— Но как?!
— Мне кажется, Ромка, как и мы, установил алиби Оксаны, и у него появилась какая-то новая версия. Вспомни-ка получше, может, вы еще кого-нибудь видели? Или он кому-нибудь звонил?
Лешка сосредоточенно сморщила лоб и покачала головой.
— Никому. Он от нас не отходил ни на шаг и только с Мариной разговаривал, а позвонил ей Артем, чтобы попрощаться. Но Марина тут вообще ни при чем. Она только сказала, что скоро едет на Кипр. И все! Никаких звонков больше не было.
— Странно, — протянул Венечка. — И он вот так взял и убежал? Сразу после разговора с Мариной?
— Ну да… Хотя, нет! Сначала он зачем-то пошел в кухню и там о чем-то поговорил с Людмилой Сергеевной. Но вряд ли о чем-то важном. Она про Льва ничего не знает и об «инопланетянине» с «тарелкой» тоже понятия не имеет, Артем ей ничего не рассказывал.
— Но, может, Ромка ей сказал, куда он идет? Звони!
Дрожащими пальцами Лешка набрала хорошо знакомый номер и, услышав голос мамы Артема, поспешно сказала:
— Людмила Сергеевна, добрый вечер! С Рождеством вас! Хочу вот спросить… Ромка случайно не говорил вам, куда он собирался пойти?
— Не говорил. А что, его до сих пор нет? — встревожилась Людмила Сергеевна.
— Пока нет, но он звонил, так что ничего серьезного. Просто мы хотели узнать, где он раньше был, — с трудом скрыв свое разочарование, туманно ответила Лешка. — А о чем же вы с ним на кухне разговаривали?
— О театре. О спектаклях, в основном детских.
— А о чем конкретно?
— Сейчас вспомню… Кажется, он меня расспрашивал, что такое «травести».
— Ладно, спасибо, еще раз с праздником. — Опустив трубку, Лешка повернулась к Венечке и упавшим голосом сообщила: — Людмила Сергеевна тоже ничего не знает. Ромка говорил с ней о каких-то детских спектаклях, а еще спросил, что такое «травести», и все.
— Странный вопрос… — сказал Венечка.
— Ничего странного. Ему Марина сказала, что она играет возрастную роль, и что быть травести в театре легко: там актрисы до сорока лет мальчиков и девочек играют, а вот в кино, на большом экране, при крупных планах, казаться старше или моложе своих лет гораздо сложнее.
— Но если он так спешил, то неужели не мог выяснить это попозже? Какая тут была срочность?!
— Не знаю. Хотя… — Лешка потерла ладонями виски. — Я ведь и раньше это слово слышала. Не сегодня, от Марины, а от кого-то еще, совсем недавно. Сейчас я постараюсь вспомнить… — Не усидев на диване, она сорвалась с места и заходила по комнате. — Где же я его слышала-то?… Вспомнила! От Антошки! Когда к нему Оксана за солью приходила. Он Ромке сказал, что его соседка тетя Наташа тоже артистка, травести.
— А ты сама знаешь, что это такое?
— Знаю… Но только примерно.
— А давай в словаре посмотрим, чтобы узнать точно.
— Давай. — Лешка отыскала диск с толковым словарем и вставила его в компьютер. — Вот, иди сюда, читай.
— «Травести. От французского слова «переодевать», — вслух прочел Венечка. — Сценическое амплуа: роли мальчиков, подростков, девочек, исполняемые актрисами, а также роли, требующие переодевания актрисы в мужской костюм».
Лешка на мгновение замерла и что было силы стукнуло кулачком по столу:
— Так вот оно что! Ромка поговорил с Мариной, и она навела его на очень важную мысль! Ты понял, Венечка?! Значит, это она. Она! Ты понял? Не Оксана, а тетя Наташа! И алиби у нее нет, в расписании на тот день ни одной Натальи не значилось, и парики она в своем театре какие угодно взять может, и грим.
— Значит, Ромка в театр ездил, чтобы не только Оксанино алиби проверять, но и тети-Наташино?!
— Ну конечно! И как мы сразу до этого не дотумкали?! Тетя Наташа и о «тарелке» все знала, и о том, где Лев живет, и какие ценности у него хранятся. И кто картину с НЛО нарисовал! Небось, Антошку расспросила, а он и рад стараться, все ей описал, во всех подробностях! Она же к ним часто ходит.
Венечка поправил очки: они сползли с его вспотевшей переносицы.
— И у меня она спрашивала, где я живу. Неужели это она, тетя Наташа, сделала «инопланетянина»?!
— Скорее всего. Ленка же видела женщину с большим пакетом!
— Тогда, значит, Ромка поехал к ней?
— Наверное. Но сколько он там может пробыть? — Судорожно вздохнув, Лешка снова заволновалась.
— Может, он за ней следит? — предположил Венечка.
— До сих пор?!
— Он же у нас дотошный. А давай прямо сейчас у Антошки спросим, не заходил ли Ромка к нему?
— Давай! — Лешка схватила трубку. — Говори, как ему звонить.
Венечка виновато покачал головой:
— Не знаю… Я думал, ты в курсе.
— Я — тоже нет. Но можно у Пашки спросить или у Дениса. Теперь им от нас скрывать нечего. Давай, действуй!
Венечка позвонил, но телефон студентов оказался занят.
Лешка взглянула на часы. Она показывали девять часов вечера. Тяжело вздохнув, она снова заходила по комнате из угла в угол.
Выждав пять минут, Венечка позвонил еще раз и снова услышал короткие гудки. А еще через пять минут к телефону никто не подошел.
— Ушли, — вздохнул он. — Может, в храм? Сегодня же Рождественская ночь. Или в гости к кому-нибудь. А номеров их мобильников я не знаю.
Лешка упала на диван и в отчаянии обхватила руками голову:
— Что же делать-то, а?!
— Придется домой к Антошке съездить. Что нам еще остается?
— Поехали!
Вскочив, Лешка прошла в комнату брата, чтобы подкинуть зерен громко верещавшему Попке, и тут только заметила, что большой Ромкиной сумки с его самодельным металлоискателем, биноклем и прочими нужными доморощенному сыщику принадлежностями на месте нет, а провожать Артема Ромка отправлялся с пустыми руками, это она хорошо помнила. Значит, домой он все-таки заходил? Но почему не подзарядил телефон? А вдруг у него его отобрали?!
— Ой, Венечка, — прошептала она, — что-то мне страшно! Ромкиной сумки нет, значит, он точно решил что-то предпринять…
В метро Лешку била дрожь, но не от холода, а от непроходящей тревоги за своего неуемного брата.
— Не переживай ты так. Ну что с ним может случиться? Он же человек опытный, и не в таких бывал переделках, — пытался утешить ее Венечка.
— Поэтому-то я и волнуюсь, — судорожно вздохнула Лешка.
Дверь Антошкиного подъезда была распахнута настежь. Из нескольких квартир сразу неслась громкая музыка. Двое друзей не стали дожидаться лифта и по лестнице взбежали на четвертый этаж.
Венечка нажал на кнопку звонка. Дверь им открыл сам Антошка и с удивлением воскликнул:
