Мальчишка пожирал Петьку глазами с не меньшей злостью — ив его взгляде читались ненависть и презрение к «сытеньким и богатеньким, чистеньким и гладеньким»… Злоба так захлестнула обоих, что ни тот ни другой не знали, что сказать.
И тут Котельников-старший вдруг расхохотался — да так неожиданно, что оба мальчика вздрогнули.
— Ну и ну! Вцепились друг в друга глазами, как два волчонка, честное слово! Петруччо, ты что? А тебя, может, прикажешь холодной водой облить? — обратился он к незнакомцу.
От хохота взрослого мальчишка покраснел, чем привел Петю в крайнее изумление.
— Да я-то что? — пробормотал шпанистый пацан. — Я ж не против лично вас — я говорю, тут глаз да глаз нужен! На мне ответственность, раз я обещал постеречь… Вон, ведут субчика! — радостно ухмыльнулся он.
Семенна вела здоровенного, на две головы выше ее, парня лет двадцати, этакую косую сажень в плечах с плоским добродушным лицом, по которому блуждала бессмысленная улыбка.
— Горе ты мое! — честила она своего Аркадия на чем свет стоит. — И когда ж это кончится? До времени хочешь меня в могилу свести?.. Ну-ка, иди на место и сиди смирно! — Она затолкала парня в палатку, и тот, отойдя вглубь, покорно уселся на небольшом топчанчике.
— Он, вообще, у меня хороший, — обратилась Семенна к Петиному отцу. — Незлобивый, покладистый, и силушкой бог не обидел, так что если товар перетаскать или что… Помощник! Но вот беда — бог как силу дал, так разума не дал! Все мечтает быстро разбогатеть, чтобы мы с ним хорошо жили! Чуть улучит момент — хвать деньги из кассы и бежит к лотерейщикам! Сколько я их просила — не принимайте денег у Аркашки, ведь не в себе он! Они когда погонят его, а когда и примут деньги. Ну, оно понятно, соблазн велик, ведь он разом по-крупному играет. А потом: «Извини, Семенна, упустили, машинально взяли, ведь вон сколько народу играет, не уследишь. А насчет того, чтоб деньги вернуть, этого не можем — лотерейные билеты назад не запечатаешь и не заклеишь!» Хитрят, конечно, но не прицепишься, а из их извинений недостачу не покроешь… Спасибо, следят за ним — и этот малец со своей сестренкой, и другие. Те, кто давно и постоянно на рынке торгует, — они как одна семья, так что мне сразу кричат, если он во все тяжкие пускается. Ууу, несчастье мое! — погрозила она сыну кулаком.
— Да, тяжелый случай, — согласился Котельников-старший. — Может, его лечить надо?
— Ремнем хорошим его лечить! — в сердцах бросила Семенна. — Это, значит, он, пока я на вас отвлеклась, товар отпускала… — Она махнула рукой, потом достала из кошелька купюру и протянула рыночному мальчишке. — На, сорванец, купи чего-нибудь себе и сестренке. Только на баловство всякое не трать!
— Не боись, Семенна, не потрачу! — Мальчишка подмигнул продавщице и умчался прочь.
— Местный Гаврош, да? — кивнул ему вслед Котельников-старший.
— Да нет, он малец недурной… — не поняла сначала Семеновна. — Ааа! — просияла она, сообразив. — Это вы про того пострела из французского фильма? Да, похож. Сирота при живом родителе. Мать-то у них давно умерла, отец… — она выразительно махнула рукой. — Он с сестренкой уже вторую ночь у меня ночует. — Семеновна понизила голос и указала на топчан, где сидел сейчас ее сын. — Видно, боятся домой идти. А я ему чуть-чуть приплачиваю, как бы за ночную охрану, Господь меня прости! Тут подсобит, там подработает, вот так и крутится. Его здесь многие знают и привечают.
— Сколько лет его сестре? — спросил Котельников.
— Да лет шесть. Он ничего, заботится о ней. Хотя, конечно, такая жизнь не для мальца. Тут и взрослый одичает. А он с самого начала лета на рынке. Прямо не знаю, пойдет он в школу или нет, когда учебный год начнется.
— Дело простое — через милицию определят в интернат и его, и сестру, — сказал Котельников-старший. — А отца могут родительских прав лишить.
— Да, развезут их по разным интернатам, — вздохнула Семеновна. — А в этих интернатах такое творится…
Котельников неопределенно пожал плечами, стараясь мягко обойти эту неприятную тему. Поблагодарив продавщицу, он вместе с сыном понес нагруженные сумки к машине.
Во время последнего захода на рынок — за макаронами, мукой, рыбой и растительным маслом — Петя еще раз увидел «московского Гавроша». Тот сидел на лавочке рядом с маленькой девочкой в легком платьице — по всей видимости, его сестрой — и ел булку. Его сестра еще держала пластиковый стаканчик с йогуртом. Видно, мальчишка нашел должное применение деньгам Семеновны — если только продукты не были его очередной платой за случайную работу или услугу.
Девочка встрепенулась, ощутив на себе Петин взгляд, и что-то сказала брату. Тот стрельнул глазами в сторону Котельникова-младшего и, как Пете показалось, ответил сестре довольно зло. Судя по жесту и движениям губ, он велел ей заткнуться или что-то вроде этого.
Девочка попробовала заспорить, и мальчик начал ее в чем-то убеждать. Вид у него сделался до того свирепый, что Петя поспешил уйти подальше: ему почудилось, что своим присутствием он провоцирует мальчишку, — и тот вполне может сорвать злость на сестре.
Когда последний заход завершился и все продукты были загружены в машину, Петя вывел Бимбо на чахлый газончик.
— Это твоя собака? — послышался голосок у него за спиной.
Обернувшись, Петя увидел сестренку неприятного мальчишки.
— Да, моя, — ответил хозяин Бимбо. И неожиданно для самого себя добавил: — Ты его не бойся, он добрый.
— А я знаю, что он добрый, — откликнулась девочка.
— Вот как? — улыбнулся Петя. — Откуда? По нему видно?
— Нет, — серьезно сказала девочка. — Я знаю, потому что я… — Она запнулась. — Я знаю, потому что я знаю, только брат не велит об этом рассказывать и очень сердится… Его вы тоже увозите на дачу? — неожиданно спросила она.
— Откуда ты знаешь, что мы едем на дачу? — изумился Петя.
— Ну вы ведь для дачи покупали все эти продукты…
Эта кроха казалась настолько не по возрасту смекалистой и сообразительной, что Петя спросил с сомнением:
— Ты сама догадалась или тебе кто-то подсказал?
— Сама, — кивнула сестренка «Гавроша». Она подумала секунду и вдруг выпалила: — Мне бы хотелось, чтобы вы вернулись побыстрее!
— Почему? — пожал плечами Петя. Он увидел, что отец машет ему рукой, призывая забираться в машину, и потянул Бимбо за поводок.
— Потому что! — отрезала девчушка. — Брат боится и не велит мне ни с кем разговаривать, а я знаю…
Это звучало очень странно, но Петя не решался порасспросить определенней, потому что видел: девочка в любой момент может замкнуться, если спугнуть ее слишком напористыми вопросами.
— Как тебя зовут? — поинтересовался он, сделав несколько шагов по направлению к машине.
— Полина, — ответила малышка. — Поля… А брата — Ленька. Только все зовут его Ежиком.
