– Даже страшно думать, что…
– Да? – Я жадной стервятницей нависла над миссис Крошкер, так что наши носы почти соприкоснулись.
– …что это сделано намеренно.
Я затаила дыхание.
– Вы хотите сказать, что кто-то столкнул ее со стремянки?
– Ну нет! – Миссис Крошкер откинулась на стуле. – Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Людей не убивают. По крайней мере, знакомых людей. Это все телевидение… Я хочу сказать, миссис Хаскелл, что у некоторых людишек могут завестись грязные мысли и пойдут разговоры, будто бедняжка Гертруда намеренно упала с лестницы. Потому что жизнь ей стала не мила. Разумеется, все, кто хорошо ее знал, ни на секунду не поверят в этот вздор. Покончить с собой… Кто угодно, только не такая богобоязненная женщина, как Гертруда Гигантс, но…
– Миссис Крошкер! – Я стиснула ее трясущиеся руки. – Вы напрасно беспокоитесь. Это же была самая обычная стремянка, а не парашютная вышка. Никто не кончает счеты с жизнью, бросившись со стремянки. Скорее всего, миссис Гигантс стало нехорошо, она потеряла равновесие и… неудачно ударилась головой.
Миссис Крошкер вяло улыбнулась.
– Наверное… Я совсем потеряла разум.
Мы дружно исторгли вздох облегчения. Мое соображение было столь же верно как в отношении самоубийства, так и в отношении убийства. Если некто желал смерти миссис Гигантс, то вряд ли стал бы ждать, когда она взгромоздится на стремянку, чтобы столкнуть ее оттуда. Уж больно ненадежный способ. А вдруг жертва как ни в чем не бывало вскочит на ноги и ткнет в обидчика указующим перстом? А что, если истина кроется где-то посередине? Что, если этот самый некто проник в кабинет, когда миссис Гигантс стояла на стремянке? Судя по моей странноватой беседе с Рокси, миссис Гигантс была чем-то не на шутку обеспокоена и хотела посоветоваться с подругой. Что, если человек, в тайну которого миссис Гигантс каким-то образом проникла, вошел в кабинет, повздорил с домработницей и, потеряв самообладание, толкнул стремянку?..
– Вы были так любезны. – Голос миссис Крошкер мигом вернул меня к действительности. – Не будь у меня все дни расписаны по часам, я бы с радостью поработала у вас. Но если… – она судорожно всхлипнула, – вам требуется домработница, я могла бы поговорить с Трикси Маккинли, когда она вернется из отпуска. Насколько помню, это произойдет послезавтра. Трикси посвободнее, чем я. Бедная девочка! – Миссис Крошкер вздохнула. – Трикси будет больше всех нас потрясена, когда узнает о смерти Гертруды.
– Почему?
– Потому что именно она должна была сегодня утром стоять на этой стремянке. Гертруда лишь подменяла Трикси. Она всегда была такой предупредительной… При необходимости у нее непременно нашелся бы часок-другой, чтобы выручить кого-нибудь из нас.
– Очень любезно с ее стороны, – согласилась я. – И буду искренне вам признательна, если вы попросите вашу подругу поработать у меня.
– Трикси… она не просто моя подруга. Она мне как дочь, которой у меня никогда не было. – Сморщенное личико миссис Крошкер засветилось улыбкой. – Она мне все-все-все рассказывает о своем молодом человеке. Хотя, по правде говоря, юноша так себе. Я даже боюсь, уж не собирается ли он бросить бедную девочку. Но я вновь заболталась, а вам, милочка, наверное, пора идти. Вы уж простите старую дуру, миссис Хаскелл.
Я улыбнулась.
– Рада была с вами познакомиться, миссис Крошкер, несмотря на печальные обстоятельства.
Схватив сумочку, я наконец опомнилась и спросила, не подвезти ли мою новую знакомую. Но миссис Крошкер ответила, что должна встретиться со своей коллегой по клану домработниц Бетти Штырь. Они договорились вместе перекусить и пройтись по магазинам.
– Ее, наверное, что-то задержало, – пояснила миссис Крошкер. – Но Бетти обязательно придет. Она знает, что я буду ждать. Как же я ей расскажу о Гертруде… – И она снова расплакалась.
Я попрощалась, чувствуя себя так, словно бросаю ребенка на произвол судьбы. Внезапно рядом раздался сварливый женский голос. Несмотря на то что обращались явно не ко мне, я на всякий случай повернула голову. У стойки, напротив свирепой раздатчицы, стояла пара. Раздатчица по-прежнему яростно размахивала поварешкой, давая посетителям понять, что они сюда пришли не лясы точить, а заниматься делом, то есть питаться.
– Ты же знаешь, Эдвард, что я хотела сходить в эту самую «Абигайль» с тех самых пор, как твоя мамочка рассказала, какие чудеса там подают. – На голове у женщины было одно из тех незатейливых вороньих гнезд, что требуют уйму времени и денег, а поверх розового мохерового пальто наброшен шелковый шарф в демонстративно весенних тонах. – Не могу выразить, как я зла!
Она швырнула на поднос завернутые столовые приборы.
– Да, дорогая, – смиренно забормотал супруг. – Но что я могу поделать? Не я же поставил эти гнусные пикеты у входа в ресторан. И если бы ты настояла на том, чтобы все-таки проникнуть внутрь, я был бы рядом с тобой!
– Как же! – едко отозвалась обладательница вороньего гнезда. – Трусливо прятался бы под моей юбкой!
Женщина презрительно хрюкнула и хлопнула мужчину по руке, когда тот потянулся за булочкой с маслом, в которой, говоря по справедливости, не очень нуждался – его щеки мерно колыхались наподобие клубничного желе.
– Конечно, я испугался, – согласился он и куснул себя за палец. – Как и всякий разумный человек, когда на него так орут. И вообще, в моем понимании покорно выслушивать, как тебя обзывают кровопийцей, каннибалом и убийцей, не самое лучшее времяпрепровождение, но если ты готова рисковать жизнью…
Я не могла больше этого слышать. Теперь стало понятно, почему Фредди, преодолев свое отвращение к физическим нагрузкам, прискакал из ресторана отговаривать меня совать нос в «Абигайль». Моего драгоценного кузена привело вовсе не сочувствие и желание помочь. Он жаждал лишь одного: чтобы я убралась восвояси и не столкнулась с пикетчиками-вегетарианцами. И ведь пройдоха Фредди даже не соврал! С невинным видом он сообщил, что ресторан осаждают народные массы. Так оно и есть. Вражеские массы. И Бен тоже не в силах был уделить мне хотя бы минутку своего времени, поскольку отгонял официантов от окон на тот случай, если противники кровопролития вздумают закидать «Аби-гайль» каменьями.
Эскалатор спустил меня к пахучим ароматам фирмы «Эсте Лаудер». Отсюда всего несколько шагов до выхода на Рыночную площадь. Юркнуть в машину и помчаться к «Абигайль»? Нет, я там окажусь через две минуты, а мне требуется время, чтобы успокоиться и все хорошенько обдумать. Злость на Фредди улеглась – в конце концов, он ведь заботился в первую очередь обо мне. Но ярость продолжала душить меня. Как эти травоядные смеют осаждать нашу милую «Абигайль»! Ворваться бы в гущу пикетчиков и зрезать им как следует зонтиком. Ну уж нет, я не доставлю им такой радости. Кроме того, кому станет легче, если меня закуют в кандалы и бросят в застенки?
Солнечный свет золотистой пыльцой лился на мостовую. Ну почему, черт возьми, погода всегда на стороне врагов? Вот хлестал бы ливень, пикетчики и носа бы из своих домов не высунули. Тоже мне правое дело без мук и страданий!
