– …матросом дальнего плавания, - мечтательно продолжил за нее папа, - я бы сейчас стоял себе спокойно на палубе среди штормов и бурь, среди рифов и скал, и не мучили бы меня всякими вопросами и упреками непослушные дети и неуправляемая жена. - Он опять подхватил вилку и, сдаваясь, спросил: - Что вас интересует?
– Будет ему, второму жулику, что-нибудь за это?
– Будет, - сказал папа. - Еще как!
– А если он дурак? - уточнил я. - Если он не нарочно?
– А какая разница, умный вор или глупый? - удивился папа. - Если умный, то придет с повинной. Все расскажет, и суд это учтет. Особенно, если он вернет краденое. Тогда ему ничто не грозит. - И, не меняя тона, продолжил: - Вы что-то знаете?
– Догадываемся, - уклонился я.
– Поделились бы своими догадками, - попросил папа.
– Поделимся, - сказал Алешка, вставая. - В свое время. Нам спать пора.
Папа посмотрел нам вслед, и мы долго чувствовали, что он задумчиво и беспомощно качает головой. «Вот если бы я был бухгалтером», - наверное, думал он…
Я долго не мог уснуть. Все прикидывал, как нам и коллекцию Собакину вернуть, и чтобы глупый Фролякин не пострадал. И перед самым сном нужная мысль все-таки пришла. Я разбудил Алешку и поделился с ним.
– Бред кошачий, - проворчал он, отворачиваясь к стенке. - А вообще - здорово.
Мы, конечно, волновались, когда шли к Фролякину со своим предложением. Кто его знает, что ему в голову придет? Вдруг он так зациклился на этих деньгах, которые собирался получить за украденную коллекцию, что устранит нас как малозначительное препятствие.
Сейчас бы нам очень пригодился тот пистолетик из коллекции Собакина. Или хоть один автоматик из коллекции Карабаса. И мы на всякий случай вооружились чем смогли. Я взял баллончик с «Секундой», а Лешка свою любимую клюшку.
– Ну? - традиционно спросил Фролякин в дверях.
– Мы все знаем, - сказал я негромко, но значительно. А Лешка поднял клюшку.
– Молодцы! - похвалил Фролякин. - Хорошо вас в школе учат. - И приготовился закрыть дверь.
– Мы все знаем про старинное оружие в «ракушке»! - отчаянно прокричал я в дверную щель.
Дверь тут же распахнулась. Я вскинул баллон с «Секундой». Но Фролякин не думал воевать.
– Я с вами поделюсь, добры люди, - торопливо сказал он. - Сколько хотите? Какой процент возьмете?
– Мы не за этим пришли, - поспешил я успокоить его. - Мы вам покупателя нашли.
Фролякин широко распахнул дверь и поклонился нам в пояс:
– Прошу в мои апартаменты.
Он выпрямился и гостеприимно повел рукой.
Затем усадил нас на раскладушку, а сам остался стоять посреди пустой комнаты. Алешка выставил клюшку как копье. На всякий случай.
– Вы, значит, посредник? - уточнил Фролякин. - Пятнадцать процентов - ваши. И машина в придачу, насовсем. Идет? По рукам?
Я покачал головой.
– Двадцать? - с готовностью предложил Фролякин. - Тридцать пять?
Поторгуйся мы еще немного, я уверен, он бы нам все сто процентов отжалел. По-моему, он только рад был избавиться от коллекции.
– Не надо нам денег, - сказал я. - Мы сведем вас с покупателем, а вы за это расскажете нам, как коллекция попала вам в руки.
– Согласен! Нет вопросов! Всегда готов. А покупатель надежный? Отвалит сумму?
– Отвалит. Еще как! - заверил я его, хотя план у нас был совсем не такой. И я незаметно включил в кармане папин диктофон, чтобы записать показания подследственного Фролякина.
Вот что он рассказал:
– Гостил я как-то у одного примерного жулика…
– Примерный - это как? - перебил его я. - С которого пример надо брать?
– Которого наказать надо примерно, - назидательно поправил меня Фролякин. - Чтоб другим неповадно было… Вот, значит, так. Погостил, домой засобирался. И говорю: «Чтой-то, Костик, у тебя непорядок такой в дому, краны текуть». А он: «Ваня, друг сердешный, починил бы, а? По дружбе». - «Ладно, - говорю, - уважу». И в подвал - вентиля перекрыть. Тама на эту коллекцию и наткнулся. Ну, думаю, богачество какое пропадает. Я ж с него всю свою непутевую жизню поправлю: пить брошу - раз, машину новую куплю - два, жена вернется, детки навестят. Такой-то я им рази нужен? А с богачеством - другое дело. Уважать станут, заботиться начнут. Вот жизня и пойдет! Стал думу думать - как половчее этот чемодан выволочить. Через дом-то не потащишь, громоздко. Да еще и сверток на нем лежит, а в нем сабли золоченые звякают, так и сияют красотой. Пригляделся - в другом конце подвала дверь железная. Но не поддалась. Тогда гляжу, под самым потолком - окошко, решеткой забратое. Самому-то не пролезть, не кошка. А чемодан пройдет. Взял, значит, кинжал покрепче, расковырял решетку и чемодан, а за ним сверток в окошко и вывалил. А под окошком - овраг вроде, летом по нему ручей бежит, а сейчас все снегом завалено…
– Вам не стыдно было чужое красть? - с интересом спросил Алешка.
– Не, - легко признался Фролякин и убежденно пояснил: - У вора украсть - доброе дело сделать. Ну, решетку, как мог, поправил, воду перекрыл, в кранах прокладки поменял. Хозяин доволен. «Теперь, - говорит, - заходи, Ваня, в любое время. Ты у меня будешь самый важный гость. Забор поправишь, в баньке половицы заменишь, коня на крыше на место вернешь». - «А как же, - говорю, - всегда готов». А сам думаю про себя: «Нет, Костик, как бы теперь тебе на моей даче не пришлось заборы починять». А тут уже вроде как и стемнело. Самое удобное время. Вышел со двора - и в овраг. Выволок добычу на дорогу, дай, думаю, левака словлю. И - на тебе! Вадик нарисовался на «мерсе» своем. Даром довез.
– Все ясно, - сказал я. - Сейчас договоримся с дядей Федором и отвезем оружие покупателю. Он обрадуется.
– Вот и ладно, добры люди, - начал собираться Фролякин. - А уж я вас добром не забуду.
Мы сбегали за Копытиным. Ничего, конечно, объяснять ему не стали. Попросили только отвезти нас на Кузнецкий Мост вместе с Фролякиным и его «запчастями».
– Делов-то, - сразу согласился дядя Федор, даже не удивившись, зачем запчасти надо везти на Кузнецкий Мост, в выставочный зал.
Когда мы подошли к его «ракушке», возле нее деловито прохаживался Фролякин, примеряя на себя новую жизнь.
Дядя Федор раскрыл гараж, выкатил свою машину и распахнул багажник.
– Грузитесь, - сказал он. - Да поедем потихоньку.
Настал торжественный момент. Мы с Алешкой даже заулыбались, представляя обрадованное лицо постмодерниста Собакина. И Фролякин тоже улыбался. И с этой довольной улыбкой вошел в гараж.
И вышел из него все с той же улыбкой, но… без чемодана. И даже без свертка.
Мы обежали Фролякина с двух сторон - он словно превратился в столб. Потом влетели в гараж. И тоже остолбенели.
