— А никак, — ответила Марина. — Утрату горшка театр переживет. Я так думаю, что цветок в реквизиторскую принесла наша уборщица, тетя Галя. Видно, сначала он рос у нее в консервной банке, а потом она решила создать ему условия получше и пересадила вместе с банкой в этот самый горшок. Но Игорь его, разумеется, не поливал, остальные тоже забывали. Словом, не повезло цветку.
— Я не про цветок спрашиваю. Я про клад. Куда, по-вашему, Антон мог его девать, если его в горшке нет? И куда он, кстати, пошел после репетиции?
— Не знаю, домой, скорее всего. А может быть, еще в театре находится. Когда я уходила, многие актеры еще там оставались. Сборы за границу — дело непростое.
В подтверждение своих слов Марина ушла в комнату и извлекла из шкафа большую дорожную сумку.
— Лешка, что же делать? — запричитал Ромка. — А давай в театр вернемся и еще где-нибудь клад поищем.
— Где и как?
— Я не знаю. Значит, надо Антона найти, может быть, даже домой к нему съездить. Так и сказать: «Мы все про тебя знаем, отдавай клад, а то хуже будет». Иначе, скажем, к главрежу пойдем и все про тебя расскажем. И тебя за границу не пустят. Вы же сами это предлагали. Надо только Катьку с диктофоном дождаться, чтобы он понял, что опознан по голосу, и не смог отвертеться. Кстати, почему ее до сих пор нет? Сто раз уже должна была обернуться. Надо ей позвонить, чтоб скорее шла.
Он подошел к телефону и по Лешкиной подсказке набрал Катькин номер. Абонент оказался недоступен.
— Странно. У нее телефон работал?
— Работал, — ответила Лешка. — Она его вчера зарядила.
— Тогда почему она не отвечает?
— Может быть, забыла включить?
— Хотите чаю? — спросила Марина.
Ромка покачал головой.
— Нет, спасибо, мы сейчас уйдем, только Катьку дождемся. Запропала куда-то.
— Быть может, в магазин пошла для Серафимы Ивановны? — предположила Лешка. — Я ее об этом просила.
— И застряла в магазине? И телефон сломался?
Лешка обратилась к хозяйке.
— А нельзя ли позвонить на вахту и спросить, брала ли Катька записку?
Марина молча набрала номер служебной проходной.
— Добрый день, Клавдия Митрофановна. Там у вас под стеклом записка лежала… Да, для Кати. Что? Лежит еще? Извините. Да нет, нет, когда она придет, вы ей ее передайте, пожалуйста. Или попросите мне домой позвонить. Срочно.
— Записка лежит, — опустив трубку, повторила марина.
Лешка посмотрела на часы, и жуткая тревога заполнила ее душу.
— Куда ж она подевалась? Уже два часа прошло. Даже больше. Пока ждали конца репетиции, пока сюда шли, пока горшок ковыряли. Ее надо искать.
Она посмотрела на брата в надежде, что он ее успокоит, и Ромка предположил:
— Может быть, с бабушкой Симой снова что-то случилось, и Катька не может от нее отойти? А о телефоне забыла.
— Тогда пошли к ней, больше ничего не остается.
Брат с сестрой мигом оделись. Марина со встревоженным лицом проводила их до двери.
— Если Катька к вам придет, пусть она нас подождет, — попросил ее Ромка.
Задыхаясь от холодного ветра, Ромка с Лешкой примчались к знакомому домику.
— Катька у вас? — не поздоровавшись, выкрикнул Ромка, лишь только Серафима Ивановна, здоровая и невредимая, открыла им дверь.
— Катюша была, но ушла.
— Давно ушла?
— Порядком. А в чем дело?
— И куда ж она пошла? — не ответив на вопрос, продолжал Ромка.
— В театр. Вы же там ее ждали?
— Мы для нее там записку оставили, а сами пошли к Марине, — сказала Лешка. — Но она к ней не пришла.
Ромка ее перебил.
— А голос она вам предъявляла? Новый, на диктофон записанный? Вы его узнали, да?
Ни он, ни Лешка ничуть не сомневались, что старушка кивнет в ответ и скажет, что слышала голос того самого Саши, и вдруг она, как и в прошлый раз, виновато покачала головой.
— Нет, не узнала. И этот не похож. У меня даже сомнений никаких не было. У этого он какой-то густой, а у того мягкий был. Совсем другой голос.
— Но этого не может быть! — вскричал Ромка. — Елки-палки, что же это получается? И голос не тот, и Катька куда-то подевалась!
Серафима Ивановна разволновалась даже больше, чем они. Она схватилась за сердце и села на кровать, во все глаза глядя на ребят.
— Что же могло случиться с девочкой? Места у нас тут нехорошие, хоть и центр рядом, а глухомань, как в деревне. Может быть, надо пойти в милицию?
Лешка выразительно посмотрела на брата, схватила пузырек с корвалолом, накапала тридцать капель в стакан с водой, подала старушке и как можно спокойнее сказала:
— Ничего страшного с ней не случилось. Она уже, наверное, к Марине пришла. Мы просто хотели поскорее узнать насчет третьего голоса. Вы не волнуйтесь, пожалуйста.
Серафима Ивановна выпила корвалол и тяжко вздохнула.
— Доставила же я вам хлопот с этими монетами!
— Вы тут совсем ни при чем, мы сами все это затеяли. И все будет хорошо, вот увидите. — Ромка через силу улыбнулся.
— Еще и бабушку напугали, — горестно вздохнула Лешка, когда они вышли на улицу.
— Я сам боюсь, — сознался Ромка. — И клад не нашли, и Антон — не Саша. А то, что Катька куда-то делась, еще страшнее. Мы ведь за нее отвечаем.
— Что же с ней могло случиться? Не напал же на нее маньяк, в самом деле?
От этих слов Лешке сделалось жутко, даже мурашки по коже побежали. А тут еще с неба посыпалась снежная крупа. Она больно секла по лицам, а ветер гнал по грязной дороге совсем недавно золотые, а теперь пожухлые, осклизлые листья. Лешка на них несколько раз поскользнулась, пока они с Ромкой поднимались по крутым ступенькам вверх. Ромка корил Лешку за то, что она не взяла с собой телефон, и все пытался найти прохожего, который бы дал им позвонить Марине. Но прохожих на лесенке не нашлось, а когда они поднялись вверх, Лешка предложила бежать к Марине домой.
— Может быть, мы с Катей разминулись, и она уже там?
Ромка кивнул.
— Что еще остается?
Марина открыла дверь, увидела, что их всего двое, и не стала скрывать тревогу.
— Значит, не нашли Катю?
Ромка покачал головой.
— Нет. И голос не Антона. Что же нам теперь делать? Ну да черт с ним, с кладом, а вот куда Катька могла деться?
— Действительно, ситуация непонятная. Но я вас предупреждала, что мои друзья не способны на воровство. Тем более Антон. А что вам сказала Серафима Ивановна.
