– Здрасьте, дядь Вань, - крикнули мы.
– Ну и что? - он приоткрыл окошко и зевнул изо всех сил.
– Дядь Вань, нам машина нужна.
Фролякин не удивился - недаром он был нашим соседом.
– Какая? - он опять зевнул, намекая, что мы мешаем ему работать.
– Какую не жалко, - сказал я.
– Лучше «Мерседес», - скромно добавил Алешка. - Желательно черный.
Фролякин в раздумье поскреб заросшую щеку.
– «Мерседесов» не держу. «Форд» сгодится?
– Смотря какой цвет, - сказал Алешка.
– Не, ну вы капризные, соседи, - обиделся Фролякин. - Не угодишь на вас.
Он выбрался из будки и, все еще позевывая, повел нас в дальний угол стоянки.
Там, возле самой сетки-забора, было что-то вроде свалки.
– Кладбище кораблей, - проронил я, увидев груды бывших автомобилей.
– Не, кораблей не держим. Выбирайте из чего есть.
Мы побродили между брошенных машин. Все они были разных марок, но все одинаковы. В том смысле, что у каждой из них чего-нибудь не хватало. Одна машина только отличалась от всех - у нее вообще ничего не было, кроме дырявого кузова даже без сидений.
– Мне вот эта нравится, - показал Алешка на стоящий невдалеке навороченный джип. Новенький и блестящий.
– Не, соседи, эту не дам - она хозяйская. Берите «Форд».
Красный «Форд» был всем хорош. Тонированные стекла, не очень ржавые «молдинги», которые валялись рядом, какая-то красивая фиговинка на капоте и руль, обтянутый желтой кожей, черной от грязи.
Ему только колес не хватало, он как-то скромненько присел на голые диски.
– У него колес нет, - сказал Алешка.
– Не, ну вы капризные, соседи, - обиделся Фролякин. - Тута колес - хоть выбрасывай. Снимай с любой тачки и ставь на свою. Ща я вам домкрат принесу.
И он, зевая, поплелся в свою сторожку. А мы уселись в «Форд», который нам все больше нравился. У него были очень уютные сиденья, простроченные нитками, похожие на нарезные батоны, и симпатичная обивка, правда, вся облезлая, но ее вполне можно подклеить. Но самое главное - темные стекла, за которыми нас не будет видно при выполнении задуманной сложнейшей операции.
Мы так засиделись в машине, что не заметили, как на улице по-осеннему решительно стемнело. А Фролякин все не шел.
– Домкрат ищет, - вздохнув, сказал я.
– Спит, - отрезал Алешка.
Он оказался прав. Когда мы подошли к сторожке, за шлагбаумом изо всех сил сигналила приехавшая машина, а Фролякин не подавал никаких признаков жизни.
Наконец водитель не выдержал, выскочил из машины, поднырнул под шлагбаум, взбежал по ступенькам и забарабанил в стекло.
Шлагбаум дрогнул и пополз вверх. А водитель пошел вниз, к машине. Но не успел он сесть за руль, как шлагбаум, словно устав, снова опустился на прежнее место.
– Да, - сказал Алешка, - не сейчас. Да и темно уже.
Я согласился с ним, и мы пошли домой. А за нашими спинами послышался укоризненный голос Фролякина, прерываемый зевотой:
– Не, ну ты, парень, какой-то сонный. Нерасторопный…
А то, что ответил «парень», я повторить не решусь.
– Ну ладно, Дим, - сказал Алешка, когда родители прогнали нас спать, - машину мы достали. Согласен. А кто за руль сядет? Если ты, то я не поеду.
– А если - ты, то я не поеду, - ответил я.
– Давай Вадьку попросим, - сострил Алешка.
– Или папу, - сострил я.
Мы уткнулись в подушки.
А потом я предложил:
– Давай дядю Федора уговорим.
– Давай, - обрадовался Алешка. - Он добрый. И покататься ему хочется.
Дядя Федор - тоже наш сосед. Но из другого подъезда. Он великий автомобилист. Правда, не столько сам ездит, сколько другим советует и помогает. Он про машины все знает - куда искра ушла, где зажигание потерялось и какие клапана стучат. Только почему-то свою машину никак не отремонтирует. Уже третий год. Она у него так и стоит под брезентом.
Время от времени дядя Федор, лицом и добротой очень похожий на симпатичную собаку, подходит к машине, сдвигает на затылок шапку, снимает брезент и долго стоит, разглядывая свой «жигуленок», ухватив себя в раздумье за подбородок. Постоит, подумает, бровями пошевелит и потом снова закрывает машину брезентом.
Потому Алешка и сказал, что ему тоже покататься хочется.
– Слушай, - протянул он. - А что мы ему скажем?
– Скажем правду. Что мы снимаем фильм. Для этого…
– Для «Дорожного патруля», - хихикнул Алешка.
– Так, - сказала мама, входя и выключая свет, - если через пять минут вы…
– Что? - сонным голосом спросил Алешка. - Вставать пора? Сейчас, мамочка, еще пять минуточек. - Это у него так натурально получилось, будто и в самом деле мама разбудила его. - Дим, вставай, мама пришла.
– Она тебе снится, - словно спросонья ответил я. - Спи дальше. У нас каникулы.
– Наглецы! - высказалась мама. И пригрозила: - Ничего, каникулы уже кончаются, - и она вышла, тихо прикрыв дверь. Может быть, не совсем была уверена, что мы не спим, а валяем дурака.
Утром мы сбегали на репетицию, примерили костюмы и полностью прогнали пьесу. Алешка тоже сыграл всю свою роль: мекнул, когда занавес открылся, и бекнул, когда он закрылся.
Бонифаций не удержался от хвастовства:
– Если премьера пройдет с успехом, нас выдвинут на смотр школьной самодеятельности района, - он чуть не захлебнулся от восторга. - А там - городской смотр, республиканский… Париж! Лондон!
– Малаховка! - в тон ему гаркнул Алешка.
И Бонифаций шлепнулся с заоблачных высот на грешную землю.
– Вы только не вздумайте заболеть! - пригрозил он.
«Спасибо за подсказку, - подумал я. - Этим мы вас и захватим».
Скинув костюм Дурака и козлиную шкуру, мы помчались на стоянку. Разбудили Фролякина, взяли у него домкрат и баллонный ключ. Выпросили заодно и насос. Быстренько поснимали с соседних машин колеса и поставили их на свой любимый «Форд».
Теперь надо отловить дядю Федора. Причем в самый благоприятный момент…
Мы его долго караулили во дворе, и этот момент настал.
Дядя Федор вышел из подъезда, сдернул с машины брезент и сдвинул на затылок шапку.
Мы подобрались поближе:
– Здрасьте, дядь Федь!
– Да, - мечтательно проговорил он. - Сейчас бы - за руль. И за город. Навстречу солнцу. Машина мчится. Шуршат по асфальту колеса. Ровно бормочет движок. Посвистывает встречный ветерок. Солнечные лучи…
