Но вот Вадик кончился и пошли оперативные кадры. Все получилось! Даже номер машины на последнем снимке.
Дома Алешка отложил «очень личные кадры» и принялся рассматривать наши снимки. Я в это время доделывал уроки. И тоже потерял бдительность.
– А это что за снежные чучела? – раздался над нами папин голос. Он бесшумно, еще по своей оперской привычке, вышел из кабинета.
– Это твои родные дети, – сказал Алешка. – Они мерзнут под снегом во имя науки.
– А это? – Я уже стоял рядом и видел, что папа ткнул пальцем в дядьку-водителя. – Кто мерзнет в помещении банка?
– Неустановленное лицо, – сказал я. – Простой водила.
– Так, – папа взял фотографию в руки, вгляделся в неустановленное лицо. – Где-то я это лицо видел.
– В тюрьме, что ли? – спросил Алешка.
– Сейчас узнаем. – Папа прошел в кабинет и позвонил Павлику.
Дверь за собой он не закрыл, и нам все было хорошо слышно.
– Павлик, завтра с утра гони в Управление. Пробей мне Грачева Игоря Николаевича. Профессиональный домушник. И сразу ко мне. Вечером? Ну, можно и вечером. Ты хочешь поужинать в кругу семьи? Пора тебе, Павлик, свою семью заводить. Ладно, дело терпит. Вечером жду.
Папа вернул нам фотографию и спросил:
– Что за дела? Откуда эти снимки?
Алешка почему-то не стал говорить правду. Я потом узнал – почему. Он сказал:
– Пап, этот дядька нам случайно попался. Мы снимали вот его. – Алешка показал на профессора Глотова. – Это великий ученый. Он пил чай с поэтом Менделеевым. И с ученым Некрасовым.
Папа усмехнулся.
– А вот с этим он чай не пил? – и показал на Грачева.
– С этим не пил. Он с нами пил. В батискафе. А потом...
– Все, – сказал папа. – Дальше врать не надо. Бесполезно. Фотографии я забираю.
А они нам и не больно-то нужны. Я так и хотел сказать: «Мы для тебя их и делали».
Папа забрал фотографии и на пороге кабинета сказал:
– И больше – ни шагу! – И закрыл за собой дверь.
– Ты что-нибудь понял? – спросил я Алешку. – Чего это он?
Алешка пожал плечами и очень по-взрослому ответил:
– Каждый должен делать свое дело.
– Это как?
Алешка загадочно усмехнулся:
– Дим, рыбак ловит рыбу, а повар ее жарит. Понял?
Опять понял. Но не совсем. Вернее, совсем не понял. Но промолчал.
Вот кто только эту рыбку есть будет?
Несколько дней прошли довольно спокойно. А потом вдруг нам позвонил Вадик и сказал, что у него серьезно заболел Розовый Принц.
К телефону подошел Алешка, поэтому он и спросил:
– Чем?
– Я не знаю, – жалобно ответил Вадик. – Он чахнет. С одного бока.
– Вадим Иваныч, – взволнованно зачастил Алешка. – Вы не волнуйтесь! Его надо лечить. Я знаю одну тетку, она собак наших лечит. Давайте ее позовем.
Вадик, видимо, совсем потерял голову. И согласился.
Алешка тут же позвонил тете Тане из соседнего дома. У нее не квартира, а настоящая собачья клиника. И она очень отзывчивая. Никогда не откажется помочь больному животному.
Разговор был интересный.
– Что, Алеша, опять с собакой что-то?
– Нет, теть Тань, не с собакой. С Розовым Принцем.
– А это кто? Кот? Морская свинка?
– Это жемчужина.
Тетя Таня долго молчала. Наверное, соображала – что это за зверь? Потом спросила:
– А что с ней? – По этому вопросу она надеялась выяснить будущего пациента.
– Она чахнет. С одного бока.
– Ну приводи, – вздохнула тетя Таня. – К трем часам. Намордник не забудь.
Алешка тут же перезвонил Вадику. Передал слово в слово:
– К трем часам. И намордник не забудьте.
– Это кому... намордник? – растерялся Вадик.
– Я не спросил. Наверное, вам.
– А у меня его нет, – совсем расстроился Вадик. – Никогда не носил.
Алешка не растерялся:
– Тогда при галстуке. В три часа. В одинаковых ботинках.
Вадик принес жемчужину в эмалированной кастрюльке, заполненной морской водой.
– Что за зверь? – спросила тетя Таня, кивнув на кастрюлю. – Таракан, что ли?
Тут все прояснилось. Теперь растерялась тетя Таня.
– Я животных лечу, – пробормотала она. – А не камешки.
– Жемчуг – можно сказать, живое существо, – немного обиделся Вадик.
– Кого я только не лечила, – вздохнула тетя Таня. – Собачек, кошек, крокодилов, змей, синичек, мышек... А вот жемчуг не приходилось.
– А тараканов? – спросил Алешка. – У нас под холодильником таракан чихает. Мама говорит: простудился.
– Тараканов я не лечу, скорее наоборот. Ну, ладно, давайте посмотрим. Кладите вашего принца на стол.
У нее в комнате был специальный стол из пластика, на котором она делала операции и уколы больным собакам, кошкам и крокодилам и над которым висела большая и яркая лампа.
Вадик поставил кастрюлю на стол. Ловким движением приподнял верхнюю створку раковины. Мы с Алешкой ринулись взглянуть и стукнулись лбами. Тетя Таня нас отогнала, но мы все равно успели заметить на боку розовой жемчужины темное, рыхловатое на вид пятнышко.
– Вы специалист в этой области? – спросила тетя Таня.
– Да.
– Тогда вы должны знать, что именно представляет опасность для жизни жемчужины.
– Вы знаете, очень распространенное заблуждение состоит в том, что жемчуг может жить долго только в том случае, если он постоянно соприкасается с теплой человеческой кожей. Якобы это тепло дает ему дополнительную энергию и продлевает жизнь. Но это большая ошибка. Как раз соприкосновение с телом человека сокращает срок жизни жемчужин на 50–60 лет.
– Это все? – скептически спросила тетя Таня. – А вы знаете о том, что в древности богатые красавицы растворяли жемчуг в уксусе и пили его?
– Это ненаучно. Это не в моей компетенции. А зачем они его пили?
– Считалось, что такой напиток придает белизну женской коже и таинственный блеск ее глазам.
– А к чему вы об этом говорите?
– Хочу услышать от вас: что гибельно для жемчужины?
– Вы сами сказали: уксус!
– А что такое уксус?
– Кислота.
– Вот именно. Главный враг жемчужины – кислота.
– Вы хотите сказать, что Розовый Принц подвергся воздействию кислоты?
