С какого же конца, господин Гончаров, что-то я вас не понимаю?
Ты прекрасно все понимаешь, не придуривайся. Начать нужно с ограбления банка – обезвредить грабителей и убийц, а уж потом спокойно заняться сокровищами.
Тут я с вами абсолютно согласен, но уж как покажут обстоятельства.
Недавно, в старой сортирной яме, они тебе уже показали.
Ну и зануда ты, Гончаров!
* * *
Госпожа Рафалович позвонила вечером следующего дня, когда мы с тестем играли в шашки-рюмки. Я крупно выигрывал и посему едва держался на ногах.
– Французское посольство на проводе, – взяв трубку, представился я.
– Господин Гончаров? – несколько удивилась старуха. – Кажется, я не вовремя.
– В самый раз, я намеревался сегодня вам позвонить и отклонить ваше предложение, поскольку оно идет вразрез с моими морально-этическими принципами.
– Благодарю вас. Могли предупредить и вчера, – сухо вылепила мадам и швырнула трубку, но уже через минуту позвонила вновь. – Я надеюсь, у вас достанет порядочности не заниматься поисками моих ценностей в своих интересах.
– Я тоже на это надеюсь, – ответил я и в свою очередь бросил трубку.
– С кем это ты так? – спросил обиженный мною тесть.
– Да есть тут одна подруга из Франции. Надоела хуже горькой редьки. Алексей Николаевич, помните, несколько дней назад я просил вас раздобыть домашние адреса Голубева и Кондратова?
– Конечно помню и с поставленной задачей справился. Но ты сам не захотел влезать в эту историю.
– Уже захотел. Я займусь этим делом не далее как завтра.
– А меня-то в долю берешь?
– Ну куда же я без вас денусь. Старость надо уважать.
* * *
…Юлия Федоровна Кондратова, вдова застреленного проверяющего, проживала на втором этаже типового дома в двухкомнатной квартире. Броская двадцатипятилетняя блондинка, она встретила меня в легком халатике, небрежно накинутом прямо на голое тело. Насколько можно было судить, она уже оправилась от пережитого потрясения. Несколько секунд растерянно, ничего не понимая, глядела на меня, пока наконец уяснила, что от нее требуется, и хотела захлопнуть дверь, но мой вовремя подставленный башмак лишил ее этой возможности.
– Юлия Федоровна, простите ради бога, я только на минутку! – взмолился я, протискиваясь в дверную щель.
– Ну что вам нужно? – захныкала она. – Что вы все от меня хотите?
– Всего лишь несколько вопросов, – притворяя дверь, виновато ответил я.
– Вы кто – мент или журналист? – гадливо скривив губы, спросила она. – Терпеть вас всех не могу. У меня такое горе, такое несчастье, а вы со своими грязными руками лезете ко мне в душу. Так кто вы такой?
– И ни тот и ни другой. Меня зовут Костей. Я был лучшим другом вашего мужа, а на похоронах не присутствовал, потому как находился в командировке.
– Ладно, быстро задавайте ваши вопросы и уходите, – по-прежнему не приглашая дальше порога, разрешила она. – Только побыстрее.
– В каком настроении в тот роковой вечер из дома уходил Юра? Когда…
На секунду я замешкался, потому что то ли от ветра, то ли по привычке дверь в комнату за ее спиной неслышно приоткрылась и в образовавшуюся щель я заметил волосатую мужскую ногу, лежащую на разобранной кровати. Желтая ступня с крупным большим пальцем была примерно сорок четвертого размера, и, судя по тому, как палец нервно шевелился, я понял, что его хозяин внимательно прислушивается к разговору.
– Ну что вы замолчали? – нетерпеливо подпрыгнула изменщица. – Говорите скорее.
– Да, конечно, простите. Когда он в тот вечер обещал вернуться?
Пальцы желтой стопы выжидающе сжались, а потом большой оттопырился в сторону.
– Как всегда, часам к двум ночи, а настроен он был как обычно. Ничего такого я в его поведении не заметила, и это страшная несправедливость, что менты его подозревают в убийстве и ограблении. Мало того что они пятнают честь погибшего при исполнении, они и мое имя склоняют. Волки позорные.
– Я тоже так считаю, поэтому и пришел к вам. Хочу помочь, хочу не дать запачкать имя Юры Кондратова.
Большой палец, подобно собачьему хвосту, завилял радостно и дружелюбно.
– Скажите, Юлия Федоровна, а с кем последнее время проводил свой досуг Юра? С кем он встречался?
Палец вопросительно замер, как и я, ожидая ответа.
– Ну разве так сразу скажешь? – развела она руками так, что пола халата приоткрыла розовый набухший сосок, а желтый палец облегченно заплясал. – У Юры было много знакомых, и в дом приходили разные люди.
– И все же не могли бы вы выделить кого-то конкретного? Того, кому Юра доверял больше всех?
– Пожалуй что нет. Может быть, Борис Антонов, но зачем это вам?
– Чтобы восстановить истину и справедливость. Вы знаете его адрес?
– Нет, но могу дать телефон.
Стопа вела себя неподвижно, и потому о ее настроении приходилось только догадываться.
– Вот его визитка, – поковырявшись в мужнином бумажнике, протянула она карточку. – А теперь извините, я очень устала.
В свою очередь извинившись перед ней, я покинул квартиру, вышел из подъезда и, обойдя дом, вновь поднялся на второй этаж и занял позицию на межэтажной площадке. Примостившись у мусоропровода, я закурил и приготовился к долгому ожиданию. Вахта моя и впрямь затянулась. Я успел выкурить с сивым дедком не менее десяти сигарет, поругаться с дихлофосниками и познакомиться с двумя очаровательными девами, прежде чем кондратовская дверь открылась и неохотно выпустила молодого здоровенного жлоба. На его наглой роже блуждала перманентная циничная улыбка и непроходящее желание кому бы то ни было разбить морду. Скользнув по мне взглядом, он приостановился, видимо решая, как половчее ко мне прицепиться, но я скромно потупил взор, и орангутанг с видимым сожалением спустился вниз. Через лестничное окошко мне было хорошо видно, как он садится за руль белой «шестерки», номер которой я благоразумно списал заранее.
Теперь дело было за Ефимовым. В конце концов, должен же он что-то делать, если уж напросился в долю! Позвонив ему на работу, я продиктовал госномер и велел разузнать о его владельце если не все, то как можно больше. Кроме того, считав с визитной карточки домашний телефон Бориса Антонова, я попросил узнать его адрес. Заверив меня, что к вечеру все будет готово, довольный моими успехами, тесть положил трубку, а я отправился по второму адресу, к следующей вдове.
Управляющий банком «Энерго» Петр Николаевич Голубев, в отличие от своих охранников, раньше проживал в собственном коттедже на берегу Волги. Его с трех сторон окружали высокие железобетонные плиты, а четвертую охранял крутой речной обрыв. Что и говорить, понимал Петр Николаевич толк в апельсинах, да только не успел насладиться жизнью вполне. Кому-то здорово он помешал. Кому – это понятно, а вот каким образом он им насолил? Или вычислил сам, или ему кто-то на грабителей донес, и он по простоте душевной решил сам с ними разобраться. Вот и разобрался, поиграл в детектива. Одно странно – почему его перед смертью пытали? Ну убрали бы, как положено, за неуклюжий наезд, зачем же зверствовать?
