— Действительно, что на девушек просто так
смотреть, — игриво приговаривала Света, — с ними надо делом
заниматься.
И поскольку он продолжал угрюмом молчать, заговорила
серьезней:
— Ты зря сердишься, Николай, я перед тобой не виновата.
— Ты меня использовала, — он смотрел прямо перед
собой на дорогу, — из-за тебя у меня неприятности были.
«А если бы ты знал, какие у меня из-за тебя неприятности
были», — подумала Света, а вслух сказала:
— С Камерным мы разобрались, он не в претензии.
— Ты меня подставила, — упрямо тянул свое Николай.
«Ну и скотина! — даже весело подумала Света. — Это
кто кого подставил. Если бы ты не трепался в пьяном виде, откуда коньяк взял,
то Камерный ничего бы и не узнал. А теперь этот пьяница, видите ли, делает
оскорбленную мину».
— Камерный, конечно; тоже сволочь, — Николай как
бы прочитал ее мысли, — надоел, паразит, до чертиков. Гоняет туда-сюда, а
как до денег дело доходит, так у него слух напрочь отказывает.
В его ворчании Света уловила отзвук настоящей ненависти. Это
было неудивительно — как уже говорилось, Александр Каморный умел вызывать в
людях это сильное чувство.
— Как будто я не знаю, как он деньги
зарабатывает, — себе под нос произнес Николай.
Света сделала вид, что не расслышала, а сама насторожилась.
— Вот что, Коля, я знаю, что нам с тобой сейчас
надо, — примиряюще произнесла она и положила руку на его колено. — А
нужны нам бутылочка чего-нибудь покрепче и место, где мы ее спокойно можем
уговорить.
А то день сегодня был утомительный и тяжелый… Ну как, идет?
Если у меня не хватит, ты добавишь?
— А то, — повеселел Николай, — и едем ко мне.
— Едем. — Света отвернулась к окну, чтобы он не
заметил презрения на ее лице.
Квартира была в старом доме, и довольно захламленная,
насколько Света могла заметить в темноте — Николай почему-то не зажег свет в
прихожей.
— Дверь не забудь закрыть! — , донеслось из
дальней комнаты.
— Кто там — соседка? — шепотом спросила Света.
— Это мать, она спит.
«Как противно все! — с тоской подумала Света. — И
на черта я сюда поперлась?»
В комнате он смахнул какое-то барахло со стола — старые
газеты, тетрадки, — торопясь расставил стаканы, принес с кухни какую-то
еду на тарелке.
«Да он же скоро совсем сопьется, — с удивлением думала Света,
наблюдая как дрожат руки Николая, когда он подносил стакан ко. рту. — А
впрочем, какое мне до этого дело?»
Сама она только пригубила, чтобы не возбуждать у него
подозрений. Николай выпил, закусил и расслабился. Теперь он уже поглядывал на
Свету ласково.
— Не дрейфь, лапочка, прорвемся! Давай-ка еще по одной…
Дело пошло быстро. Николай, как все алкоголики, скоро
опьянел, и его потянуло на разговоры. Тема была одна: вероломство и
неблагодарность Сашки Каморного. Света только в нужную минуту поддакивала или,
наоборот, выражала недоверие, и беседа текла ровно, как ручей после дождя. Она
узнала много про Каморного, в основном, какой он подлец, но Свете было
неинтересно, потому что это она и раньше про Каморного знала.
— Однако ты не будешь спорить, — осторожно начала
она, — что Камерный как репортер очень удачлив — все у него везде
схвачено, никто из криминальных личностей никогда его не трогает, и вообще…
— Что — «вообще»? — пьяно возмутился
Николай. — Стал бы кто внимание на него обращать, если бы он.., под
«ладожскими» не ходил?
— Да ну? — искренне удивилась Света.
— А ты — репортер, смелый, удачливый! — распалился
Николай. — Да я сам видел и слышал, как он.., в общем, под ними он, это
его крыша. Поэтому другие его не трогают.
— Ну надо же… — задумчиво бормотала Света.
— А ты.., ты зачем это расспрашиваешь? — теперь
Николаем овладела пьяная подозрительность. — Опять меня во что-то
втягиваешь?
Зачем пришла — про Сашку разведать?
— Да что ты все про Сашку, — торопливо сказала
Света, — как будто нам нечем заняться…
Она подошла к нему близко и заглянула в глаза. Ничего там не
было интересного, кроме пьяной злобы и куража.
«Ну и дерьмо же мужик! — подумала Света. — За что
его Камерный держит? Впрочем, Каморный сам дерьмо».
С этой мыслью она начала быстро расстегивать пуговицы на
рубашке Николая. Он посмотрел тупо, потом до него наконец дошло, к чему Света
клонит, и он несколько оживился, даже погладил ее по голове и пробормотал
что-то ласковое, как ему казалось. Света даже удивилась, как быстро он пришел в
возбужденное состояние — она думала, что он сильно пьян и будет как кисель. Он
встал и даже сделал попытку отнести ее на руках на постель, но попытка
окончилась неудачей. Света ощутила запах нестиранного постельного белья,
похоже, что кровать в этой комнате не застилалась на день никогда.
Действо закончилось быстро: секс и пьянство — две вещи
взаимоисключающие. Николай, перевернулся на спину и через минуту задышал ровно.
«Теперь утром если он и вспомнит, что я была у него, то про
разговоры наши точно забудет, — думала Света. — А то протрепался бы
Камерному, а тот, если узнает, что я в курсе его отношений с ладожскими»,
устроит мне не жизнь, а каторгу".
Она оделась и вышла в прихожую. На пороге своей комнаты
возникла старуха в длинной ночной рубашке, худая морщинистая шея была обвязана
стареньким шарфом.
— Я ухожу, — обратилась к ней Света, иначе жутко
было стоять в полутьме и молчать.
Старуха ничего не ответила, только заперла за ней дверь.
Слушая, как лязгает старинный замок, Света почувствовала отвращение ко всему
миру.
Дома, однако, не спали, ждали ее. В комнате горел свет и
даже играла музыка, — это в два часа ночи. Услышав, как Света вошла,
Иришка появилась в прихожей в коротеньком халатике с бутылкой шампанского в
руках.
— Ты что так долго, Светик? — Она закружилась,
напевая. — Ой, ты у хахаля была?
Хорошо, что ночевать не осталась!
— С чего ты взяла, что я была у хахаля? —
отшатнулась Света.
— Да по тебе же видно, по женщине всегда видно, когда
она занималась любовью! — авторитетно ответила сестра.
Света стремительно отвернулась к зеркалу, потому что ей
вдруг стало ужасно плохо — до чего же она дошла, если на ней отражаются занятия
даже таким, с позволения сказать, сексом! Любовь… Она вспомнила мятые простыни,
запах водки…
— Я в ванную, а ты подожди, после поговорим.
В ванной под шум льющейся воды Света немного поплакала.
Минут пятнадцать, большего она не могла себе позволить — Ирка забеспокоится,
начнет ломиться в ванную, а увидев Свету плачущей, сама разревется, и неизвестно,
чем потом дело кончится. Ирка очень эмоциональна, как и мать, Света нарочно
усвоила жесткий тон с ними, иначе начнутся слезы да сопли. Нет, Света не может
себе позволить плакать.
