарами Марии он все же устоять не смог. Тогда господин де Гриньо, поняв, что молодой человек попал в сети коварной женщины и не в силах отказаться от своей любви, уведомил обо всем графиню Ангулемскую.
Нетрудно представить гнев Луизы Савойской, узнавшей о безрассудном поведении сына, который сам мог лишить себя короны. Примчавшись в Париж, она устроила Франциску сцену – единственную за всю жизнь, ибо Луиза обожала своего сына, – и сцена эта была столь ужасна, что Франциск испугался. Гнев матери возымел действие. Франциск все понял и стал избегать Марии.
В декабре 1514 года над Парижем разразилась настоящая снежная буря. Стояли сильные морозы, а ветер вырывал с корнем деревья и сносил крыши с домов. Голодные волки, преодолев страх, подходили к человеческому жилью.
В просторных залах королевского замка, несмотря на разожженные везде камины, холод пробирал до костей. Сквозняки, гулявшие по длинным коридорам и обширным покоям, вздымали обивку стен. Пламя свечей колыхалось, бросая причудливые дрожащие тени на стены и высокие потолки.
В Турнеле медленно угасал Людовик XII. Чувствуя приближение конца, он все больше терзался мыслью о том, что станется с его дочерью Клод, если Франциск Ангулемский последует дурному примеру своего короля. Зная, что Франциск был влюблен в королеву, Людовик в тревоге шептал:
