Закрыв дверь, Ромка снова прикрепил жвачкой к ее низу еще одну нитку от своей куртки.
В метро его поджидала опасность иного рода. Влетев в вагон, Ромка прямо-таки вздрогнул от чьего-то пристального взгляда и поднял глаза. Так и есть. На него в упор смотрел Антон Матвеевич, историк, и избежать контакта с ним нет никакой возможности. Ему безумно захотелось стать невидимкой или хотя бы залезть под сиденье и затаиться там с закрытыми глазами. Он даже посмотрел себе под ноги. Но под сиденьем свободного пространства не оказалось, а потому деваться ему некуда.
— Здрасьте, Антон Матвеевич, — бодро сказал он. — А мы по делам ездили, кошку кормили. Ее хозяйка в больнице, и вот… — Он развел руками.
— Я вижу, ты очень занятой человек, и то, что другим людям помогаешь, похвально. Но, надеюсь, хоть частичку своего драгоценного времени ты выделишь и для подготовки к зачету по истории? — спросил Антон Матвеевич. В его голосе отчетливо угадывалось противное ехидство.
— А я и готовлюсь. С утра до вечера. Вот сейчас всю дорогу только об истории и думаю, — нахально заявил Ромка. — Как раз эпоху Петра Первого учу. И меня один вопрос очень занимает. Как вы думаете, что мог оставить нам в наследство соратник Петра граф и впоследствии сенатор Яков Брюс?
Антон Матвеевич поднял брови.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, какой-нибудь там антиквариат или драгоценности.
— А почему тебя именно это интересует?
— Я подумал, что должны же быть у него потомки, а у них могут остаться всякие вещи, какие могли бы лучше поведать нам о том времени. Ведь это же как интересно: подержать в руках предмет, которым владел Яков Брюс, а может быть, и сам Петр Великий. Такой предмет помог бы людям ощутить подлинный дух и аромат далекой эпохи. — В словах мальчишки послышался неподдельный энтузиазм, и учитель не смог этого не отметить. Его глаза потеплели, и он совсем по-иному взглянул на своего ученика.
— Яков Брюс — легендарный человек, — сказал Антон Матвеевич. — Ученый, астроном. На Сухаревой башне, построенной по повелению Петра, он оборудовал первую в России обсерваторию и наблюдал за звездами и планетами. У него было множество приборов для научных занятий, кабинет японских и китайских, как тогда говорили, диковин, богатейшая библиотека. Люди называли его колдуном, приписывали ему обладание сказочными сокровищами, например, мистической «Черной книгой», волшебным перстнем, восьмиугольным камнем знаний. То есть он занимался собирательством всяких редкостей и раритетов. Словом, от Якова Брюса могло остаться много вещей: и грамот петровских, и орденов, и книг…
— И драгоценностей, да?
— Может быть, и драгоценностей. Странно, но я как-то об этом не думал. А что, ты знаешь его потомков? — в свою очередь заинтересовался Антон Матвеевич.
— Как вам сказать, — замялся Ромка. Не рассказывать же Антону о больной старухе и неизвестном искателе ее тайных сокровищ.
Но учитель не заметил его замешательства.
— Если бы ты такого потомка встретил, то мог бы сделать доклад на собрании нашего исторического общества, — продолжал Антон Матвеевич, думая, что этим своим предложением оказывает ученику большую честь.
— Если встречу, то обязательно сделаю. Мой друг, Слава Стеклов из девятого «Б», у вас часто с докладами выступает, — похвалился Ромка, словно Славкины успехи — и его заслуга тоже.
И снова отмахнулся от сестры, потому что та все дергала и дергала его за рукав и мешала столь полезной беседе. Затем все же решил выяснить, что ей надо и зачем она его без конца теребит.
— Чего тебе? — недовольно прошипел он.
— Рома, мы свою «Рижскую» уже проехали, — извиняющимся голосом сообщила Лешка.
— Правда? — Ромка вскочил и схватился за поручень. — Простите, Антон Матвеевич. Можно мы пойдем, а то мы свою остановку пропустили?
— Конечно, — учитель даже смутился. — Всего хорошего.
— Фу, — выскочив на платформу, Ромка с шумом выдохнул из себя воздух. — Кажется, я ему сегодня даже понравился, как ты думаешь? А ты слышала, что он I говорил о драгоценностях и всяких необыкновенных книгах?
— Книги я там все пересмотрела, — сказала Лешка. — Среди них ничего особенного нет. Никаких раритетов.
— Все равно, продолжим поиски драгоценностей, будем искать, пока не найдем. — Он огляделся: — Ну надо же, на «Проспект Мира» залетели!
— Рома, раз уж мы здесь оказались, давай к Венечке зайдем, а? — просительно заглянула Лешка брату в глаза. — Совсем ненадолго, а?
Она уже лет сто не писала Артему писем по электронной почте. Ну, не сто, но дней пять, это точно. Он, должно быть, беспокоится или обиделся. От него тоже несколько дней нет ни строчки, иначе Венечка бы ей давно позвонил. И сколько еще можно терпеть и ждать!
Уговаривать Ромку не пришлось.
— А чего? Давай, — легко согласился он. И еще через некоторое время сказал: — Что-то мы все одни да одни. Надо Веньку задействовать: он маленький, может, как раз и сгодится на что-нибудь.
— На что именно? — спросила Лешка.
— Еще не знаю. Подумать надо.
Глава 6 Поющий малыш
Когда они зашли в подъезд девятиэтажного дома и подошли к квартире на третьем этаже, где жил один из самых лучших их друзей — отзывчивый, добрый и умный двенадцатилетний мальчик, то через дверь услышали странные звуки, словно там кто-то что-то пилил.
Брат с сестрой переглянулись, затем Лешка робко нажала на звонок. Непонятные звуки прекратились, и Венечка открыл им дверь. А на Лешку с разбегу прыгнул черно-белый песик.
— Малышенька! — присела она на корточки перед собачкой. — В гости к другу пришел?
Вместо ответа песик лизнул ее в нос, а она прижала его к себе, ощутив щекой мягкую, шелковистую шерстку.
Вообще-то Малыш обитал в соседнем доме у преподавателя вуза и, кроме того, известного уфолога Льва Николаевича Иноземцева, которому юные сыщики помогли зимой отыскать украденные у него ценные вещи. Тогда Венечке пришлось на пару дней приютить у себя Малыша, и мальчик с тех пор привязался к маленькому, похожему на спаниеля, песику. Он стал с ним регулярно гулять и приводить к себе домой, благо этому никто не противился. Венечка бы его и насовсем забрал, но на это не соглашалась Аська, дочка Льва Николаевича. Малыша любили все.
— А что у тебя здесь так визжит? — спросил Ромка. — Я решил, что у вас ремонт начался.
Мальчик отрицательно покачал головой и поправил очки.
— Нет у нас никакого ремонта. Может быть, ты услышал, как мы с Малышом поем? Неужели тебе не понравилось?
Лешка опешила.
— Вы с Малышом… что?
— Я же сказал: поем.
— Как поете? — заинтересовался Ромка. — Покажи.
— А вот так.
