А уже потом эти самые «литры-килограммы», то есть намного меньшие физические объемы, могли приехать на какую-то маленькую фабричку во дворе дома 47 по Федотовской улице — имеющей, однако, проходную, на которой рабочих досматривают при выходе! Правда, ее, как выяснилось, легко обойти, перебравшись через забор, что и сделал Гундос, но это вовсе не значит, будто так было всегда. В СССР практически каждое предприятие было до некоторой степени оборонным. Даже на макаронных фабриках, при неоходимости, можно было на том же оборудовании выпускать артиллерийский порох. То, что нынешняя фабричонка на Федотовской, 47, захирела, но тем не менее не закрывается и не распродается, может как раз свидетельствовать о том, что у нее есть какая-то «военно-учетная специальность», причем достаточно важная, ежели, несмотря на всеобщее сокращение ВС и конверсию ВПК, продолжают содержать ее себе в убыток. Возможно также, что там стоит некое достаточно редкое оборудование, допустим, законсервированное.
Соответственно, можно предположить, что полученный из «спецберезы», условно говоря, «спецдеготь» уже нелегально или полулегально прошел там, на этом «редком оборудовании», вторую фазу переработки и превратился в нечто, лежащее теперь в рюкзачке, за спиной у Валерии…
Нет, нельзя все-таки вести транспортное средство и отвлекаться на посторонние мысли! И на оживленной автотрассе, и в глухом, безлюдном лесу это одинаково опасно.
Те самые «елочки-сосенки», росшие по краю обрыва и которые Валерия так жаждала отыскать, возникли из темноты внезапно. И увы, не слева или справа от снегохода, а прямо впереди. Задумавшаяся Валерия не успела отреагировать вовремя, и «Буран» вынесло на обрыв.
— А-а-а! — заорала в испуге Лена и, как утопающий за соломинку, ухватилась за еловую ветку, проносившуюся мимо нее. А вот Валерия, испустив какой-то невнятно-сиплый хрип ужаса, вместе со снегоходом полетела с обрыва вниз, на дно оврага…
СО СТРАХАМИ В ОБНИМКУ
Ветка тощей елочки оказалась слишком хилой, чтоб удержать вес Лены, умноженный на скорость снегохода. Она оторвалась от ствола деревца, но все же помогла Лене не улететь вниз вместе с «Бураном» и Валерией. Лена соскользнула с машины и шлепнулась спиной на снег совсем рядом с обрывом, на пару минут потеряв сознание — скорее всего со страху.
Очнувшись, Лена села, повертела головой, пошевелила руками и ногами — все работало, ничего всерьез не болело. Поднялась на ноги, глянула вниз. Разглядеть что-либо на дне оврага было трудно, но сквозь шум ветра, гоняющего по лесу метельную круговерть, ей послышался слабый стон.
И хоть еще полчаса назад Лена про себя материла этого лихача-придурка, мчавшегося по лесу как угорелый, бросить снегоходчика в лесу, не убедившись в том, что он насмерть убился, ей совесть не позволила.
Спускаться вниз прямо здесь, с крутизны, она не решилась. Проваливаясь в снег по колено, пошла вдоль елочек и вскоре нашла более-менее пологий спуск и кое-как не то сошла, не то съехала в овражек. Тут, на дне, оказалось снегу уже по пояс, и Лена догадалась, что ей будет проще не пробиваться через него, а ползти по-пластунски. Правда, темень тут была несусветная, и Лене не раз казалось, будто она уже потеряла ориентировку и ползет в обратную сторону. Возможно, если б она поддалась этому ощущению, то наверняка закружила бы на одном месте и совсем запуталась. Но все-таки бог помог, наверно, и Лена совершенно неожиданно наткнулась на «Буран», торчащий из сугроба, куда ушел наискось почти на две трети. Он при падении, конечно, заглох, и, судя по всему, безнадежно. А где ж водитель-то?! Вот тьма проклятая!
— Эй! — позвала Лена. — Как тебя там? Ты где?!
— Тут… — послышалось из темноты болезненное сипение. — Нога…
Лена поползла на голос и метрах в трех или четырех от разбитого «Бурана» обнаружила ворочающегося в снегу водителя.
Валерии в принципе повезло почти так же, как Лене, если мерить по полученным травмам, и повезло намного больше, если судить по возможным последствиям. Потому что у Валерии были все шансы угробиться насмерть. Во всяком случае, шансов остаться в живых было на порядок меньше. Так что она, если не считать растяжения голени и легкого сотрясения мозга, можно считать, отделалась легким испугом.
Могло ведь случиться так, что на нее всем весом пришелся удар падающего снегохода — летальный исход почти стопроцентный. Чуть-чуть меньшую вероятность смерти дало бы ее падение на снегоход, но и этого не случилось. Наконец, даже избежав соприкосновения с машиной, можно было просто врезаться головой в снег и заработать смещение, а то и перелом шейных позвонков, да еще и кровоизлияние в мозг.
В общем, аварию снегохода они, можно считать, благополучно пережили. Теперь осталось выжить в метельном лесу при глубоком снеге и двадцатиградусном морозе. В темень, когда ни зги не видно и даже кончик собственного носа разглядеть трудно. Фара снегохода больше не могла освещать путь, а карманного фонаря у Валерии не было.
Плюс к этому идти с травмированной ногой Валерия не могла, а у Лены одежда не была рассчитана на пешие прогулки по крутому морозцу.
Хотя они и не обменивались информацией, в голове у обеих подруг по несчастью, как звезда первой величины, сверкала зловещим светом примерно одна и та же мысль: это он, «подкравшийся незаметно»!
При этом, конечно, у каждой сохранялась и надежда на лучшее.
Разумеется, Валерия напрочь позабыла, что собиралась усыпить свою пассажирку и сбросить именно сюда, на дно заснеженного оврага. Потому что прекрасно понимала: без помощи этой крепкой девицы она никуда и никогда не дойдет и даже не доползет. Сохранение секретности уходило на второй план, сейчас надо было бояться совсем другого. Ясно ведь, что гостья, приезжавшая по какой-то надобности к Драчу и заехавшая в клуб для того, чтоб ей соорудили фальшивую ксиву, отнюдь не самая законопослушная леди. И у этой «леди» — возможно, весьма отпетой блатной сыроежки! — вполне закономерно может прорезаться мысль о том, что она слишком легко одета для такой погоды. Разденет и не почешется! Кстати, для верности может и шею свернуть — при таком падении вполне обычная травма. Но даже если просто разденет, Валерия через два-три часа превратится в ледышку и на себе испытает ту участь, которую готовила для своей пассажирки. Морду ее, правда, Валерия еще не видела, но фигуру могла оценить — сильная баба, с которой, если что, так просто не справишься даже при стопроцентном здоровье, а уж с потянутой ногой и сотрясением мозга — тем более.
Знала бы госпожа Корнеева, какие мысли одолевают ее пассажирку — боялась бы существенно меньше. Насчет того, чтоб утеплиться за счет «сиплого мужика»
— Лена, еще раз напомним, до сих пор понятия не имела, что снегоход вела баба! — ей и не думалось. Причем отнюдь не потому, что Лена была вся из себя честная и благородная или хотя бы шибко брезгливая. Если б водитель убился насмерть, размозжив себе черепуху или распоров живот, она бы не постеснялась содрать с него теплые вещички, даже крепко замаранные кровянкой. Но сделала бы она это по одной простой причине: покойнику все равно уже не пригодится и сам он, увы, ничем иным Лене не поможет.
