Иногда, когда в голову приходит хорошая идея, на несколько секунд почти перестаешь дышать. К сожалению, это каждый тут же замечает по цвету лица. Кизлинг заметил даже сквозь свои темные очки.
— Все в порядке, Рико? — спросил он.
Я заставил себя вдохнуть и кивнул. Мы не очень хорошо знакомы. Кизлинг был не в восторге, когда я захотел посмотреть на его квартиру, а когда мы встречаемся на лестнице, то почти никогда не разговариваем.
— Ты рано вышел, — сказал он. — Разве сейчас не каникулы?
— Я ждал вас, — ответил я.
Кизлинг удивленно сдвинул очки на лоб.
— Меня?
— Мне нужно в вашу сторону, — сказал я.
Зубная лаборатория, в которой он работает, находится в Темпельхофе. Я мог бы и пораньше про это вспомнить.
— В Темпельхоф? А что тебе там надо?
— Пойду в гости к подруге.
— Вот как?
Кизлинг ухмыльнулся. Когда он ухмыляется, вид у него всегда довольно высокомерный.
— Я думал, к подругам ходят вечером.
— Не к такой подруге!
Я чуть не начал ему объяснять, что по уши влюблен в Юле, но это его совершенно не касалось. Я ж его не выспрашиваю, в какого типа он недавно втюрился.
— Так возьмете меня с собой?
— Будь моим гостем! — сказал он, указывая на «порше». — Но если салон испачкаешь, тут же вылетишь вон!
Мы перешли улицу, и он открыл мне правую дверцу машины. Едва усевшись, я достал из рюкзака карту Берлина, раскрыл ее и принялся водить по ней пальцем. Кизлинг сел с другой стороны, пристегнулся и бросил взгляд на карту.
— Чего ты там ищешь?
— Школу.
— Какую школу?
— Перед которой я договорился встретиться с моей подругой, на игровой площадке.
— Я думал, тебе надо в Темпельхоф. Почему ты открыл Грюневальд?
Я открыл один из немногих разворотов на карте, где было не так ужасающе много всего написано. Все закрашено красивым зеленым цветом — сплошные деревья, хотя я до сих пор считал, что так изображают луга. У большинства обозначенных на карте дорог не было названий, от которых голова идет кругом, а на одной из страниц красивым синим цветом текла река Хафель.
Я сунул план Кизлингу под нос.
— Можете за меня посмотреть? Я в картах не разбираюсь, — признался я неохотно.
— Из-за твоей неполноценности, да?
Этак спокойненько сказал, да еще и снова ухмылялся при этом! Я сжал зубы, чтобы не взорваться. Если я сейчас заору на Кизлинга, он никогда не возьмет меня с собой в Темпельхоф. Просто бесит, когда некоторые люди считают тебя настоящим сумасшедшим психом только потому, что ты иногда соображаешь немножко медленнее, чем они. Да с моими мозгами соображать — все равно что на машине без руля ездить! И вообще, я ведь не жалуюсь, что другие думают слишком быстро или что кто-то выдумал всякие стороны света, или право-лево, или духовку, в которой двадцать семь разных режимов для того, чтобы разогреть одну-единственную жалкую булочку.
— Я не нарочно необычно одаренный и, между прочим, только немножко, — сердито сказал я и показал на карту. — Просто я иногда не знаю, где впереди, где позади и так далее.
— Ах, правда? — сказал Кизлинг. — Ну тогда добро пожаловать в клуб.
— Это ведь не так уж и плохо, правда?
— Я ничего такого и не говорил.
— Но зато память у меня просто исключительная!
— Ладно, ладно!
Он поднял обе руки, как будто я грозил ему пистолетом.
— Извини, если я тебя чем-то обидел. Короче, как называется эта школа?
Я откинулся назад на сиденье.
— Забыл.
Кизлинг нетерпеливо вздохнул.
— Послушай, малыш, так у нас ничего не выйдет! В Темпельхофе бог знает сколько начальных школ, я вряд ли смогу их все с тобой объехать.
Я только шмыгнул носом.
Кизлинг закатил глаза.
— Ну ладно, слушай сюда. Мимо одной школы я всегда проезжаю, она как раз по дороге. Там я тебя высажу. А уж дальше тебе придется справляться самому. Я не могу из-за тебя опаздывать на работу.
Я открыл рот, чтобы ответить.
— Не обсуждается!
Кизлинг вставил ключ в замок зажигания и пробормотал почти неслышно:
— В понедельник и так уже хватило стресса из-за отгула после обеда.
— Почему? — спросил я с интересом. Как раз в понедельник я видел Кизлинга вместе с Бюлем и Марраком на лестничной клетке.
— Это маленьких мальчиков не касается.
— Почему?
— Потому что это связано с большими мальчиками.
Ну, нет так нет! Пусть только не воображает, что я никогда не видел, как мужчины обнимаются и лижутся и все такое. Я обиженно вжался поглубже в сиденье.
— Мы сейчас поедем?
— Как только ты пристегнешься, шеф.
Кизлинг надвинул солнечные очки на глаза и повернул ключ зажигания.
— И обещай мне, ради бога, что по дороге ты не будешь непрерывно верещать.
* * *
Мне страшно и ужасно повезло, что школа, перед которой Кизлинг меня высадил, оказалась той самой. Кто знает, как бы все обернулось, если бы поиски не удались с первой попытки. Я сразу узнал школьное здание из красного кирпича и разукрашенные окна, и даже лошадку-качалку на игровой площадке нашел.
Позади меня Кизлинг как следует газанул и уехал — только шины взвизгнули. Я глянул ему вслед. Поездка на «порше» — это просто улет! Такое ощущение, что не едешь, а паришь над землей. Мотор мурлыкал, как довольная кошка, и Кизлингу почти не надо было крутить руль. Ладно, это из-за того, что сначала мы довольно долго ехали прямо, только один раз повернули на перекрестке, а потом целую вечность снова ехали прямо. Но все равно было классно! У каждого светофора Кизлинг нетерпеливо нажимал на педаль газа. Тогда мотор взревывал, и все на нас смотрели. Здоровско!
Только под конец стало трудно: немного проехать по одной улице, потом немного по следующей, еще больше перекрестков, еще больше светофоров, а лотерейные шарики у меня в голове начали хором выстукивать: Ты никогда не найдешь дорогу домой, ты никогда не найдешь дорогу домой…
А вот посмотрим!
Я огляделся. Обсаженная зелеными кустами площадка для игр перед школой была пуста. В половине десятого утра на нее практически никто не приходит, но я был к этому готов. И приперся сюда не сдуру. Чем дольше я тут пробуду, тем больше вероятность встретить того, кто мог бы мне помочь: какого-нибудь ребенка, который тоже ходит в эту школу и знает Софию — знаменитую девочку, которую похитили.
