Однако страдания вокруг них и докучливые перешептывания при дворе приняли, наконец, такие формы, что оба виновника в конце концов должны были бы образумиться, если бы в том же самом году, когда крестовый поход «од руководством Годфруа Буйона достиг Иерусалима, не умер бы великий папа Урбан II, а его преемник Павел II не проявил значительно больше понимания.
Он послал во Францию двух своих верных людей – Жана Гюльо, кардинала Сент-Анастази, и Бенуа кардинала, Сент-Эдокси, с очень умеренными наказами.
Эта старая история слишком затянулась, и, кроме того, такая настойчивая любовь вызывала определенное к себе уважение. Фульк к тому времени заставил себя успокоиться, поскольку ему доставляли много забот его сыновья, грозившие перебить друг друга. Молодому Фульку – сыну Бертрады – едва удалось ускользнуть от своего старшего брата Жоффруа-Мартеля, сына одной из изгнанных жен, он укрылся при французском дворе, где был с радостью принят.
Скорбящий отец отправился к бывшей жене и к своему сопернику, чтобы выразить им благодарность. После столь удачно завершившейся встречи оба кардинала смогли заняться своими делами. Кому нужно было нарушить достигнутый мир?
Однако при французском дворе были двое, кто не хотел примириться с этой ситуацией: принц Людовик и его сестра Констанция. Людовик, как это было принято в феодальных государствах, уже делил трон вместе со своим отцом, постоянно подвергался покушениям на свою жизнь, от которых отец не знал, как его защитить. Что касается Констанции, то Бертрада избавилась от нее, выдав ее замуж, но этот брак оказался настолько неудачным, что принцесса была вынуждена вернуться к своему отцу. Ей достался муж, характер у которого был даже хуже, чем у Фулька.
В 1097 году в возрасте 15 лет ее выдали замуж за Уго – очаровательного графа де Шампань. После восьми лет супружества и горького осознания того, что его супруга вскоре приобретет те же округлые формы, как и его теща Берта Голландская, он пришел к выводу, что его брак с Констанцией оскорбителен для церкви, поскольку они являются родственниками в третьем колене. Он замкнулся в себе, а потом созвал в Суассоне церковный собор, где во всеуслышание объявил, не скрывая искренних слез и давая клятвенные заверения, что он великий грешник, а его женитьба на Констанции большое злодеяние, а посему дальнейшие брачные отношения между ними невозможны.
Чрезвычайно обрадованные епископы пожелали Уго удачи в его скромных желаниях и отправили Констанцию обратно к отцу, а лицемерный супруг поспешил к стройной красавице, которой он был обязан такими тонкими чувствами. Сгорая от негодования, Констанция вернулась в замок отца Мелюн, где в то время находился двор. Ироничный взгляд, которым Бертрада встретила возвращение падчерицы, был свыше того, что могла вынести принцесса. Между двумя женщинами началась ожесточенная борьба, вскоре принявшая такие формы, что Бертрада срочно стала искать нового мужа для Констанции, которой действительно стала опасаться.
Попытки взаимных отравлений между Бертрадой и детьми Берты становились все чаще, хотя обычно они кончались лишь сильным расстройством желудка. Не каждому же дано владеть подобным искусством!
Желанный муж внезапно «свалился с неба» в один из дней 1106 года. Им оказался Боэмон Тарант, ставший принцем Антиохии благодаря участию в крестовом походе и только что освобожденный из тюрьмы эмира, после чего он поспешил во Францию, чтобы просить помощи в виде золота и солдат и продолжать борьбу с врагом. По его виду нельзя было сказать, что он уже приближался к пятидесяти годам. С головы до ног он был облачен в стальную кольчугу, делавшую его похожим на акулу. Его водянисто-голубые глаза, между которыми находилась железная пластина для защиты носа, блестели от решимости, а светлая щетинистая шевелюра не имела ни одного седого волоска. Боэмон скорее походил на героя романа и в своем роде являлся таковым, хотя в его облике было что-то лисье.
Объемистые формы фигуры Констанции его не пугали. Принцесса была в его вкусе, а королевское приданое было тем, что ему нужно. Через несколько месяцев он взял Констанцию с собой. В это же время одна из дочерей Бертрады, одиннадцатилетняя Сесилия, также навсегда покинула семью. Она отбыла на землю обетованную, чтобы заключить там брак с племянником Боэмона Танкредом и тем самым укрепить семейный союз.
Бертрада почувствовала такое облегчение, когда, наконец, ненавистная падчерица скрылась за горизонтом, что едва ли испытала какую-либо душевную боль в связи с отъездом ее собственного ребенка.
Из четырех детей, благословивших королевскую супружескую неверность, остались только трое: молодой Филипп, который уже был женат на дочери господина Монтлери, двенадцатилетняя Флери и семилетняя Эстасия.
Принц Людовик, таким образом, оказался один с ненавистной ему мачехой. Однако, лишившись всех своих союзников, он образумился и решил держаться от Бертрады как можно дальше, объясняя это увлечением охотой. Кроме того, он знал, что не может рассчитывать на своего отца, который был влюблен, как и прежде, и естественно становился на сторону предмета своего обожания.
Наконец его терпение было вознаграждено. В ночь с 30 на 31 июля 1108 года скончался Филипп I, никем особенно не оплакиваемый из-за своих амурных скандалов.
Сюжер – верный советник и умнейший министр нового короля Людовика VI – позже писал о Филиппе: «После того как Филипп за счет своей законной супруги связался с графиней Анжу, он не сделал ничего, что было бы достойно занимаемого им королевского трона. Одержимый дикой страстью к похищенной им женщине, он больше не заботился о государственных делах и не думал ни о чем, кроме как о предмете своего поклонения. Он наслаждался этими радостями в такой степени, что разрушил из-за этого свое здоровье».
Филипп был похоронен в монастыре Флери-сюр-Луар. Бесконечная борьба между Бертрадой и ее пасынком, наконец, подошла к концу. Как в свое время Берта, графиня была изгнана из дворца и вынуждена искать убежище в монастыре От-Брюйер, где в конечном итоге и умерла в 1117 году. Ей не пришлось стать свидетельницей блестящей карьеры своего первого сына – Фулька Анжу, который несколько лет спустя женился на принцессе Мелизенде из Иерусалима и надел на нее корону земли обетованной.
НЕЖНАЯ ИЗАБЕЛЬ!
КРАСАВИЦА ИЗ «ЛЕТУЧЕГО ЭСКАДРОНА»
1. Ни слова королеве-матери
Что касалось деятельности ее благородных дам, то Екатерина Медичи имела о ней совершенно точное представление. Прежде всего, она проводила их тщательный отбор, пользуясь теми же критериями, которыми сегодня пользуется владелец конюшни скаковых лошадей при подборе своих кобыл: кандидатки должны были быть очень красивы, до некоторой степени интеллигентны и прежде всего легко доступны. Из этих трех добродетелей интеллигентность пользовалась наименьшим спросом. Девушки должны были обладать ею настолько, чтобы правильно понять свою задачу, которую им предстояло выполнить, не задавая при этом лишних вопросов. В качестве компенсации им гарантировались роскошь и элегантность.
Они использовались в качестве инструмента правительственных махинаций и, таким образом, были ценным объектом, поскольку при дворе королевы Екатерины считались лишь с политикой и государственными интересами. Что касалось интеллигентности, то королева оставляла ее полностью за собой…
