– Вам кого? – наконец собралась она с мыслями и оправила халатик.
– Мне нужна Зинаида Уткина, – веско сказал я.
– А по какому вопросу? – спросила она, наверняка зная ответ.
– По тому же самому, – подыграл я.
– Кто мне вас рекомендовал? – деловито осведомилась она.
– Наталия Николаевна Федько, – подняв палец, важно ответил я.
– Но я сейчас занята, зайдите через пару часов. Вы знаете мой тариф?
– Не знаю, но дело не в этом, вы, вероятно, подумали, что я один из ваших потенциальных «друзей», так вы ошиблись, я пришел, чтобы просто передать записку Наталии и забрать какую-то там коробку с туфлями.
Проговорив этот длинный монолог, я с поклоном вручил ей записку.
– Так какого же черта ты сушишь мне мозги и отнимаешь время? – С негодованием отбрасывая записку, она скрылась за дверью, чтобы уже через секунду выкинуть мне черную золоченую коробку, заклеенную скотчем. – Привет Наталии, да передай ей, что ты в самом деле придурок.
Отодрав ленту и убедившись, что марки и мелкие доллары на месте, я от души пнул ее дверь, негромко обозвал шлюхой и весело побежал к машине.
* * *
Вадим Мокрецов, тридцатилетний амбал, встретил меня в более подобающем виде. На нем был женский халат, а в зубах трубка. То, что это не его образ жизни, было понятно по тому, как он держит и курит трубку. Парень тужился изо всех сил, залезая в чуждые ему рамки. Ну да и бог с ним, богата дураками земля Русская, а сегодня так особенно.
– Вы ко мне? – томно-снисходительно спросил он и выдохнул в меня облако ароматного табачного дыма. – Вам кто нужен?
– Мне нужен Вадим Мокрецов, – как можно вежливее ответил я.
– Это я, – подумав, согласился он. – Но вам я не могу уделить ни минуты, потому как готовлюсь принять ванну, заходите после обеда. Вы по какому вопросу?
– Я из фирмы «ЭлФитцДжералд» и хочу предложить вам интересную работу, – сказал я, понимая, что только подобными глупостями можно его пронять и проникнуть вовнутрь квартиры и при этом не засветить Федько.
– Вот как, это уже интересно. Прошу вас, будьте так любезны, – посторонился он, пропуская меня в просторную переднюю. – Проходите в комнату, разуваться у меня не принято, – изящно выразился он и вдруг захлебнулся никотиновой горечью, попавшей из мундштука на язык. – Простите. Скверный табак, – откашлявшись, извинился он. – Так в чем состоит ваше предложение и чем занимается ваша фирма?
– Видите ли, господин Мокрецов, разговор у нас с вами предстоит долгий и обстоятельный, а я бы не хотел, чтобы вы меняли свои привычки и до приятного купания забивали свою голову деловой информацией. Спокойно мойтесь, а я, возможно, зайду и попозже. Еще раз извините.
– Нет, нет, – крабом уцепился он за мой рукав, – ванна может и подождать.
– Настоящий джентльмен никогда своим привычкам не изменяет. Именно такое мнение сложилось о вас, и нам не хотелось бы его менять. Всего доброго.
– Вы правы, но подождите, – насильно втащил меня возбужденный джентльмен назад в квартиру. – Не уходите. Я прошу вас: подождите меня ровно десять минут, именно за такое время я принимаю эту чертову ванну. Я вас очень прошу: пройдите в комнату, полистайте журналы, посмотрите телевизор, и ровно через десять минут я буду к вашим услугам.
– Ну ладно, уговорили, – ответил я, недовольно проходя в комнату. – Так и быть, даю вам на все про все аж пятнадцать минут.
Он птичкой упорхнул в ванную, а я, едва услышав шум воды, кинулся на поиски треклятого телефона. Нашел я его на десятой минуте, когда уже перерыл все возможные и невозможные потайные места и хотел отказаться от своей затеи и действовать иным путем. Две пухлые пачки долларов находились в действующем телефоне, механизм которого был заменен на более компактный. Я успел вытащить деньги, кое-как закрутить аппарат, когда шум воды стих и тревожный голос Мокрецова осведомился, по-прежнему ли я его жду.
– Да, разумеется, жду с нетерпением, – ответил я, открывая входную дверь.
– Отлично, сейчас я только оботрусь – и к вашим услугам.
– Поторопитесь. У меня для вас отличный сюрприз, – пообещал я и тихонько прикрыл за собою дверь.
Дурак с курительной трубкой во рту и телефонной в заднице, резюмировал я с удовлетворением, поспешно садясь в машину.
По дороге на дачу я заехал в магазин и накупил настоящей еды и выпивки, так как, по моему мнению, скромное вознаграждение я заслужил.
Ждали меня с нетерпением, а на мой бодрый вид отозвались улыбками. За время моего отсутствия дом протопили, и я с удовольствием снял куртку, из которой не вылазил черт знает сколько.
– Ну что там, Костя? – не выдержал тесть.
– Окорок, колбаса, пельмени от Марьи, – вытаскивая продукты, начал я перечислять их ассортимент. – Копченая селедка, ну а к ней, как и положено, водка.
– Значит, все нормально? – насколько допускал ошейник, вытянула голову Федько. – Все получилось? Вы забрали деньги?
– Да, – возвращая неиспользованное письмо к Вадиму, ответил я. – А с этого напыщенного идиота можешь требовать деньги во второй раз, потому как он не видел, как я забрал доллары.
– Значит, я свободна и могу идти?
– Не торопитесь, Наталия Николаевна, неужели вам у нас не нравится? – захрюкал игриво полковник. – Посидите еще часа полтора-два, покуда я узнаю подлинность купюр и сдам деньги в банк, а Константин Иванович будет вам интересным собеседником.
– Господи, да когда же это все кончится?
– Как только мы обговорим и распишем все формальности. Не скучайте без меня.
– Постараемся. Вы к Людмиле будете заезжать?
– Как получится. Ждите и уповайте.
Он уехал, а я опять остался с этой стервой, преследующей меня, кажется, с самого дня моего рождения. Она сидела перед телевизором, привязанная левой рукой к батарее, а поводком к решетке окна. В мое отсутствие и без моего согласия полковник обрядил ее в мои джинсы и свитер. Одетая таким образом, она сразу обрела уверенность и привычную наглость.
– Константин, а как вам удалось забрать деньги у Вадима? Это почти фантастика.
– Не твое дело, – зло отрезал я, потому что мне вдруг четко и явственно вспомнилась беспомощно лежащая Милка. – Сиди и сопи в две дырки и моли Бога, чтоб доллары оказались настоящими. И вообще, не нервируй меня, Муля.
– Извините. Не могли бы вы сделать мне бутерброд с бужениной и налить немного водки? Это будет моей единственной и последней просьбой.
Выполнив ее пожелание, я уселся у нее за спиной и на журнальном столике устроил настоящее пиршество, так что к приезду тестя меня развезло и мой зареванный вид мог вызвать только жалость и сострадание.
– Подбери сопли, индюк, – посоветовал он от порога. – Сейчас будет серьезный разговор, и я хочу, чтобы ты был в курсе.
