Снег вскоре стал уже не по колено, а по пояс, и снова, как в самом начале пути, пришлось двигаться ползком. Но тогда, в самом начале, силы еще были не растрачены. Сейчас их оставалось с гулькин нос, и они катастрофически быстро убывали…
Наверно, они все же замерзли бы, не дойдя каких-то ста метров до огонька, если б не увидели, что на бугре горит не костер, а светится маленькое квадратное оконце. Там не только тепло, но и кров! Это придало сил обеим, хотя откуда эти силы взялись, из каких скрытых резервов — неизвестно. Где шагом, где ползком, где на четвереньках они сумели не только преодолеть последнюю сотню метров, но даже, цепляясь за ветки кустов и деревьев, взобраться на сам бугор.
Теперь до тускло светящегося окошка — оно находилось почти на одном уровне с сугробами — оставалось всего метров пятнадцать. Но ни у Лены, ни у Валерии уже никаких сил не было. Руки-ноги, правда, еще шевелились, но вязли в снегу, будто в киселе или даже в клейстере каком-то. Им только казалось, что они движутся вперед, а на самом деле они только вяло барахтались, как мухи, угодившие на липучку-ловушку. В этот момент им могло помочь только чудо…
И это чудо свершилось. Они услышали сперва какой-то деревянный стук, потом скрип открываемой двери, после еще шорох и легкий звон лопаты, отгребающей снег, и наконец, откуда-то из-за большого сугроба, находившегося довольно далеко в стороне от светящегося окошка, брызнул луч фонаря. Да так удачно, что осветил сразу и Лену, и Леру.
— Помогите! — прохрипели они, причем каждой в этот момент показалось, будто этот луч, фонарь и темный силуэт человека им просто мерещатся.
Но человек с фонарем был настоящий, не воображаемый. Вообще-то, он выбрался на мороз не для того, чтоб спасать кого-нибудь, а за малой нуждой. В полной уверенности, что тут, рядом с его обиталищем, ни одной живой души нет и быть не может. Поэтому, увидев в свете фонаря распростертых на снегу людей — не то мотоциклистов, не то парашютистов, судя по шлемам! — он порядком струхнул. И только услышав: «Помогите!», чуть-чуть успокоился. Проваливаясь в снег по колено, он приблизился к лежащим и спросил взволнованно, даже испуганно:
— Вы кто? — Голос у этого типа был удивительно похож на детский.
— Какая разница? — просипела Валерия. — Не видишь, что ли, мы замерзаем?!
— Встать можете, дяденька? — спросил незнакомец, и Валерия окончательно убедилась, что это мальчишка лет двенадцати-тринадцати.
— Я не дяденька, а тетенька… — еле ворочая языком, произнесла она. — У меня нога сломана… Взрослых позови!
— А взрослых нет никого, — отозвался парнишка, — я тут один…
— Господи, мальчик! — пробормотала Лена уже почти потусторонним голосом. Перед тем она на несколько секунд потеряла сознание и реплику насчет «дяденьки-тетеньки» пропустила.
Лену, хотя у нее тоже голос сел, пацан за «дяденьку» не принял.
— Давайте руки! Тут недалеко идти! — сказал он. Но Лена подняться не смогла. Тогда парнишка, повесив фонарик на пуговицу своего пальто, просто ухватил Лену за руки и поволок ее по снегу в сторону того сугроба, из-за которого появился. А Валерия осталась лежать на снегу.
Она, конечно, понимала, что этот самый пацан все делает правильно — не под силу ему сразу двух теток уволочь! И то, что первой Лену потащил — логично. Ведь ясно же, что она не по погоде одета и замерзнуть может в любой момент. А на Валерии — полушубок, унты, может и потерпеть малость, даже со сломанной ногой. Тем более что у Валерии, строго говоря, все-таки не перелом был, а растяжение.
И все же пока мальчишка перетаскивал Лену, у госпожи Корнеевой на душе было неспокойно.
Во-первых, каждая минута казалась чуть ли не часом. Валерия жутко боялась, что, пока этот недомерок-несмышленыш будет возиться с «гостьей», она тут все-таки дуба врежет, несмотря на все свое утепление. Обидно же, черт возьми, помереть, почти добравшись до тепла!
Однако, поскольку Валерия понимала, что хотя бы из одной вредности не помрет, у нее в голове появились и более солидные мысли. Например, откуда взялся здесь этот пацаненок и правда ли, что он тут один живет-выживает? Не верилось однозначно.
Конечно, в нынешние мирно-демократические времена мелких бомжиков-беспризорников развелось столько, что впору подумать, будто гражданская война уже состоялась или Великая Отечественная только-только кончилась. Хотя, между прочим, в тоталитарном и ужас каком негуманном СССР Феликс Эдмундович при явном недостатке средств и кадров с беспризорностью справился. По-своему, по-чекистски, конечно, при помощи трудколоний и трудкоммун, но все же дал большей части этой братвы «путевку в жизнь». Уже за одно это ему надо было памятник на Лубянке поставить…
Но это так, к слову пришлось. Валерия, конечно, Феликса не поминала, он ей без разницы был. Зато о современных беспризорниках она кое-что знала. Например, насчет того, что многие из них вовсе не сироты круглые, а просто от родителей-алкашей бегают, в то время как эти самые родители пособия на своих детишек получают и пропивают. И о том, как предприимчивые ребятки припахивают малолеток к нищенству, проституции, наркоторговле, тоже имела представление. Наконец, знала о том, что среди этой «детворы» такие существа попадаются, которым ничего не стоит человека убить. Да так зверски, что волосы дыбом становятся. Причем убивают иной раз из-за шапки, плеера, какой-нибудь ерундовой суммы денег…
А у Валерии, между прочим, в ее рюкзачке лежит полмиллиона баксов. Эта сумма далеко не ерундовая. Если парнишка ненароком рюкзачок ощупает, то быстро фишку просечет. Они, бомжата эти, не по годам сметливые. Конечно, если он один, то и не рискнет с двумя взрослыми бабами связываться, но только вот в то, что он тут один, Валерия поверить не могла.
Волчата эти всегда держатся стаями. «Мораль сей басни такова, что заяц с кодлой отдубасить может льва!» — этот прикол Валерия слышала еще тогда, когда сама в школе училась. Во всяком случае, выживать им так легче, и воровать проще, и грабить. Опять же эти самые стайки шелупони, как правило, не сами по себе существуют. Иной раз их просто шпана повзрослее контролирует, а иногда и более крутые братки к делам приспосабливают. Фиг его знает, может, сейчас этот пацаненок и впрямь один, а завтра или послезавтра сюда его «воспитатели» наедут? Да еще не свои, какие-нибудь залетные беспредельщики ?!
Впрочем, насчет этого последнего Валерия не очень опасалась. Все-таки Сенсей и Драч не такие ребята, чтоб вписывать на свои угодья абы кого. То есть если тут в скиту и впрямь кто-то пристроился, то не без санкции руководства «Лавровки» и «Куропатки». Валерии, правда, об этом тоже полагалось бы знать, но в принципе, учитывая то, что ее собирались «снимать», ничего странного в том, что ее не оповестили, не просматривается…
С этой точки зрения «свои» гораздо опаснее залетных. За эти полмиллиона, если их чисто случайно обнаружат, Валерию утопят тут же. А за таинственную упаковку неизвестно с чем — тем более. Вся хитромудрая авантюра с переодеваниями и подставами лопнет в один миг. Эх, как говорил Гайдар-дедушка, «нам бы только ночь простоять, да день продержаться!».
