— Да никто! — вдруг выпалил мой братец.
Мы все воззрились на него в изумлении.
— Смотрите! — затараторил он. — Вы вот говорите, что эти контрабандисты жутко хитрые, до этого самого хитрые, такие хитрые, что, дай им волю, они и сами себя перехитрят! И что еще они до чертиков осторожные! Верно?
— Верно, — согласился мистер Флетчер. В его голосе послышался живой интерес.
— Ну, вот! А вы еще говорите, что можно считать почти доказанным, что «вольного» курьера — ну, настоящего пособника контрабандистов — на корабле не было! Иначе бы вы его засекли! И получается, что им оставалось сунуть бриллианты случайному пассажиру — ну, у которого багаж там подходящий, и вообще — да еще так, что их сообщники в Англии не очень знали, кому именно! Могли такие хитрые и эти осторожные преступники такую глупость выкинуть? Бриллианты на какие-то обалденные суммы непонятно кому пихнуть? Да если б даже их сообщники всех подходящих пассажиров возле трапа стерегли — все равно могло быть, что нужного пассажира не опознают, и потом ищи его, свищи! Или он взял бы и еще на корабле обнаружил бы, что ему подсунули бриллианты, и прикарманил бы их, и отрекся от всего, и фиг с два его бы разоблачили! Да тысяча таких «или» могла бы быть, при которых накрылись бы бриллианты контрабандистов и их денежки! Я вот думал, думал и наконец додумал, и мне «Сын Мориарти» помог, потому что в нем похожее описано! Ну, в том кусочке, который мы все вместе прочли, где Шерлок Холмс говорит, что «легче было поверить, что преступника на пароходе просто не было, но ведь он там был», приблизительно так он говорит, да? А вы сами говорите, что они вам столько ложных следов накидали, что вы в них потонули, такие эти сволочи хитрые! И этот трюк с пассажирами — тоже ложный след! Вы должны были думать, что бриллиантов на «Иване Сусанине» уже нет — а они спокойненько там! Они вам полную видимость создали, что бриллианты можно было передать — или, там, подсунуть — только кому-то из пассажиров! А раз создали такую видимость — значит, для чего-то им было это надо, так? Я бы как сделал на их месте? Я, вот, создаю такую видимость, а сам спокойненько передаю бриллианты какому-нибудь своему сообщнику из членов экипажа, и он эти бриллианты прячет так, что не найдешь, и возвращаются они в Санкт-Петербург, а он бриллиантов не трогает, пусть себе лежат, а потом теплоход идет в следующий рейс, и приходит в Лондон, и этот сообщник спокойно выносит бриллианты на берег, а вы-то к тому времени потратили кучу времени, проверяя всех пассажиров, каких можно найти, и убедились, что бриллиантов никто из них не перевозил, и решили, что все-таки упустили курьера, и махнули рукой, и во второй раз теплоход не проверяете, потому что не садился на него никто подозрительный, вот и получается, что бриллианты можно переправить с корабля в Лондон почти без риска, да еще ведь у моряков особые паспорта, и таможенники к морякам относятся с сочувствием, особенно к офицерам, и не очень уж их проверяют. То есть такому человеку обмануть таможню намного легче, чем просто пассажиру, хотя, конечно, тоже повозиться придется, но для бывалого контрабандиста это пустяки! Вот! Кстати, в «Сыне Мориарти» еще одна похожая ситуация описана, с пароходом связанная, могу вам прочитать, если вы мне не верите! Вот!
И, выдохшись, Ванька стал наливать себе апельсиновый сок.
Я стоял, как громом пораженный. Ну и братец у меня! Ведь действительно объяснение было на поверхности — и никто его не увидел! А я-то так гордился, что раскусил «чудака-профессора»… Но Ванька меня умыл. Всех нас умыл, да еще как!
Мистер Флетчер моргал часто-часто, как будто увидел привидение и пытался убедить себя, что это бред, такого быть не может.
И тут Алиса вдруг взяла и зааплодировала.
А мистер Флетчер — будто пробку в нем какую вышибло — расхохотался. Он хохотал мощно, от души, чуть не пополам сгибаясь от хохота.
— Ну и ну! — повторял он, утирая слезы с глаз. — Ну и ну!.. Меня предупреждали, что вам палец в рот не клади… Но я и подумать не мог… И подумать не мог…
Потом он посерьезнел.
— Я должен срочно отдать распоряжения! — сказал он. — Это ж надо… Это ж надо…
И он кинулся к телефону.
А Алиса подошла к Ваньке, похлопала его по плечу и показала поднятый кверху большой палец. Ванька так и просиял.
— Соку хочешь? — спросил он.
Алиса кивнула. Ванька налил ей соку, а Алиса с большой охотой взяла еще один ломтик «Бородинского».
А Ванька задумчиво поглядел на меня:
— Слушай, а как это он сказал, что его предупреждали, что нам палец в рот не клади? Выходит, слава о наших подвигах и до Москвы дошла? До местного отделения Интерпола?
— Выходит, так, — кивнул я. — Но ты… Да, это здорово! По-моему, это был твой лучший момент за всю жизнь!
Ванька хитро прищурился.
— Элементарно, дорогой Ватсон! — сказал он. — А вообще… Я сейчас сам поражаюсь, что никто до этого не додумался. Ведь от этих хитрожо…
— Цыц, ты! — прикрикнул я на него. Хоть он и был героем дня, но даже героям не все позволено.
— …от этих хитрющих, — быстро поправился Ванька, — контрабандистов только такого и следовало ожидать. Иначе все их действия и все обманки получались не имеющими смысла.
И тут вернулся мистер Флетчер.
— Порядок! — провозгласил он. — Машина запущена! — Он мотнул головой. — Верна, верна древняя поговорка, что устами младенца глаголет истина! — и повернулся к дочери: — Ну? Довольна? Все сделал, как ты хотела! Прощаешь ты меня?
— Почти, — коротко ответила Алиса.
— Значит, последнее условие остается? — хмыкнул мистер Флетчер.
Алиса кивнула.
— Что за последнее условие? — живо спросил мой братец.
— Можно сказать? — осведомился у Алисы мистер Флетчер.
Алиса фыркнула, но явного протеста не выразила.
— Так вот, — мистер Флетчер повернулся к нам, — под конец нашей ссоры дочь заявила мне, что она окончательно простит меня не только если я во всем сознаюсь ребятам, которых пытался использовать в своих целях, но и если я… если я… если я женюсь на мисс Форстер! Потому что, мол, при ней я никогда не позволю себе таких штучек.
У нас с Ванькой просто челюсти отвисли. И неизвестно, сколько бы мы простояли так с отвисшими челюстями, если бы не раздался звонок в дверь.
Это была Сьюзен.
Увидев ее и оглянувшись на Алису, мы опять дружно покатились от смеха. Даже Алиса в итоге к нам присоединилась, хотя поначалу чуть побагровела и вроде бы негодование промелькнуло в ее глазах.
— В чем дело? — спросила недоумевающая Сьюзен.
— Ни в чем… — ответил я, пытаясь справиться со смехом. — Просто мистер Флетчер… мистер Флетчер только что сказал, что устами младенца глаголет истина… И это так совпало…
— Что ж, поговорка справедлива, — заметила Сьюзен. — И кто из вас этот младенец?
