– Извиняться будут? - захохотал Алешка. - Прощения просить?
Тут вернулись мама и папа. Папа был весь красный, а у мамы от слез растеклись по щекам ресницы.
– Отсмеялись? - буркнул Митёк.
– Мы больше не будем, - пообещала мама.
– Будете, - пообещал Алешка. - Митёк завтра опять за медом пойдет.
– Герой, - сказал папа.
Утром Митёк был уже в форме. Потому что на ночь мама еще раз смочила его «раны» содовым раствором.
Он долго топтался перед зеркалом, разглаживал бороду и довольно урчал:
– На человека похож, правда?
Алешка взглянул на него.
– Очень похож.
– На кого? - подозрительно обернулся Митёк.
– На человека, - кивнул Алешка. - Которого вчера пчелы покусали. Самые любимые и послушные. - И добавил серьезно: - Гречневые.
– Я думал, ты мне друг, - вздохнул Митёк.
– А что? - насторожился Алешка.
– Хотел тебе лодку дать. Резиновую. С веслами. Но раз уж так…
– Друг, друг, - поспешил Алешка.
– Не врешь? - Митёк еще раз оглядел себя в зеркале.
– Он у нас никогда не врет, - поддержал я Алешку, меня тоже лодка заинтересовала. - Только в крайнем случае.
– Да? - с сомнением в голосе произнес Митёк. И повернулся к Алешке.
Тот ответил ему ясным и честным взглядом.
– Ну пошли. Только умоюсь.
Умывался Митёк тоже по-особенному. Во дворе, под водосточной трубой, у него стояла громадная бочка, полная дождевой воды. Митёк раздевался до пояса и долго плескался возле бочки, повизгивая и покрякивая от удовольствия.
– Люблю совершать омовение, - приговаривал он, - живительной природной влагой.
Однажды он попросил Алешку слить ему на спину этой живительной влаги целый ковшик. Ну, и конечно, Алешка полил его так, что Митьку пришлось срочно менять не только брюки, но и ботинки.
И меня не удивило, что Алешка вдруг как-то задумчиво сказал Митьку:
– Может, не надо, дядь Мить. А то вы весь израненный.
– Ну что ты! Как раз мне это поможет.
Да, меня это не удивило. А надо бы удивиться…
Митёк поплескался - Алешка при этом очень внимательно почему-то за ним наблюдал, - и мы пошли в волшебный сарай, и Митёк снял с полки свернутую в тугой комок резиновую лодку.
– Так, Алексей, - сказал он. - Ты поищи пока лягушку, а я весла достану.
– Лягушку? - удивился Алешка.
– Ну! Надо же лодку накачать, проверить.
Алешка, ни слова не говоря, только пожав плечами, вышел из сарая на поиски лягушки - он еще доверял взрослым, их уму и опыту.
Митёк приладил стремянку, взобрался на нее, пошарил на верхней полке и вытащил два алюминиевых весла с красными лопастями. И небольшой брезентовый мешочек с привязанной к нему длинной веревкой. В нем что-то звякнуло.
– Держи, тезка, - сказал Митёк и передал мне мешочек. Я едва не выронил его - такой он был тяжелый. - Там старые гайки, - объяснил Митёк. - Это вроде якоря.
– Что это у тебя, Алексей? - послышался во дворе строгий мамин голос. И сейчас же он сменился на панический: - Брось эту гадость! Я кому сказала?
– Мне дядя Митя велел. Лодку надувать.
– Лягушками? - Теперь мамин голос приобрел оттенок изумления. И недоверия. - Что ты врешь?
– Спроси сама, - ответил Алешка.
И они вошли в сарай; мама держалась от Алешки немного поодаль. А из каждого его кулака торчало по зеленой лягушачьей морде с выпученными от страха глазами.
Митёк расхохотался:
– Это не те лягушки, Алексей. Вот она! - И показал круглую резиновую помпу со шлангом.
– Да? - удивился Алешка, с хитринкой в глазах. - Так бы и сказали. - И он опустил лягушек на пол.
Мама отпрыгнула в сторону. И взвизгнула:
– Отнеси где взял! На место их положи!
Но лягушки сами разобрались в обстановке и зашлепали к двери.
– Тот еще мальчик! - с восхищением произнес Митёк. - Хорошо еще целое ведро лягушек не набрал.
Когда мама, выглянув сначала за дверь, ушла, мы развернули и раскатали лодку и стали накачивать ее «лягушкой». Это очень просто делается: нажимаешь ее ногой, она чавкает и хрипло гонит воздух по трубке в лодку. А лодка постепенно принимает свою нормальную форму.
Мы накачали ее до звона, и Митёк, прислушавшись, сказал:
– Порядок, не шипит. Дырок нет. Можно выходить в море.
Мы с Алешкой подняли лодку за резиновые уключины и вынесли ее наружу. Под солнцем она сейчас же здорово запахла разогретой резиной. Сразу же захотелось поплавать на ней по речке.
И мы это хорошее дело не стали откладывать. Митёк дал нам спасательные жилеты, мы уложили их в лодку, где уже лежали весла, и понесли лодку на берег.
Митёк забрал якорь и пошел с нами.
– Посмотрю, как вы справитесь.
– Запросто, - сказал я. - Мы даже под парусом ходили.
– В детстве, - сказал Алешка. И уточнил: - В раннем.
Мы спустили лодку на воду, забрались в нее и отчалили.
Конечно, резиновая лодка не очень ходкая, не очень поворотливая, но мы быстренько ее освоили, и Митёк сказал:
– Нормально. Можете сплавать на кладбище.
– Чего? - Алешка вытаращил глаза. - Зачем? Что мы там не видели?
– На кладбище кораблей, - усмехнулся Митёк. - Там много интересного.
– А это где?
– Вниз по течению. Там увидите пристань, а за ней затон.
– А это что?
– Ну, вроде небольшого залива. Туда уже много лет буксируют отслужившие свой срок суда. Там целый музей.
– Все! - нетерпеливо сказал Лешка. - Поплыли.
– Только уговор, - строго предупредил Митёк. - Смотреть со стороны, по кораблям не лазить. Это очень опасно. Можно провалиться сквозь гнилую палубу. Обещаете?
– Конечно, - сказал Алешка. - Обязательно. Прямо сейчас.
– Ну-ну, - усмехнулся Митёк. - Я вам верю. - И добавил на прощание: - Жилеты не снимать!
Глава V
Большой клад
Лодка спокойно и плавно, потихонечку плыла вниз по реке. Я только изредка пошевеливал то одним, то другим веслом, чтобы она не вертелась.
Река была спокойная и красивая. Один берег - крутой и обрывистый. Прямо как стена. И в этой стене иногда вдруг оказывается очень много дырочек, и из них стремительно вылетают черные ласточки, будто их из рогатки выстреливают.
