Она дернулась вперед и назад, и каждое ее движение означало дополнительную стимуляцию, потому что вибратор продолжал работать, а эрегированный член мужчины все так же был вставлен глубоко внутрь ее. Она слышала, что издает какие-то странные плачущие звуки, пока, находясь в полубреду от удовольствия, позволила этим людям делать с ней все, что они хотят.
После этого Натали потеряла счет тому, сколько еще раз она кончила, и перестала понимать, что с ней вообще делают. Некоторые девушки вернулись. Они тщательно лизали и сосали ее сокращающийся клитор, пока она не кончила снова, а их маленькие гибкие пальчики творили с ней свою магию. Они прижимались к стенкам влагалища, мягко массировали точку G, пока сладкая боль не наполняла все ее тело и она не сотрясалась в еще одном приступе оргазма.
Она потеряла чувство времени и пространства. Единственное, что имело значение, было удовольствие, которое она получала, и чудесное ощущение того, что она наконец могла отказаться от контроля в пользу желаний других ради того, чтобы получить такую невероятную награду.
В конце концов Роб заговорил.
— Этого достаточно, — произнес он, и, к своему собственному стыду, она закричала от разочарования, потому что она не хотела, чтобы это прекращалось. Но все мгновенно повиновались ему и оставили ее одну, все еще пылающую и дрожащую после этого сексуального марафона.
Никто больше не держал ее лодыжки и запястья, но она чувствовала себя слишком измотанной, чтобы двигаться. Каждый ее мускул, казалось, полностью утратил способность напрягаться, и она чувствовала себя так, будто все ее кости стали жидкими, а сама она практически невесома. Это было невообразимое чувство, которое вряд ли когда-нибудь повторится еще раз.
— Ты действительно много почерпнула из нашего курса, — сказал Роб, снимая с ее глаз повязку. — Надо поздравить твоего учителя:
Натали, все еще задыхаясь, кивнула:
— Я точно не зря потратила свои деньги.
Роб улыбнулся:
— Разумеется, нет, это очевидно. Теперь ты можешь уехать, когда тебе удобно. Больше никаких уроков не будет, потому что ты в них больше не нуждаешься. Что касается моей прощальной речи, ты также можешь пропустить ее. Правила ты и так знаешь. Я бы сказал, что ты одна из наиболее талантливых наших учениц. Не так ли, Саймон?
— Я видел и лучше, — лаконично ответил Саймон.
Глаза Роба сузились.
— Ты уверен?
— Да.
— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас забыл о том, что это всего лишь обучение и тут нет места личным чувствам между учителем и учеником. И в случае, если ты все же слегка об этом позабыл, я думаю, будет лучше, если Натали уедет прямо сейчас.
— Я не могу отвечать за Натали, но я думаю, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что я никогда не забываю о правилах, — резко ответил Саймон.
Натали понимала, что ей нужно что-то сказать, что угодно, лишь бы прекратить подозрения Роба.
— Я знаю, что обучение изменило меня, — сказала она, сев и начав искать свою одежду. — Но оно не сделало меня другим человеком, и Саймон, откровенно говоря, не мой тип.
— Рад это слышать, — сказал Роб и протянул руку. — Надеюсь, что мы увидим тебя на одном из наших ежегодных собраний. Они больше похожи на двухдневные вечеринки, проводятся на Рождество и на Пасху и примерно в это время года тоже. Это уже, разумеется, будут не уроки, а просто собрания людей, которые знают, как доставить себе удовольствие, если ты понимаешь, о чем я.
— Конечно, я поняла, буду рада приехать, — ответила Натали с улыбкой.
Роб вышел из комнаты, и Натали открыла рот, чтобы заговорить. Но Саймон предостерегающе повел глазами в угол комнаты, и она догадалась, что их еще и снимают.
— Я думаю, ты можешь идти, — решительно сказала она. — Я оденусь, соберу вещи и поеду домой.
— Я отнесу твои вещи в машину, когда ты будешь готова, — сказал Саймон. Но его голос прозвучал полностью безразлично, и Натали надеялась, что таким образом они смогут сбить Роба со следа.
К тому времени, как Саймон пришел к ней в комнату, чтобы взять ее сумки, Натали уже переоделась в светло-бежевый льняной костюм, под которым была надета блузка цвета сирени.
— О, я вижу, ты снова надела броню бизнес-леди, — заметил он.
Ей не хотелось говорить, что это было сделано для того, чтобы забыть о том, что произошло внизу. Ей нужно было как-то вернуться в привычное русло, чтобы снова открыть в себе черты деловой женщины, и, как ни смешно это звучало, одежда помогала ей в этом.
— В нем удобно путешествовать, — ответила она.
Он слегка улыбнулся:
— Разумеется. Как я мог подумать иначе. Давай, я возьму это.
Они вышли из комнаты в полном молчании. Натали на секунду оглянулась, и у нее перед глазами предстала картина, как она висит на балке, держась пальцами за лодыжки. Но она мгновенно отвернулась, зная, что пришло время оставить все это позади.
Саймон молчал, пока они не подошли к машине.
— Надеюсь, поездка была приятной.
Натали с удивлением посмотрела на него:
— Это все, что ты хочешь сказать?
— Думаю, да.
— Ты выглядишь раздраженным. Что случилось?
— Ничего. — Он быстро взглянул на нее, но сразу же отвел глаза, избегая зрительного контакта.
— Тебе не понравилось то, что происходило со мной недавно? — спросила Натали.
— Мне все равно. Я это уже сто раз видел. Все повторяется с момента открытия.
— Но это расстроило тебя, не так ли?
— Нет.
— Я не верю тебе.
— Мне все равно, веришь ты мне или нет.
— Нет не все равно, — сказала Натали, хватая его за рукав пиджака. — Это имеет значение для нас обоих. Ты это прекрасно знаешь.
— Осторожнее, — тихо сказал Саймон. — Даже здесь есть возможность, что нас снимают.
— Скажи мне правду. Тебе не нравилось то, что ты видел?
— Да, — признал он неохотно. — Мне это очень не нравилось. Это я хотел быть внутри тебя, я хотел вставлять в тебя вибратор, и я хотел доставлять тебе все то удовольствие.
— Неужели ты ревнуешь меня? — Она не смогла сдержать радости в своем голосе.
— Тебе это нравится, не так ли?
— Только потому что мне не все равно.
Он тяжело вздохнул.
— Это не важно, все равно тебе или нет. Я не собираюсь рисковать своей работой здесь, и мы вряд ли когда-нибудь еще встретимся.
— Но мы могли бы, — взволнованно произнесла она.
— Как?
— Ты мог бы работать у меня.
Саймон недоверчиво посмотрел на нее и рассмеялся:
