– Здрасьте, - дуэтом сказали мы и чуть было не добавили: «Скажите, пожалуйста, а где Ивановы живут?»
– Здравствуйте, коллеги, - архитектор прочистил трубку и встал. - Готовы? Не боязно?
Я ответил: да, Алешка - нет.
– Ну-с, следуйте за мной. И помните: без моего согласия - ни шагу в сторону, ничего руками не трогать, громко не визжать. Все ясно? Пошли.
И он повел нас куда-то в глубь двора, где среди камней и развалин густо поднялись деревья и разные сорные травы, вроде лопухов и крапивы.
– Раньше, - говорил архитектор, - вот там, за оврагом, где протекала небольшая речка, был въезд в подвалы. Туда завозили припасы прямо в телегах, разгружали их, размещали по закромам. Но с годами этот въезд немного обрушился, немного зарос и найти его очень трудно. Но я знаю другой проход, через одно из зданий, где находились кельи монахов.
Говоря все это, он уверенно шагал меж камней, поглядывая по сторонам и все замечая своим архитекторским взглядом.
– Да, работы здесь предстоит огромный объем, - время от времени бормотал он себе под нос. - Но она того стоит.
Мы довольно долго пробирались среди развалин вдоль стены и, наконец, вышли еще к одной башне. Она была круглая, не очень высокая, совсем без верхней части. Но у нее были узкие бойницы, которые грозно смотрели по сторонам, как внимательные, прищуренные глаза воина.
– А в этой башне, - сообщил Алешка, - у одного бродяги граната грохнула.
– Да ты что! - удивился и встревожился архитектор.
А Лешка еще и добавил:
– Нам дед Степа рассказывал, что здесь во время войны склад боеприпасов был. И кое-что еще осталось.
– Вот это беда! - расстроился наш архитектор и сдвинул на нос очки. - Придется саперов вызывать.
Мы прошли еще немного вдоль другой стены, и здесь появились пристроенные к ней какие-то каморки. Вернее, их остатки.
– Здесь кельи были, - пояснил архитектор. - Вот сюда, к самой крайней.
Крайняя келья сохранилась лучше всех. Она состояла из общей монастырской стены и двух стенок, потоньше. В одной из них даже было что-то вроде двери - проем такой, сводчатый.
Он шагнул в этот проем, мы - за ним.
– Где-то здесь, - архитектор огляделся и указал на груду камней у толстой стены. - Вот за ними должен быть вход. - Он достал из сумки листок бумаги и стал его рассматривать, все время поворачивая. - Ага, здесь.
Убрал листок и начал ломиком отваливать от стены камни. Мы взялись ему помогать.
Верхние камни были сухие и теплые, поросшие курчавым мхом. А те, что под ними, становились все более влажными и холодными.
– Ага! - вдруг обрадованно воскликнул архитектор. - Мы на верном пути. - И он показал нам появившуюся в стене дырку.
Мы стали еще веселее отбрасывать камни, и вскоре за этой дыркой, уже вполне годной для прохода, показалась деревянная дверь. Она была еще крепкая, но вся изъеденная жучками. А поперек нее были набиты две фигурные железные полосы, похожие на неизвестные ветки неизвестных деревьев. И на них, как диковинные ягоды, торчали квадратные шляпки гвоздей.
Мы отгребли остальные камни. И посредине двери увидели ржавый, но еще мощный засов.
Архитектор отжал его ломиком, засов со скрипом отошел в сторону. И тут же дубовая дверь сама по себе чуть повернулась на петлях. Афанасий Ильич налег на нее плечом. Петли взвизгнули - дверь распахнулась. Оттуда дохнуло на нас холодом и сыростью.
Глава X
ПОДЗЕМНЫЕ СТРАШИЛКИ
Афанасий Ильич включил фонарик и шагнул внутрь. Мы - за ним. С интересом и немножечко со страхом. Мало ли что может ожидать нас в древнем подземелье? Например, скелет со ржавыми цепями на костях.
Сразу за дверью находилось что-то вроде небольшой каменной площадки. А от нее винтом уходили вниз каменные ступени.
Архитектор достал из кармана свечу, зажег ее и отдал мне.
– Толку-то от нее, - фыркнул Алешка.
– Толку от нее очень много, - поучительно сказал Афанасий Ильич. - Если внизу скопился плохой воздух, свеча сразу это покажет. У нее изменится цвет пламени или она вовсе погаснет.
– И что тогда? - спросил я с невольной тревогой в голосе.
– Тогда - удирать, - спокойно ответил архитектор и стал спускаться по ступеням. Даже через подошвы кроссовок я чувствовал, какие они холодные.
Спустившись вниз, мы опять остановились. Здесь было знобко, как в погребе. Даже - как в холодильнике. Впрочем, кто его знает - как там? Не пробовали. Но догадаться можно.
Архитектор светил в разные стороны фонариком, а я держал свечу над головой.
И в этом слабом свете мы видели длинный сводчатый коридор, довольно широкий. А в его стенах, по бокам, были какие-то комнатушки, без дверей.
– Это кладовки, - объяснил архитектор, и его голос гулко прозвучал - будто пробежал по коридору - и отозвался глухим эхом. - В одних картошку хранили, в других - зерно. Овощи, мед.
И мы двинулись по коридору, спотыкаясь все об те же камни, железяки и всякий мусор.
Архитектор все время восхищался этим мрачным подземельем, ахал, губами чмокал. Все ему здесь нравилось. А мне здесь ничего не нравилось. Темно, холодно, сыро. Вот бы где заблудиться не хотелось бы. И я с тревогой посматривал на луч фонарика, который становился все тусклее и тусклее.
А Лешка, похоже, разделял интерес архитектора. Таращил вовсю свои глазища и задавал всякие вопросы.
– А это что за кольца? - спрашивал он. - К ним узников приковывали, да?
– Нет, что ты, - с готовностью отвечал архитектор. - Эти кольца, коллега, для освещения.
– А чего же они сейчас не светятся?
– А они и раньше не светились, - усмехнулся архитектор. - В них вставляли факелы.
– Понятно, - деловито соглашался Алешка. - А вот эти дырки в стенах?
– Ниши? Тоже для света. В них стояли толстые восковые свечи.
– А вот эти дырки… то есть ниши?
– Я полагаю, для крепления полок, на которые складывали припасы.
– А вот это… - И Алешка вдруг замолчал. Нагнулся. Что-то подобрал с пола и сунул в карман. Не гранату ли нашел?
– Ты о чем? - спросил его архитектор. Ему, видно, очень нравилось отвечать на вопросы такого любознательного мальца.
– Да ни о чем. Споткнулся просто.
А вот я действительно ни о чем не спрашивал. Потому что мне хотелось задать один-единственный вопрос: «Когда мы, наконец, отсюда выберемся?»
Хотя, конечно, интересно было. Так и представлялось, как по всей длине этого сводчатого коридора коптят его потолки дымные факелы, как в нишах твердо стоят ярко-желтые язычки толстых свечей. Как снуют туда-сюда, будто трудолюбивые муравьи, монахи в длиннополых, с капюшонами, рясах. Один несет на спине мешок с мукой, другой катит по полу дубовый бочонок с солеными монастырскими огурчиками. Этот устанавливает на полку колоды с медом, а тот вешает в соседней каморке связки вяленой рыбы… Приятная картина. Но тут звучит над головой тревожный колокол. И все бросают свои мешки и бочки, хватают луки, мечи и сабли и взбегают на стены, отражать натиск врага… Веселая жизнь.
