– Что-то не так? – встревожилась Федько.
– Все так, валюта оказалась настоящей, и на этот счет у меня к тебе претензий не возникло. Дело теперь совсем в другом. Ты помнишь тех двух парней, что спасли тебя от верной смерти, когда четверо мужиков пытались тебя убить?
– Еще бы, и большое им от меня спасибо.
– Подожди говорить спасибо. Они утверждают, что прекрасно видели, как, защищаясь, одного из них ты ударила по голове веслом и после этого удара он пошел ко дну и больше его никто не видел.
– Чушь. Это полная чушь, ничего такого быть не могло.
– Может, могло, а может, и нет, но только два посторонних и незаинтересованных свидетеля значат больше, чем вся ваша бандитская шайка. Ты улавливаешь мою мысль?
– Но я никого не убивала! – чуть ли не со слезами закричала Наталия Николаевна.
– А я и говорю, что, возможно, ты не убивала, а может быть, и убила, это я к тому, что если ты начнешь разворачивать против нас бурную деятельность, то конечно же этот факт, подкрепленный двумя свидетелями, обязательно всплывет, ну а если будешь сидеть тихо, то тот покойничек просто и неназойливо останется висеть на твоей совести, не делая никому вреда. Надеюсь, теперь ты меня поняла?
– А вот теперь поняла! Поняла, в какие подлые руки я попала. Ужас!
– У тебя есть выбор. Если не хочешь так, то сделаем по другому варианту, о котором мы уже говорили. А то еще можно всем вместе поехать в ментовку и сдать тебя как убийцу. Какой вариант ты предпочитаешь? Я жду ответа.
– У меня никаких вариантов, кроме тех, что предложили вы, просто нет.
– Ну вот и отлично, я думаю, что по этому поводу следует немного выпить. Хотя прежде я хотел тебе рассказать еще одну интересную деталь. Оказывается, те самые парни отлично видели, что Валентина убили Михаил и Борис. Это же подтверждают Константин Иванович и моя дочь. Наверное, ты тоже это видела? Или я ошибаюсь?
– Нет, полковник, вы не ошибаетесь, все было именно так.
– Вот за это и выпьем, а потом мы поедем в магазин, купим тебе кое-какую одежонку, и на этом наши пути должны навсегда разойтись. Это тебя устраивает?
– Устраивает, – подавленно принимая рюмку, согласилась Федько.
– Тогда, если вопросов больше нет, все в машину, – скомандовал полковник, выключая телевизор. – Назад пути нет.
На первой же барахолке скуповатый тесть купил ей не самый шикарный спортивный костюм, очки и шляпу. Дал денег на дорогу и посоветовал впредь ему на глаза не попадаться.
Покончив с Наталией, Ефимов, неожиданно для меня, направился в сторону реки, а на мой вопрос проворчал что-то неопределенное и нечленораздельное. Предпочитая его не нервировать, дабы не напороться на грубость, я перебрался на заднее сиденье и приготовился немного вздремнуть.
– Хорошая политика! – раздраженно бросил он в зеркало заднего обозрения. – Обгадил все кругом, а теперь можно и поспать. Хоть бы спросил, что с твоей женой!
– Я спрашивал, но вы же не захотели разговаривать.
– Значит, так спрашивал. Значит, так она тебе нужна! – забрюзжал он, но я молчал, потому как прекрасно понимал – ему нужно как следует выматериться и только потом с ним можно начинать нормальный разговор.
– Где сейчас Милка? – спросил я, когда источник его гнева иссяк.
– Там, где надо, там и есть, – проворчал он почти добродушно и свернул к пристани.
– Алексей Николаевич, а что мы тут забыли?
– Дерьмо еще не все за тобой прибрали, – загадочно ответил он и остановился напротив стеклянной будки спасателей. – Пойдем вместе, один я краснеть не намерен.
Открыв багажник, он передал мне два пакета, набитые всякой всячиной, и велел идти вперед. Примерно я уже представлял, что он задумал, и потому довольно уверенно двинулся к стекляшке. Андрей и Гарик как будто и не покидали своего насиженного места, продолжая резаться в карты.
– Доблестным спасателям наш коммунистический привет! – просовываясь в окно, жизнерадостно заорал я.
– Здорово, мужики! – входя через дверь, вторил мне полковник.
– Здравствуйте, – в один голос ответили они и отложили колоду. – Проходите.
– Андрей, Гарик! – влезая в окно, завопил я с новым энтузиазмом. – Тут какой-то Посейдон, царь морей, передает вам дары.
– Ну спасибо ему, – принимая пакеты, ухмыльнулся Гарик. – Не откажемся.
– И это вам тоже от него, – выкладывая на хлипкий столик два сторублевых пресса, дополнил меня Ефимов.
– Не много ли будет? – растерянно спросил Андрей. – Дело того не стоит.
– Стоит, Андрей, стоит, – возразил тесть и, не зная, что делать дальше, закрутился на месте. – Как они себя ведут?
– Все в полном порядке. Они уже осознали, кто кого замочил и кто за кого в ответе. Думаю, проблем больше не будет и ночью их можно отпускать.
– Тогда дайте им вот это. Полковник выкинул на стол еще десять тысяч, и я подумал, что он сдурел.
– А вот этого делать нельзя, – категорически возразил Андрей, засовывая деньги в карман полковника. – Мы их воспитывали совершенно в другом ключе. Получив деньги, они подумают, что мы не правы либо их боимся, и тогда начнется шуршание. Нельзя.
– Может быть, ты и прав, ну ладно, ребята, нам пора.
– Как себя чувствует ваша дочь?
– Терпимо. Как нас найти, вы знаете.
– Вы тоже приезжайте. Встретим по высшему разряду.
– Откуда у вас столько денег? – уже в машине поинтересовался я. – И почему вы их так бездарно транжирите? Зачем было выбрасывать такие большие суммы?
– Чтобы спать спокойно. Как видишь, твои проказы стоят дорого. А деньги, в сумме тридцати тысяч, как и обещал, мне выплатил Ищенко – гонорар за возвращенную заморскую капусту.
* * *
Страдающая Милка лежала на диване и пялилась в телевизор. При беглом осмотре никакого гипса или шины я на ее шее не обнаружил.
– Привет, мать, – беспечно поздоровался я. – Ну как ты тут без меня?
– Без тебя лучше, чем с тобой, – дежурно ответила она, изображая полное бессилие.
– А мы с папой тебе подарок принесли, – загадочно интригуя, заговорщицки глянул я на тестя.
– Можете оставить его себе. Мне твои подарки поперек горла встают.
– Дочка, ну зачем же так, мы от чистого сердца, – укоризненно пробасил полковник и выложил свой увесистый пресс на журнальный столик. – Вот, десять тысяч!
– Сколько? – как куропатка крутанув шеей, заинтересовалась несчастная.
– Десять тысяч, – виновато повторил полковник. – Всего.
– Ладно, оставьте, потом заберу, – снизошла она, словно речь шла о пятерке, и устало закрыла глаза. – Тебе звонил какой-то Лютов, но я послала его к чертям.
