Девушка провела их в свою комнату. Там посередине стояла раскрытая сумка.
— Собираюсь потихоньку, — пояснила она. — Чай будете?
— Спасибо, мы пили, — ответил Ромка и поставил свою сумку рядом с ее. Со скрежетом раздвинул «молнию», достал банку и загремел монетами.
— Что у тебя там? — спросила Марина.
— Клад, — с ледяным спокойствием сказал Ромка. — Хотите посмотреть?
Он открыл банку, и золотые монеты рассыпались по ковру.
Марина присела, подняла несколько червонцев.
— Откуда они у вас?!
— Случайно. Но мы этого не знали. К счастью. Иначе из-за Катьки отдали бы «вампиру» их, а не горшок с консервной банкой.
— А поподробней нельзя?
Перебивая друг друга, друзья рассказали ей, как вечером у них отключили свет, как Лешка принесла подсвечник, а он оказался слишком тяжелым, и они поняли, что она перепутала его с театральным.
— Я думаю, что этот самый «Саша» спрятал монеты в подсвечник, чтобы их спокойненько перевезти через границу — ведь на таможне реквизит ковырять не станут. А если таможенники вдруг и наковыряют монеты, то не смогут узнать, кто из вас их туда засунул. Логично?
Марина кивнула.
— Не представляю только, кто это может быть.
— Надо составить список тех, кто едет на гастроли, и вычислять из них, — авторитетно заявил Ромка и порадовался тому, что Марина к нему прислушивается. — А раз он Катьку вашим голосом позвал, то умеет имитировать голоса.
— У нас это все умеют, на то мы и актеры, — заметила девушка в раздумье. — И как быть с фотографией моего дедушки?
— И ведь действительно: кроме двоих, Антона и Сергея, ее никто не мог взять. Игорь не считается, раз он за границу не едет. Значит, все-таки преступник у бабушки Симы чужим голосом говорил. А алиби он себе подстроил.
— Неужели их опять проверять? — застонала Лешка.
Ромка собрал в банку монеты и обратился к Марине:
— Вы в театр звонили? Встретимся с вашим осветителем — водителем «семерки», узнаем, кто в его машине сидел, — и дело с концом.
— Рано еще. В театре никого нет.
— А вдруг он уже пришел?
Марина покачала головой.
— Я боюсь, что он уже не появится. Ведь пока мы не вернемся, ни спектаклей, ни репетиций больше не будет.
— Ну давайте все равно туда позвоним, хуже не будет. Пожалуйста!
В углу комнаты на маленьком столике Ромка увидел старенький телефонный аппарат, сорвал с него трубку и поднес к уху. Трубка молчала. Заметив, что провод отсоединен, Ромка воткнул вилку в розетку.
— Этот телефон не работает, — заметила Марина. — Возьми другой.
— Работает, — ответил Ромка. — Вот, послушайте, гудит.
— Как гудит? Он уже сто лет как поломан. — Марина взяла у него из рук трубку и поднесла к уху. — Действительно, гудит. Мама, — крикнула она, — пойди сюда.
Появившись в дверях, Ирина Афанасьевна поприветствовала ранних гостей и подошла к дочери.
— В чем дело, Мариночка?
— Мама, что за чудо? Телефон вдруг заработал.
Ирина Афанасьевна убрала со стола пустую чашку.
— Никакое не чудо. Он уже несколько дней как работает. Я забыла тебе сказать. А этот аппарат нам нужен, — пояснила она друзьям, — потому что, когда свет отключают, радиотелефон умолкает.
Марина положила трубку на рычаг.
— И кто ж его исправил?
— Разве трудно догадаться? Конечно, твой Виталик. Он давно обещал его починить, вот и сдержал слово.
— И когда это было? — взволнованно спросил Ромка.
— Я же сказала — на днях.
— Пожалуйста, мама, постарайся вспомнить точнее, — потребовала Марина.
Ирина Афанасьевна свела высокие брови.
— Точнее? Сейчас-сейчас. Ах, да, это было, когда вы из Москвы вернулись. У вас тогда вечер в Доме актера был. Ты еще на сцене выступала, а он уже освободился, вот и зашел. Пошутил еще, что, хотя обещанного три года ждут, он этот срок сократил.
— И долго он его чинил?
— Недолго. Исправил и ушел. Торопился очень, даже от чая отказался.
РАЗОБЛАЧЕНИЕ
После слов Марининой мамы последовала немая сцена, хорошо описанная Гоголем в его «Ревизоре». Опомнившись, Ромка медленно оглядел собравшихся и указал на большой стол.
— А где он его чинил? Здесь?
— Где же еще? — ответила Ирина Афанасьевна и понесла чашку на кухню.
— И фотоальбомы здесь лежали. Ему их даже искать не пришлось! Вот, значит, у кого приятный мягкий голос!
С потускневшим лицом Марина села на диван. Ромка присел рядом.
— А он что, техникой увлекается? Почему он ваш телефон вздумал чинить?
— Увлекается. У него в квартире кладовка под мастерскую оборудована. Не могу поверить, что это мог сделать Виталик! Это какое-то очередное недоразумение. Сколько их уже было!
Ромка Марине сочувствовал, но правда была превыше всего.
— А кто ж еще? Мы все думали, что у вас в тот день было трое гостей, а их оказалось четверо. Значит, это он нашу копию письма на вокзале подобрал. И следил за нами тоже он, когда мы на экскурсии были. Он по мосту на трамвае ехал, потому ты, Лешка, его и не увидела.
— Но на остановке он не выходил, — возразила сестра.
— Правильно, он вышел на следующей, потому что прекрасно знал, куда мы все направляемся. Он ведь бывал с вами на экскурсиях раньше?
— Бывал, — удрученно кивнула девушка.
— А кепка клетчатая у него есть?
— Кажется, есть. Неужели это он? Я так ему доверяла! И как же теперь быть? — с безмерным отчаянием сказала Марина.
Ромка вскочил с дивана.
— Его надо срочно найти и объявить, что нам все известно. А он сегодня в театр придет?
Девушка покачала головой.
— И он не придет. Что ему там делать? Нам дали время на сборы.
Марина замолчала. Осмелев, Ромка тронул ее за руку.
— А не могли бы вы ему позвонить? Прямо сейчас. И под каким-нибудь предлогом попросить зайти к вам. Ведь вы хотите выяснить, преступник он или нет? Только он не должен ничего заподозрить.
— Ты прав, я должна это знать. Может быть, вы все-таки ошибаетесь? Клетчатые кепки есть у всех.
Марина сняла с исправленного старенького аппарата трубку и по памяти набрала номер своего приятеля. Голос ее звучал весело и непринужденно.
— Виталик, ты не мог бы ко мне приехать? Срочно, да. Очень нужно, скажу при встрече. Жду.
