— А разве эта старая графская усадьба представляет собой археологическую ценность?
Антон Моисеевич усмехнулся.
— Много веков назад здесь было древнее поселение, а уж потом на этом самом месте возвели дома. — Он привстал и указал рукой вперед, на густые буйные заросли. — Посмотрите туда. Видите, более темные и густые кусты образуют прямоугольник? Значит, глубоко под ними имеется древний фундамент. Почва на местах поселений рыхлая, а каменные стенки конденсируют воду, и растения в этих местах растут быстрее.
— Ух ты, как интересно! — восхитился Ромка.
— Археология, мой друг, очень интересная наука. Я бы мог тебе еще много чего рассказать.
— Надо же, а мы ни о чем таком не знали. Ромка как-то даже хотел записаться в кладоискательский клуб, и записался бы, но мы ему не позволили, — воскликнула Лешка. — И здесь мы тоже рылись, хотели найти графские сокровища, но так и не нашли.
— Надеюсь, больше вы не станете этого делать?
— Конечно, нет. Я уже давно этим не занимаюсь, — объявил Ромка.
— Вот это хорошо, — одобрил его Антон Моисеевич, и все замолчали. А потом Ромка вспомнил, зачем они сюда пришли, и только открыл рот, чтобы расспросить старого академика о его последнем телефонном разговоре с Асиной бабушкой, как старик сам поднял эту тему:
— В нашей стране около пятидесяти тысяч археологических объектов находятся на учете как памятники археологии, но неизмеримо большее количество объектов еще не открыто. Земля хранит очень много загадок. А вот покойный Асин дед одну такую загадку разгадал.
— И что же он открыл?
— А вот этого я не знаю. Он держал свое открытие в секрете. Может быть, мне бы он и сказал, но я не допытывался.
— Почему же он скрывал открытие? — удивилась Лешка.
— Хотел оставить его до лучших времен, когда государство сможет выделить достаточно денег на изучение нового памятника, а главное, когда оно научится бороться с «черными» археологами. Об этом его открытии одна только Ольга Игоревна и знала. Кстати, надо Асечке напомнить, чтобы была поосторожней с его архивом — не дай бог попадет в плохие руки.
— Так после Асиного деда остался архив? А мы и не знали! — вскричал Ромка, и по его спине пробежал ток. А не за этим ли архивом охотился таинственный «призрак»? Если это так, тогда понятно, зачем он являлся в Асин дом, и почему его не интересовали ни деньги, ни вещи. Ромке захотелось как можно скорее узнать о судьбе архива. Он взглянул на часы и поднялся.
— А не пора ли домой?
— Пожалуй, — согласился Антон Моисеевич и тоже встал.
По дороге академик шел медленно, тяжело опираясь на палку, а Ромка то и дело вырывался вперед, как норовистая лошадь из упряжки. Старик это заметил и добродушно сказал:
— Да вы бегите, коли торопитесь, я и сам доплетусь.
ГЛАВА VII Безуспешные поиски
В знакомый дом Ромка влетел, как ракета, и с порога спросил:
— Ася, а где архив твоего деда, здесь или в Москве?
— Здесь, — ответила девушка. — Бабушка все самое для нее дорогое всегда с собой возила.
— А где именно? — подпрыгнул от нетерпения юный сыщик.
— После ее смерти я все дедушкины бумаги положила на антресоли около кухни, чтобы люди, которые тут жили, ненароком их не выкинули и ничего не тронули. А зачем они тебе?
— Не мне. Мы случайно встретили твоего Антона Моисеевича, это он ими интересуется.
— Бери стремянку, лезь.
В мгновение ока Ромка взлетел к потолку.
— Здесь какой-то картонный ящик. Это?
— Да, снимай его оттуда.
Ромка спрыгнул с ящиком вниз, подул на него и провел по верху рукой, чтобы стереть пыль.
— Погоди, я принесу тряпку, — остановила его Ася.
Ромка взглянул на свою ладонь. Как ни странно, она осталась чистой.
— Почему бы это? — заволновался он. — Значит, этот ящик кто-то недавно снимал?
— Возможно, наши родственники заглядывали на антресоли, — с удивительным спокойствием ответила Ася и открыла ящик. — Сейчас проверим, все ли на месте. Бабушка моя была очень аккуратна, все дедушкины бумаги содержала в образцовом порядке. На папках ставила номера…
С огромным нетерпением брат с сестрой ждали, когда она пересчитает все папки. Ася делала это неторопливо и без особого интереса.
— Да, все на месте. Вот одна, вторая, третья… все одиннадцать.
Но Ромка на этом не успокоился.
— А ты не боишься их вот так хранить, без всяких запоров? Ведь это очень важный архив, секретный. А то, что все папки на месте, ни о чем еще не говорит — документы можно скопировать.
— Но в нем нет никаких тайн. Все самые важные бумаги, те, что представляли научный интерес или несли в себе тайну, бабушка передала в дедушкин институт. А здесь осталось только то, что уже было опубликовано.
— А можно взглянуть? — спросила Жанна.
— Пожалуйста.
Все Асины гости, несмотря на свои болячки, сгрудились вокруг них и с интересом разглядывали содержимое ящика. И только Даню куда больше волновали перипетии героев книжки в крикливой обложке, которую он читал в гостиной. Но когда Жанна крикнула: «Данька, здесь и твоя статья!», прискакал к ним на своих гремучих костылях и самодовольно заметил:
— Да там полно моих статей. Я этот архив много раз видел.
— Мишка, а вот и твоя работа. Ты так хорошо начал. Почему ты не стал писать диссертацию?
Миша взял у Жанны рукопись и пожал плечами.
— Может, еще напишу. Когда-нибудь.
— Ну-ну, — насмешливо произнес Даня, отчего на Мишином лице заходили желваки.
А Ромку же в данный момент интересовали отнюдь не научные достижения Асиных гостей, а совсем другое.
— Но Антон Моисеевич мне сказал, что тут должно быть очень важное исследование… — начал он.
— Какое исследование? — подняла брови Ася.
Ромка не успел ей ответить. Стукнула входная дверь, возвестив о приходе старого академика.
— Нагулялись, Антон Моисеевич? — шагнула к нему девушка.
— Нагулялся. — Старик прошел на кухню, устало опустился на стул и указал на Ромку с Лешкой. — Я ходил к старой усадьбе, и если бы не эти ребята, меня бы там, как говорится, измочалили.
— А что случилось?
Антон Моисеевич рассказал Асе и ее гостям о том, что произошло с ним на развалинах старой усадьбы, и все посмотрели на Ромку так, будто увидели его впервые.
— Вовремя же вы там оказались! — сказала Жанна, а Даня, пылая праведным гневом, воскликнул:
— Эти кладоискатели — бич нашего времени. При Иване Грозном им заливали в рот расплавленный свинец, а потом четвертовали. Если бы и сейчас ввели такую меру наказания, я бы ничуть не возражал.
