— У папы уже сто лет никого не было, а ко мне только Светка да Юлька. Парус иногда. Денис Парусов то есть, — рассеянно ответила Славкина сестра, глядя поверх их голов.
— А еще день рождения у тебя был на той неделе. И куча народу, — напомнил Славка. — Я тебе еще капустный пирог и заливное приносил, бабушка наша готовила. Кто к тебе приходил?
— Да все те же. Светка. Ленка с Игорем. Антон. Парус. И Юлька с Кириллом. Вот его я знаю плохо. Это Юлькин знакомый, не мой, она с ним недавно познакомилась.
— Зуб даю, что дядька не утерпел и похвастался перед ними своими книжками.
Ирка вздохнула.
— Это он любит.
— А те, украденные, он им показывал? — уточнил Ромка.
— Не помню. Они все, кажется, сами рассматривали. Парус еще сказал, что Николай Первый до сих пор не понят и не оценен по достоинству, а ведь он выступал против террора, к которому призывали некоторые декабристы, и вообще много всего хорошего сделал.
Ромку в настоящий момент интересовали не декабристы с Николаем Первым, а совсем недавнее прошлое.
— Ира, скажи, а кто из твоих друзей такими книжками интересуется?
— Кто? Светка с Юлькой точно нет. И Парус тоже. Ленка с Игорем и подавно, они вообще книг не читают. Ой, да что я такое несу! — Ирка откинула назад упавшие на лицо волосы и возмущенно посмотрела на Ромку. — Это же мои близкие друзья, и не могу я их ни в чем подозревать.
— А придется, если больше некого. И не все они тебе самые близкие. Вот Кирилл, например. Сама сказала, что он тебе не друг. Что ты о нем знаешь?
— Не много. Только то, что мне Юлька рассказывала. Но Кирилл — не тот вариант. Он крутой, на новом «Лексусе» ездит, в каком-то банке работает и таких книжек может сколько угодно купить, да только они ему и даром не нужны, так как он не библиофил и не преступник. И вообще он очень приятный, симпатичный парень.
— Пусть так. Тогда вспоминай, кто еще у вас был, — потребовал Ромка. — Может, из домоуправления? Или торгаши какие-нибудь?
Ирка задумалась.
— Нет, честно, больше никого не было. Месяца два — точно. А поскольку папа этого своего Шильдера недавно переставлял, то тот, кто приходил раньше, не считается.
— Дядя Андрей сильно переживает? — с сочувствием спросил Славка.
— Еще как! Но говорит, что это все пустяки, бывает и хуже. Подумаешь, две книжки пропали! Стояли себе на полке, а теперь не стоят. Никого зато не убили, не взорвали, не похитили, и мы как жили, так и живем. И книжки эти не инкунабулы какие-нибудь. Будут деньги — приобретем другие. Только бы это был обыкновенный вор, а не тот тип.
— Будем надеяться, — вздохнул Ромка. — Но я постараюсь это узнать. Так просто мы это не оставим. Правда, Славка?
— Славка не возразил.
— Милиция о краже знает, обещала принять меры, — сказала Ирка.
— Да она, твоя милиция, до сих пор не нашла того типа. А книжки ей и подавно сто лет снились. Пойдем, Славка, у нас с тобой еще масса дел.
ПОЛОМАННЫЙ КРАН
Два друга спустились во двор, и Ромка не без смущения спросил:
— Слав, ты мне скажи, что это за икунабула такая?
— Инкунабула, — с видом знатока поправил Славка, — это книжка, напечатанная в Европе до первого января тысяча пятьсот первого года.
— Да? А у твоего дядьки есть хоть одна инкунабула?
— Кажется, есть. Ничего особенного. Что-то потрепанное, тоненькое, похожее на журнал.
— А почему тогда ее не украли? Ведь она же, наверное, куда дороже, а нести легче?
Славка пожал плечами.
— Я ведь и сам говорил, что это очень и очень странно.
— А ты знаешь, что говорил Лихтенберг? — Ромка не преминул показать, что он тоже не лыком шит. — То, что кажется странным, редко остается необъясненным.
— А кто такой Лихтенберг?
— Немецкий мыслитель и физик. Восемнадцатый век.
— Понятно. Другими словами, все тайное становится явным. По закону Мэрфи. Так?
— Именно. Ну, пока. Ты с Джимом повремени, я сначала Дика выведу.
Ромка хлопнул Славку по плечу и скрылся в своем подъезде.
Недавно прочитанное и случайно всплывшее в памяти изречение немецкого философа Лихтенберга неожиданно окрылило Ромку. Надо действовать, и срочно, решил он, и потому бедный Дик не обнюхал и трех кустов, как Ромка затащил его домой, а сам скрылся в ванной.
— Ты бы сначала пообедал, а потом купался, — услышав шум льющейся воды, крикнула ему Лешка и удивилась: чего это он средь бела дня надумал лезть в ванну, когда его и вечерами-то не заставить мыться?
Она удивилась еще больше, когда одетый, но мокрый с головы до ног Ромка вернулся в комнату.
— Переодеться бы не мешало, — как-то виновато буркнул он, стаскивая с себя свитер.
— А зачем ты купался в одежде?
— Я не купался. Просто там смеситель сломался. Теперь надо слесаря вызывать, а то еще соседей зальем.
Лешка внимательно посмотрела на брата. Его блестящие глаза и возбужденный вид явно говорили о том, что он что-то замыслил. И она сразу поняла что.
— А если он не скоро придет? Мог бы и другую причину найти, чтобы с дядей Витей поговорить.
— Как догадалась? — Ромка покачал головой. — Ничего другого я придумать не смог. Сама подумай, как я к нему подойду, что скажу? Не вы ли, дядя Витя, навели вора на квартиру Славкиных родственников? А чего это вы вчера в чужом подъезде делали, а? И с кем это вы у метро прогуливались? Уж не с тем ли рецидивистом, которого вся милиция ищет? Так, да? Нет уж, лучше я его сюда, к нам, вызову, он у нас свое дело сделает, я ему бутылку за его работу из папиных запасов выдам и по-хитрому все, что надо, выпытаю. Да он из чувства благодарности все мне расскажет. Ты только следи, чтобы он у нас чего-нибудь не увел. Вроде Иркиной цепочки.
В маминой записной книжке Ромка нашел номер телефона домоуправления и хнычущим голосом попросил прислать к ним слесаря.
— У нас кран в ванной с резьбы сорвался, вода брызжет со страшной силой. Пожалуйста, пусть он срочно придет.
Его о чем-то спросили, и Ромка захныкал еще громче:
— Наши родители сейчас на работе, сами позвонить не могут. Я тут один с сестренкой маленькой. Они придут — а в квартире потоп. Что нам делать? Неужели их дожидаться?
Выслушав ответ, Ромка радостно подпрыгнул.
— Слышь, Лешка, я их уломал. Сантехник скоро будет.
— Это, значит, я — маленькая сестренка?
— Да ладно тебе! Мне ж надо было их уломать. Лешк, а как думаешь, с чего начать разговор.
— Так и спроси, с кем это он вчера по улице шел. Не с Николаем ли Павловичем? Он ответит: «Нет, не с ним», — а ты спросишь: «А с кем? Что-то он мне очень знакомым показался». Вот и посмотрим, что он тебе на это ответит. Короче, будем следить за его реакцией и в зависимости от нее расспрашивать дальше и задавать наводящие вопросы.
