— Хорошо, поговорим, а потом поедем в интернат на
машине.
Елена Сергеевна послушала короткие гудки и пожала плечами.
Потом она посмотрела на часы — почти полвосьмого — и скрылась в ванной комнате,
чтобы привести себя в порядок.
* * *
Курт приехал на место накануне, обошел окрестности. Самой
подходящей для работы позицией был строящейся неподалеку многоэтажный дом.
Зимой, судя по всему, строительство прекратилось. Выбрав наилучшую точку для
ведения огня (на самом деле, конечно, Курт рассчитывал только на один выстрел)
и тщательно продумав план отхода, он поехал домой готовить оружие и амуницию.
На следующий день он встал в четыре часа утра — для его
работы важнее всего было оказаться на месте первым — и выехал из дому на своей
невзрачной бежевой «пятерке».
Медленно проезжая по улицам Выборгской стороны, он
внимательно осматривал припаркованные у обочины машины. Заметив то, что
наиболее подходило для его сегодняшних целей, он отъехал на пару кварталов и,
оставив свою «пятерку», вернулся пешком. Машина была выбрана им по следующим
соображениям: это была довольно новая «восьмерка», стоящая без движения не одну
неделю (прилично заросла снегом и льдом, хотя снегопада не было уже дней
десять), причем «обута» была в хорошую, почти новую финскую резину. Открыть и
завести чужую машину для профессионала не составляло никакого труда. Положив на
сиденье «восьмерки» сумку со своим оборудованием, Курт поехал в Удельную. Там
он поставил «восьмерку» неподалеку от выбранного им строящегося дома, пробрался
через заранее помеченную им щель в заборе на стройплощадку и поднялся на
седьмой этаж.
Ранним утром вокруг было совершенно безлюдно. Курт занял
удобную позицию, собрал снайперскую винтовку и приготовился ждать. Выдержка у
него была прекрасная, как он полагал — в немецкого папу. Главным его врагом
теперь был холод. Курт оделся как можно теплее, ему не раз случалось караулить
свою жертву зимой, и он знал, как трудно на холоде сохранять неподвижность.
Он внимательно осматривал двухэтажный особняк интерната,
окружающую его территорию с садом и спортивной площадкой, прикидывая, где
разместится охрана Бураго. Курт планировал сделать только один выстрел, после
этого перебежать на противоположную сторону здания, спуститься по веревке (он
заранее закрепил ее, привязав морским узлом к металлической скобе) и уехать на
угнанной «восьмерке». На все должно было уйти не более трех минут.
В половине девятого возле интерната началось движение —
приходили сотрудники, открывались и закрывались двери. Вился дымок из кочегарки,
запахло подгорелой кашей — по этому устойчивому и неизменному запаху слепой
может всегда обнаружить больницу и любое детское учреждение. Курта, лежащего на
седьмом этаже, запах не достигал, но он все равно его чувствовал.
После девяти жизнь забурлила: в школе начались уроки, одну
группу вывели на улицу — на занятия физкультурой. Дети с большого расстояния
казались особенно маленькими и беззащитными.
Около одиннадцати начали подъезжать телевизионщики, они
тянули провода, устанавливали аппаратуру. Потом из здания интерната вывели
большую группу детей, выстроили их перед крыльцом — видимо, спонсоры должны
были появиться с минуты на минуту. Наконец на аллее перед въездом в ворота
показалась вереница дорогих машин — впереди два джипа с охраной, затем — «шестисотый»
«мерседес»
Аркадия Бураго, следом ехал красивый ярко раскрашенный
туристический автобус — подарок фирмы, и завершал кавалькаду еще один джип.
Машины остановились, первыми выскочили охранники и заняли
позиции по углам площадки. Курт лег поудобнее и дослал патрон. Теперь
оставалось совсем недолго — дождаться только, когда Бураго выйдет из, машины и
окажется в наиболее удобной точке для хорошего точного выстрела.
На площади перед школой возникла, как понял Курт, небольшая
заминка — учителя и воспитатели суетились, переговаривались, роились в
некоторой неуверенности, будто что-то пошло не по плану. Одна молодая женщина
время от времени вбегала в открытые двери интерната и возвращалась через пять
минут, растерянно качая головой. Преподаватели еще переговорили, и от группы
навстречу тяжело вылезающему из «мерседеса» Аркадию Бураго выступила коротко
стриженная женщина в накинутом на плечи зеленом пальто с рыжим лисьим
воротником.
Увидев Бураго, Курт замедлил дыхание, положил палец на
спусковой крючок и плавно повел перекрестье прицела вслед за объектом, выбирая
оптимальным момент для выстрела.
Бураго шел навстречу женщине в зеленом пальто, которую Курт
мысленно окрестил директрисой, — держа что-то в высоко поднятой руке —
надо думать, ключи от того самого автобуса. «Директриса» же сжимала в левой
руке яркую папку — какой-нибудь благодарственный адрес, которыми злоупотребляли
в учреждениях еще со времен Советской власти.
Курт задержал дыхание, готовясь нажать на спуск, как вдруг
случилось что-то совершенно немыслимое: эта самая немолодая «директриса»
отбросила папку, выхватила из-за пазухи пистолет (Курт, разумеется, не мог
разглядеть его на таком расстоянии, но что это пистолет — понял сразу) — и
несколько раз в упор выстрелила в Бураго. Она разрядила бы в него всю обойму,
но двое ближайших охранников, едва опомнившись, от неожиданности, изрешетили ее
пулями.
На площадке перед интернатом началось форменное безумие:
дети метались в ужасе и кричали, кто-то из воспитателей пытался увести их в
здание школы, кто-то впал в панику не меньше учеников; охранники сгрудились
вокруг шефа и понесли его к машине — впрочем, торопились они зря, потому что
Курт профессиональным взглядом разглядел, что при таком расстоянии и при таком
характере стрельбы ненормальная «директриса» наверняка убила Бураго на месте.
Что, черт возьми, случилось? Курт растерялся, что
происходило с ним крайне редко.
Заказчик обманул его, решил нанять еще одного исполнителя?
Для чего это могло понадобиться? Он никогда не давал повода сомневаться в себе,
всегда аккуратно и в срок выполнял все заказы. Неужели его самого, Курта,
решили списать? Но почему?
Он быстро разобрал винтовку, оглядел свою позицию,
убедившись, что не оставил никаких следов, ползком перебрался к месту, где была
закреплена веревка, стрелой спустился вниз, внимательно оглядевшись,
перебежками добрался до дырки в заборе, выбрался на улицу и пошел, не привлекая
внимания, к угнанной «восьмерке». Он действовал механически, как говорят — «на автопилоте»,
голова же его была занята одним. Он анализировал сегодняшний инцидент и пытался
понять его причину.
Женщина, застрелившая Бураго, не была профессиональным
киллером, в этом Курт был стопроцентно убежден. Не говоря уже о том, что она
погибла сразу после убийства объекта, — а настоящий профессионал, конечно
же, подготовил бы пути отхода и не стал бы стрелять в такой безнадежной
ситуации, прямо под дулами многочисленных охранников, — кроме этого, Курт
узнал бы профессионала даже на таком расстоянии, с какого он видел сегодня эту
тетку, — профессионал двигается с экономной и гибкой грацией хищника, а
эта странная женщина шла медленной тяжелой походкой, как будто боялась
расплескать что-то внутри себя. Естественно, она непрофессионал. Кто же и зачем
мог нанять для такого серьезного дела любителя? Это была загадка, непосильная
для Курта.
