— Рома! Конечно, я много слышала о вас с сестрой.
— Очень приятно. А скажите, пожалуйста, вашу подругу Оксану можно назвать элегантной женщиной?
— Конечно, — ответила Софья.
— Тогда вспомните, пожалуйста, ее адрес и ничему не удивляйтесь, — быстро сказал Ромка, чтобы не тратить дорогое телефонное время.
— Но она в Америке! — воскликнула художница.
— А нам нужен ее московский адрес. А зачем, мы вам потом объясним.
Наверное, Арина и в самом деле ей много чего рассказала о Ромке, поэтому Софья не стала его ни о чем расспрашивать.
— Ну что ж, записывай.
— Я запомню, говорите.
Оксана Ермаченко жила в районе станции метро «Отрадное».
— Давай съездим туда прямо сейчас, — загорелся Ромка. — Надо ковать железо, пока горячо. И как мы раньше этого не сделали? Все из-за тебя!
Номера домов на улице Декабристов шли непонятно как, и высоченную шестнадцатиэтажную башню ребята отыскали с трудом, опросив кучу прохожих. Квартира Оксаны находилась на первом этаже. Домофон не работал, дверь подъезда скрипела под порывами ветра.
Ромка позвонил в четвертую квартиру, но никто им не открыл. Лешка и не рассчитывала на это, Ромкина версия ей снова показалась несостоятельной. Она собралась уходить, но ее брат, покрутив головой, позвонил в квартиру напротив. Оттуда выглянула молодая женщина.
— Вам кого?
— Вы не знаете, где Оксана? — спросил Ромка. — Нам поручили ей кое-что передать, а дверь почему-то никто не открывает.
— Оксана здесь не живет, она в Америке, — с удивлением взглянув на подростков, ответила женщина.
— И давно?
— С осени.
— Извините, но нам сказали, что она приехала.
— Насколько я знаю, раньше, чем через полгода, она не вернется, — соседка поторопилась захлопнуть дверь, так как в глубине квартиры послышался детский плач.
Ромка вздохнул.
— Неужели я, больной и хромой, только зря сюда тащился? А пойдем, Лешка, заглянем к ней в окно.
Первый этаж дома скрывался за густыми зарослями кустарников и высокими деревьями, и поэтому можно было спокойно приближаться к его окнам, оставаясь незамеченным с улицы. Правда, все они были защищены железными решетками, но Ромке и не надо было проникать внутрь, он только хотел посмотреть, что делается в квартире. Юный сыщик взобрался на дерево и заглянул в окно.
— Лешка, там стоит мольберт! Я его своими глазами видел, — закричал он, неуклюже спрыгнув на землю и вновь хватаясь за коленку.
— Ну и что? Она же художница. Не везти же ей его с собой в Нью-Йорк? Сама уехала, а мольберт дома остался, — как маленькому, объяснила ему сестра.
— Да, ты права. Но что-то тут не то. Во! Письмо! Давай вернемся.
Они вернулись в подъезд, Ромка посмотрел в дырочки почтового ящика.
— Видишь, белеется? Достань, у тебя рука тоньше. Хотя бы на обратный адрес посмотрим.
Лешка изловчилась и аккуратно вытянула бумажку из почтового ящика. Это была реклама. Фирма «Меркурий» предлагала приобрести мозаичные покрытия, рольставни и шкафы-купе.
— Что такое рольставни? — спросила Лешка.
— Почем я знаю, — расстроился Ромка и бросил бумажку обратно в ящик. — Пусть лежит, где лежала.
Потом он снова покрутился у двери четвертой квартиры и вдруг замер.
— Лешк, гляди!
— Ну что еще?
— Счетчик электрический работает, вот что.
И впрямь в электросчетчике крутилось колесико с красной полоской на ободке.
Не раздумывая, Ромка снова позвонил в квартиру напротив и спросил у той же женщины:
— А если Оксана уехала, то почему у нее счетчик работает?
— Наверное, холодильник включен. Ее мать сюда часто заходит, — спокойно ответила соседка.
— А ты уж обрадовался! — поддела брата Лешка. — Пошли лучше домой, сегодня-то нам точно от папы достанется.
— Не достанется, мы примем меры, — беспечно махнул рукой Ромка.
Когда они наконец добрались до своего двора, было уже часов восемь вечера. Ромка сразу направился в другой подъезд, к Славке, перед тем напутствовав сестру:
— Скажешь папе, что я сейчас приду. А если он еще о чем-нибудь тебя спросит, молчи, как партизан. Я сам ему все объясню.
Но Славки дома не оказалось, а его бабушка сообщила:
— Тебя твой пала разыскивает, несколько раз мне звонил.
Спустившись на один пролет, Ромка подошел к подоконнику, вытащил из сумки дневник, заполнил две его страницы, то есть каждый день текущей недели, расписанием уроков и против сегодняшней алгебры красной ручкой вывел себе жирную-прежирную пятерку, приписав перед ней «контр».
Домой он вбежал почти следом за сестрой и радостно оповестил домашних:
— Я пять по контрольной получил! По алгебре! Лешка уставилась на него с полным недоумением» Она-то почему об этом впервые слышит?
А Ромка продолжал:
— И девятый класс я закончу почти отличником,
как Славка, ну, может, всего-то с одной троечкой по физике.
Олег Викторович взглянул на его жирную пятерку и наставительно произнес:
— Во-первых, не «закончу», а «окончу». Заканчивают всевозможные дела, а школы, ПТУ, техникумы, университеты, академии, что там еще?
— Цирковые училища, — покосившись на брата, услужливо подсказала Лешка.
— Вот-вот, и их тоже оканчивают, а не заканчивают, зарубите это у себя на носу. Это все равно как глаголы «одеть» и «надеть».
— Знаю, знаю, одевают кого-то, а надевают на себя, — обрадовавшись, что отец сам нашел другую тему для разговора, охотно подхватил ее Ромка.
— Вот именно, — сказал Олег Викторович и не стал приглядываться к Ромкиной пятерке.
— Когда же мы свое-то «Дело» закончим? — пробормотал Ромка, быстро пряча дневник назад в сумку.
— Ты правда пять получил? — подступилась к нему Лешка, когда Олег Викторович оставил их в покое. — А мне почему не сказал?
— Я пока что ничего не получил, но это вопрос времени. Я же не виноват, что контрольную перенесли и что она у нас теперь только в понедельник будет. А если я людей раньше срока порадовал, то что же тут плохого? — Ромка глядел на нее такими же ясными и правдивыми глазами, как только что на отца, и она поняла, что брат и сам верит в то, что говорит.
— Но тебе могут пятерку еще и не поставить!
— Теперь обязаны, — заявил он. — Сейчас я еще и Наташке Тихоновой позвоню для подстраховки.
Ромкина одноклассница Наташка училась на отлично, а на уроках сидела впереди него; то есть на контрольных работах они всегда решали один и тот же вариант. Оставалось только первому забить очередь на списывание.
