— Разделяю твои эмоции, — улыбнулся Борис Андреевич. — Но эмоциям не очень стоит поддаваться. Выкладывай, что там у тебя дальше.
— А дальше, встреча с Ершовой по поводу Юденича, и все, что она мне поведала. Когда я стал раскладывать информацию по полочкам, то сначала мне в голову пришли неожиданные мысли. Кажется, я начал понимать, как хлопоты трех разных людей за трех разных мальчишек связаны между собой, интригами Гортензинского в один узелок и служат составляющими его плана. Похоже, разгадал я его подлинный план. Но если я его разгадал — то сразу понятно, как ему противостоять, где слабые места этого подонка.
— Выкладывай! — потребовал генерал.
И я принялся «выкладывать». А у генерала брови полезли вверх — по мере того как он выслушивал самые невероятные мои предположения. Он не мог не признать их обоснованность и логичность — и, главное, реалистичность — при всей невероятности.
— Да… — засмеялся он, покачивая головой. — «Ты сер, а я, приятель, сед, и волчью вашу я давно натуру знаю»… И не скажешь, что ты почти десять лет был не у дел. О, как соображаешь! Мы, конечно, все основательно проверим, но, если ты прав, то — конец волку!
Глава восьмая
Драка в первый же день
(Рассказывает Андрей Карсавин)
За окнами автобуса замелькали деревеньки, поля и леса. Миновав кольцевую дорогу, мы выехали за пределы Москвы. Мы ехали в двух автобусах — пятьдесят ребят со всей страны, прошедшие предварительные этапы, и сопровождающие нас взрослые.
Рядом со мной сидел парень, вместе с которым мы, попав в одну отборочную группу, проходили предварительные этапы — Лешка Конев, я его запомнил. Спокойный и серьезный. Еще несколько знакомых лиц мелькнуло, из тех, кого я видел на предварительном экзамене, но вот имена и фамилии у меня не отложились в памяти. Вот этот армянин, который прыгал от радости, увидев свое имя в списке: «Ура! Ура! Я прошел!» И вон тот — сын модного папы, который спрашивал про теннис.
Он сидел в наушниках и тихонько подпевал той музыке, которая была слышна ему одному… Неужели он выдержит сборы, не завалится на чем-нибудь?
Кстати, надо сказать, что все ребята, не прошедшие отборочный этап, получили ценные подарки: плееры, швейцарские ножи или компакт-диски с отличными компьютерными играми. Конечно, ребята все равно были расстроены… Тех из нас, кто заключительный сбор не пройдет, тоже, наверное, вознаградят, хотя утешение это будет слабое. Я-то твердо настроился поступить. И, по-моему, все остальные настроены на это не меньше моего.
Списки прошедших отборочный этап вывесили через три дня после последнего экзамена. Что около этих списков творилось, можно себе представить.
И вот мы едем на заключительный сбор. Я пригляделся к парочке, сидящей напротив. Здоровенный парень — и рядом с ним верткий и юркий, небольшого роста, но ладно сложенный и чем-то на кузнечика похож. На черноволосого кузнечика.
— Слышь, Илюха, а ты-то Москву поглядеть успел? — спросил он.
— Успел немного, — кивнул здоровенный парень.
— А я вот — нет. Я с самолета — и почти сразу на автобус. Но ничего, еще нагуляемся по Москве, когда поступим и на выходные будем вольную получать, да?
— Ты так уверен, что поступишь? — немного удивился Илюха.
— Конечно, уверен! Иначе бы и поступать не поехал! У меня знаешь, какие данные — во! Все комиссии отметили!
— А я вот не уверен, — вздохнул парень. — Я, понимаешь… В смысле, все спортивные нормы я хоть сто раз подряд сдам, но вот думаю я… медленно. Когда сочинение писали, знаешь, как я мучился?
— А на какие темы у вас были сочинения? — поинтересовался «кузнечик».
— Я-то взял тему «Моя родословная», думал, легко будет, потому что я про всех предков знаю, начиная с прадеда. И воевали они здорово, донские казаки ведь, есть о чем рассказывать, но и в этой теме малость запутался. Хотя мне потом один экзаменатор сказал, что здорово у меня получилось, главное искренне…
— «Моя родословная?» — переспросил «кузнечик». — У нас такой темы не было, жаль, а то бы я сочинение наверняка написал! Я-то взял тему «Времена года.» — и такое там наворотил! Понимаешь, описал, как выглядит наш городок в разные времена года, особенно когда весной новых зэков на зону везут через городской вокзал или когда ближе к осени топляк от лесосплава накапливается…
— И… что? Тебя не завернули, со всем этим? — недоверчиво спросил Илюха.
Как видишь, не завернули! Да нам, и сказали — пишите, мол, что думаете и знаете! И потом я сам видел, что заворачивали тех, которые как с учебников списывали… А с нашего отбора еще пятерых кроме меня пропустили. Точно, пятерых. У меня на лица память хорошая.
— Во гонит! — шепнул я моему соседу, этому Коневу, который тоже с интересом прислушивался к разговору. — Интересно, откуда он?
— Явно, откуда-то из Сибири, — ответил мой сосед. — А второй, он явно с Ростова-на-Дону. Если не из самого города, то из области…
Я кивнул.
— А ты на какую тему сочинение писал?
— Про зверей в литературе, — ответил он. — То есть, я написал про то, как часто убеждения людей, которые и в сказках отразились, и много где еще, бывают несправедливыми. Мы, например, уверены, что осел — глупый, заяц — трусливый, волк — злой, и так далее, хотя на самом деле в природе все бывает иначе. Вот я и размышлял, почему в литературе все исказилось. Я даже привел цитату из Марка Твена: «Я не считаю осла глупым и упрямым. Если кто-то не хочет делать работу, которая ему не нравится, то это — признак ума».
— Здорово! — восхитился я. — И откуда ты все это знаешь?
— Да так, читаю много, — ответил он.
— Наверное, у тебя с последним экзаменом вообще никаких проблем не было? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Ну… Во многих вопросах я не был уверен. Однако раз я прошел этот экзамен — значит, все в порядке. Признаться, меня больше физкультурные нормы волновали, в отличие от… — он кивнул на здоровенного парня, сидевшего у противоположного окна.
— Выходит, вас бы вместе объединить, вы бы друг друга дополнили… — начал я, но не договорил, потому что автобус свернул с главного шоссе и мы все прильнули к окнам, поняв, что вот-вот подъедем к училищу.
И точно. Автобус проехал по тенистой аллее, через ворота, на огороженную территорию, мимо спортивных площадок и спускающихся к озерку дорожек, и остановился перед входом в трехэтажный корпус с широкой лестницей и колоннами.
На лестнице нас встречали педагоги и члены приемной комиссии. Среди них выделялся плотный, с твердой выправкой мужчина. Сразу было понятно, что он и есть начальник училища.
Мы высыпали из автобусов, а он, спустившись на две ступеньки, скомандовал:
— Отряд, строй-сь!
Мы поспешно выстроились в ряд, стараясь встать как можно ровнее.
