Поскольку винтовка была под рукой, он в мгновение ока вскинул ее на изготовку.
— Вот что, ребята. Я не в настроении, и если у вас в голове мозги, а не коровьи лепешки, вы уберетесь подобру-поздорову без дальнейших пререканий. Если буду стрелять, то не для острастки, ясно? Даю минуту на размышление и две на то, чтобы духу вашего здесь не было!
Перестрелка могла начаться с минуты на минуту. Тот, кто грабит на большой дороге, привычен к риску, да и численный перевес был явно на стороне разбойников. Само собой, они не могли знать, кто еще скрывается за дверцами дилижанса и как много стволов целится в них в эту минуту, но, судя по кротости и услужливости кучера, пассажиры не представляли серьезной угрозы. Таким образом, оставался только Чад с его винтовкой, одной против четырех револьверов.
С другой стороны, винтовка в руках опытного стрелка стоит целого арсенала в неопытных. Вопрос сводился к тому, кто ловчее и быстрее привык управляться с оружием.
Разбойники заколебались. Последовал быстрый обмен мнениями, густо перемежаемый руганью. Чад терпеливо ждал, в глубине души надеясь, что до перестрелки все же не дойдет. Что касается здоровяка, то Чад ни минуты бы не колебался пустить пулю в лоб этому наглецу, но ему вовсе не хотелось стрелять в мальчишку или девчонку, кем бы ни был этот ребенок.
Увы, все кончилось тем, что парнишка (или девчонка, не важно) удрал в кусты, откуда слышалось фырканье привязанных лошадей. Громила отступал медленно, с определенным достоинством, но и он в конце концов скрылся из виду.
Чад опустил винтовку только тогда, когда затих торопливый стук копыт.
— Ну и сглупил ты, приятель! — ворчливо заметил Уилл, засовывая свой «кольт» назад в кобуру. — Надо было отдать им деньги. А если бы в кустах сидела целая банда? Обычно так и бывает.
— Значит, сегодня необычный день, — ответил Чад, пожав плечами.
— Но ты не мог этого знать! — настаивал кучер. — Чистой воды везение, что разбойников оказалось только двое. Однажды мне довелось видеть, как дилижанс просто изрешетили, и в том числе отстрелили одно колесо! Я тогда чудом остался в живых, так-то вот, приятель. Между прочим, нас остановили тогда как раз два грабителя, а банда была из десяти.
— По-моему, эта работа не для тебя, — заметил Чад.
— Я бы давно взялся за другую, да пока не подвернулась, — хмыкнул Уилл, остывая. — А ты вот что, давай перестань горячиться, иначе нам всем по твоей вине продырявят головы!
Чад не стал отвечать колкостью, понимая, что кучер по-своему прав. Зато он не смолчал, когда кое-кто другой попробовал высказаться в том же духе.
— Вы что, совсем спятили?! — закричала старая дева, показывая в окошко свое красное от возмущения лицо. — Подвергать нас такому риску, и ради чего! Ради каких-то чемоданов с тряпками и денег! Как будто человеческая жизнь не дороже их во сто крат!
Ну, отлично! Он совершает геройский поступок, а она снова выливает на него ведро помоев! Кикимора уже стояла на подножке, и Чаду не составило труда выволочь ее наружу за локоть.
— Еще один такой припадок — и я буду трясти вас, пока не вытрясу всю душу! Клянусь, я это сделаю! Советую запомнить, что я никогда не ввязываюсь в ситуацию, с которой не справлюсь. Винтовка при мне, стрелок я меткий, так что нечего обвинять меня черт знает в чем! Что с вами такое, скажите на милость? Только и знаете, что цепляетесь ко мне то с тем, то с другим! Учитесь, черт возьми, держать рот на замке!
Оттолкнув старую деву, Чад пошел убедиться, что с ее сестрой все в порядке. Должно быть, она все еще напугана и нуждается в утешении. Но, заглянув внутрь дилижанса, он встретил только холодный взгляд горничной (казалось, что ничто на свете не могло взволновать горничную сестер Лейтон).
Аманда Лейтон безмятежно спала — что за чудесное создание!
Глава 8
Мэриан пребывала в крайнем унынии. Она не привыкла так часто оказываться в дураках, да еще по собственной воле. Обычно, когда на горизонте появлялся мужчина, пригодный на роль поклонника или хотя бы друга, достаточно было произвести на него общее неблагоприятное впечатление, чтобы тот отказался от дальнейшего знакомства.
Это была ее безотказная тактика: с самого начала не дать сестре повод к ревности. И она пользовалась этим приемом так долго и часто, что делала это почти автоматически.
Вот почему Мэриан старалась всеми силами оттолкнуть Чада с первого дня знакомства. Поэтому вместо благодарности за терпеливые поиски заклеймила его как возможного похитителя. Замысел удался. Оскорбленный в лучших чувствах, Чад с той минуты всячески ее избегал. И все бы хорошо, вот только Мэриан не учла собственных чувств.
Что там скрывать, Чад ей нравился. Даже слишком. Настолько, что взлелеянная в нем неприязнь не остудила ее первоначального интереса. Мэриан все чаще замечала, что напрягает слух в попытках уловить звук его голоса и тайком бросает в окошко взгляды в надежде увидеть его верхом. Это было неразумно — более того, опасно, — но совладать с собой она не могла.
К счастью, Аманда, всецело поглощенная неудобствами путешествия, ничего не замечала. Но если бы она догадалась о том, что Мэриан неравнодушна к Чаду, она бы сделала все, чтобы завоевать его — не для того, чтобы связать с ним свою жизнь, а лишь для того, чтобы навредить Мэриан.
Зато Мэриан могла теперь не утруждаться, подогревая неприязнь Чада. Он и без того смотрел мимо нее. Зачем же она продолжала устраивать сцены, одна другой нелепее? Не ему, а себе она хотела доказать, что сближение невозможно, что нет ни одного, даже самого малейшего шанса, что между ними может возникнуть хотя бы простая дружба. Будь у нее хоть капля надежды, кто знает, какой опрометчивый шаг она могла бы совершить? Нет, этому не бывать! Не ей соперничать с такой хищницей, как Аманда.
Если уж сестра останавливала на чем-то свой взгляд, она шла на все, чтобы заполучить желаемое. С мужчинами у нее был свой метод: переспать один раз, чтобы потом дразнить надеждой на продолжение. Она и не думала скрывать своих похождений от Мэриан — как раз наоборот. Она давала ей понять, что поступит так же с любым мужчиной, к которому проявит интерес Мэриан. Оставалось надеяться, что брак заставит ее остепениться или хотя бы убраться с глаз долой.
Мэриан хорошо помнила сердечную боль тех минут и теперь, из страха, что история повторится, раз за разом выставляла себя в глупом свете. На станции, наткнувшись на Чада, она по привычке рассыпалась в извинениях, но вовремя прикусила язык. Убедить его в своей неуклюжести было мало, требовалось нечто более впечатляющее. Что больнее всего задевает хорошего человека? Обвинение в низости.
В тот момент это казалось удачной мыслью, но позже заставило устыдиться бедности собственного воображения. «Может, вы и били тех, кто послабее?» Нелепое обвинение, ни на чем не основанное и ничем не подкрепленное. Зато оно свидетельствует о ее растерянности.
Казалось бы, хуже не бывает. Как бы не так! Появляются разбойники, Чад встречает опасность лицом к лицу, а она от страха за его жизнь совсем лишается рассудка. Даже непонятно, что хуже: убедиться, что по уши влюблена, или сразу после этого в очередной раз оказаться в его глазах круглой дурой.
