— Отдохнёшь немного — а потом гуляй сколько влезет, — сказала мама.
— Но и мы не хотим отдыхать! — заявила Фантик. — Если бы вы знали, как здорово мы выспались там, на свежем воздухе! Верно, Ванька?
— Совершенно верно, — подтвердил мой братец.
Словом, после некоторых пререканий со взрослыми мы отмазались от послеобеденного отдыха. И все вместе отправились в нашу (в смысле, мою с Ванькой) комнату.
— Послушайте! — взволнованно начала Фантик, едва мы закрыли дверь. — Вы слышали про дохлую рыбу? Это не может быть?..
— Может, — сказал я. — Я знаю тысячу случаев, когда или сети теряли, потому что неточно засекали место, где они поставлены, и приходилось искать несколько дней, или рыбак заболевал и не мог выехать за поставленными сетями — словом, когда сети наконец извлекали, они были полны дохлой рыбы, которую только выкинуть. Чистить сети от дохлой рыбы — занятие не из приятных, я вам скажу!
— Так что, по-вашему, произошло? — спросила Фантик.
— Это теперь и я могу объяснить! — заявил Ванька. — Смотри! Они поставили сети дня два назад. Рыбки им, понимаешь, захотелось. Крупноячеистые поставили, в которых щука застрянет, а рыба помельче проскочит. Может, не специально именно такие сети выбрали, а взяли первые попавшиеся, которые у бабки в сарае имелись. Поставили — и забыли о них. И вспомнили только тогда, когда поехали эту раму выкидывать. Вытащили сети — а там рыбы тьма-тьмущая, и вся дохлая! Вот они, от жадности — ведь они жадюги, это ясно, да? — и стали потрошить рыбину за рыбиной. Чтобы, значит, определить, какие совсем никуда, а какие ещё годятся. Почти всю рыбу повыкидывали — и закопали потом — а несколько щук, которые без потрохов пахли вполне нормально, забрали с собой. И приготовили. Ну, очень жалко им было, я ж говорю, жадюги! Приготовили этих щук — и отравились! С рыбой шутки плохи, если она хоть чуть подтухла! И вот вам объяснение, почему они костёр не разводили. Они не ночь там провели, а разделывали рыбу уже на свету!
— Совсем просто… — вздохнула Фантик. — Не понимаю, почему Гришка до этого не додумался?
— Никто не додумался, потому что все решили, будто всё произошло в один день — и ловля рыбы, и утопление рамы! — сказал я. — А раму, Гришка чётко сказал, утопили буквально за несколько часов до того, как мы её нашли. Да мы и сами это видели, по её состоянию. Нам и в голову, лопухам, не пришло, что люди могли поставить сети, а потом вернуться через несколько дней. Да, объяснение нормальное. И всё-таки, мне кажется, что-то другое там произошло…
— Почему ты так считаешь? — спросил Ванька.
— Мама произнесла эту поговорку «рыбак рыбака чует издалека». И я сразу подумал: а ведь эти сеструха Гришкиного Толяна с её мужем и скупщики икон — одного поля ягоды! И что-то там родственнички Толяна химичили с иконами. Зачем им было химичить, если они не со скупщиками стакнулись и не для них старались? Нет, ребята, как-то там все это взаимосвязано. И, хоть убейте, но есть у меня ощущение, что эта ловля щук тоже как-то связана с иконами!…
— Как? — насмешливо спросил Ванька. — Может, они иконы под дохлыми щуками спрятали, для маскировки — чтобы скупщики потом забрали? А выпотрошили, чтобы иконы не слишком попортить? Бред какой-то!..
— Не знаю, — честно ответил я. — Но, может, мы получим кой-какие ответы.
— Откуда? — в один голос спросили Ванька и Фантик.
— От отца Валентина. Он обещал законтачить со скупщиками и оставить для нас письмо на спасательной станции — на главной спасательной станции, что при центральной пристани — обо всём, что ему удастся узнать. Он поэтому и свалил вчера, не оставшись ночевать — чтобы попробовать перехватить их в ресторане и раскочегарить на откровенность.
— Что же ты молчал? — Фантик даже подскочила от обиды.
— Просто вылетело из головы, за всей этой суматохой, — ответил я. — Но сейчас, я думаю, нам надо сгонять в город, на пристань.
— Так давай сейчас и отправимся! — Ванька устремился к двери.
— Давай, — согласился я. — Ты как, Фантик!
— Конечно, надо ехать немедленно! — заявила она. — Чем скорее мы узнаем, что нарыл отец Валентин, тем лучше.
— Возьмём лодку? — сразу осведомился Ванька.
— Нет. Во-первых, отец вряд ли её даст, а во-вторых, взрослым совсем не обязательно знать, что мы отправились в город. Прокатимся на паромчике.
— Так ведь у нас нет денег на билеты… — заикнулся Ванька.
— Как будто нас бесплатно не перевезут! Ведь все нас знают.
Мы ускользнули так, что взрослые нас не заметили — повезло, как мне подумалось, потому что иначе пришлось бы объяснять, почему мы не хотим взять на прогулку Топу. Он постоянно сопровождал нас в прогулках по острову, и отец сразу бы заподозрил неладное, увидев, как отчаянно мы отказываемся его брать. А ведь на пароходик его вряд ли пустили бы — без намордника, во всяком случае. А взять намордник — опять-таки, разоблачиться…
К счастью, Топа оказался понятливым. Он с грустью проводил нас до калитки, но я шёпотом объяснил ему, что у нас важное дело, и пусть он не воображает, будто мы его разлюбили — и пёс не обиделся. Топа всё понимает, он такой.
Паромчик пришлось немного подождать — по расписанию он шёл только через полчаса. Проблем с билетами у нас, естественно, не возникло. Тётенька-билетёрша, давно нас знавшая, преспокойненько разрешила нам проехать бесплатно. Через пятнадцать минут мы были на дальней городской пристани, к которой причаливал паромчик с нашего острова, а ещё через двадцать пешком добрались до центральной.
Спасатели сидели в своей будке и дулись в домино.
— Здравствуйте, — сказал я. — Мне должны были оставить письмо… один священник.
— Отец Валентин, так? — один из спасателей встал и вгляделся в меня. — А ты сын Семеныча, точно?
— Точно, — ответил я.
— Есть для тебя письмо. Держи.
Он выдвинул ящик стола, в котором спасатели хранили журналы учёта и прочие документы, и вручил мне письмо.
Конверт был разрисован затейливыми вензелями, а в центре, между вензелей, написано: «Борису Болдину в собственные руки».
Я выскочил на улицу и восторженно замахал конвертом ждущим неподалёку Ваньке и Фантику.
— Есть!
Они кинулись ко мне.
— Давай, быстрее его прочтём!
— Сейчас прочтём, — сказал я. — Только надо найти местечко поспокойней.
Мы устроились на лавочке над рекой, чуть в стороне от пристани, Ванька и Фантик сели по две стороны от меня, и я вскрыл конверт.
— Вслух читай, вслух! — понукал меня Ванька, толкая локтем в бок, как будто это и так не было понятно.
Я стал читать.
«Приветствую тебя, мой юный друг!
Я долго соображал, какая роль больше соответствует поручению, которое я взял на себя: славного отца Тука, по поручению Робин Гуда проникающего в Ноттингам, чтобы выведать дьявольские замыслы шерифа, или капеллана при сэре Френсисе Дрейке либо ему подобном благородном «королевском пирате», Моргане, скажем, (ведь, будучи на службе английской королевы, эти флибустьеры обходиться без судового священника никак не могли, — роль одного из тех славных капелланов, которые, прикрываясь сутаной, могли бойко чесать по-испански с офицерами губернатора какой-нибудь Картахены в прибрежном кабачке, тщательно наматывая на ус каждое услышанное слово.
