– Но я ведь все понимаю! – возразила Настя с
излишней горячностью. – Вы же не специально это делаете.
– Я рад, что вы настроены дружелюбно. Мне бы не
хотелось… м-м-м… ощущать враждебность с вашей стороны.
Стас чувствовал себя кретином, заблудившимся в лабиринте
двух своих извилин. Клоуном, забывшим конец репризы. У него имелись совершенно
конкретные вопросы к Анастасии Шороховой, а он вместо того, чтобы расспрашивать
ее, рассыпался в глупых извинениях. Вчера Стас разбирал фотографии самого
первого дела. И когда глядел на Торопцева, раскинувшего руки на полу возле
лестницы – красивого, в элегантном вечернем костюме и белоснежной рубашке, со
сбившейся набок кокетливой крапчатой бабочкой под подбородком, – он
ревновал. Это было странное, плохо поддающееся объяснению чувство – чувство,
испугавшее его.
– Вы хорошо знали Павла Локтева? – сдавленно
кашлянув, спросил Стас. Он имел в виду парня с биофака, который, возжелав
увидеть Настю в качестве своей жены, исчез из жизни, как по мановению волшебной
палочки.
– Да нет, напротив. Я плохо его знала. Действительно,
плохо. Это унизительно для него, но это так. Он по уши влюбился, это было
видно. Но… Но он был мне совершенно чужим. Он открылся как-то сразу, вдруг.
Начал ухаживать, приносил цветы, поджидал у выхода, провожал, умолял о
свиданиях.
– И как вы себя повели?
Настя опустила глаза и виновато прошептала:
– Я отнеслась к его ухаживаниям благосклонно.
Понимаете… – Она тут же встрепенулась и повысила голос, стараясь, чтобы ее
слова прозвучали убедительно: – Понимаете, его было невозможно отшить так, как
других назойливых ухажеров. Паша был застенчив и раним. Совсем еще мальчик. Стас
представил себе паренька, облик которого уже более или менее воссоздал по
фотографиям и рассказам родных. Невысокий, курчавые светлые волосы, по-детски
розовая кожа, большие карие глаза, телячье выражение которых не делало его
глуповатым, как это иногда бывает. Все, кто знал его, уверяли: Паша был умен,
но бесхребетен. Любил оставаться в тени. Его яркое ухаживание за Настей
свидетельствовало о нешуточной страсти.
– Вы можете назвать Пашиных факультетских друзей? Тех,
которые знали его лучше других… Это важно, потому что единственный его друг еще
со школьных времен недоступен – уехал на ПМЖ, ну, насовсем – за рубеж.
– Да, я знаю, с кем Паша общался близко. С Сашей
Валуевым и Вовой Чекмаревым. И, кажется, Валуев был ему ближе.
Стас прилежно записывал фамилии в свой респектабельный
кожаный ежедневник. Внезапно подняв глаза, он наткнулся на Настин взгляд – в
нем была затаенная надежда. Наверное, она ждала от Стаса невероятных открытий.
«Интересно, что она обо мне думает? – мысленно усмехнулся он. –
Скорее всего воспринимает меня не как мужчину, а как обслуживающий персонал.
Чего ждет хозяйка от вызванного электрика? Что он починит в ее квартире
розетку, а не ограничится комплиментами и восхищенными взглядами в ее сторону.
Если он сделает это хорошо и быстро, она проводит его до двери с уважением. Вот
так-то. Даже если ты чего и добьешься, дружок, с тобой простятся с уважением.
Однако это случится еще не скоро. Дело только начинает набирать обороты».
После встречи с Анастасией Стас отправился на биофак
наводить справки о бывших студентах, хорошо знавших пропавшего Пашу Локтева.
Инспектор курса, которого ему удалось разыскать, Стаса сильно заинтересовал. Он
мялся, жался и с огромной неохотой согласился дать собственную характеристику
студенту Локтеву, которого, совершенно очевидно, вспомнил сразу.
«Странно, – думал Стас, – глядя на усатого дядьку, судя по замашкам,
отставного военного, который прятал глаза. – Что его так беспокоит?» Он
помнил материалы дела. В них не было ничего настораживающего, ничего волнующего.
Ушел из дома и не вернулся. Рядовой, по меркам Москвы, случай. И все же,
возможно, милиция упустила какие-то нюансы? Он так и не сумел раскачать
инспектора ни на какие откровения. «Случился маленький облом», –
усмехнулся про себя Стас. Зато в деканате он без проблем добыл адреса Чекмарева
и Валуева. «Оба почти мои ровесники, – подумал Стас. – С ними должно
быть легче».
Валуев был шофером частного такси, возил пассажиров на
собственной «Волге», снабженной переговорным устройством. Стас сделал
специальный заказ на конкретного водителя; перед этим он немного пококетничал с
девушкой на коммутаторе.
– Я щедро расплачусь, – сказал он Валуеву, тот
оказался мрачной узколобой личностью в плохо выглаженной одежде. – Но с
условием, что мы просто покатаемся по центру и вы ответите мне на некоторые
вопросы.
Стас протянул ему свое удостоверение частного детектива.
«Все-таки наша страна – уникальная. Только у нас студенты-биологи могут после
получения университетского диплома сменить профессию столь кардинально».
– А в чем дело-то? – спросил Валуев, выруливая на
дорогу. – Я возил каких-нибудь бандюков?
– Да нет, история эта давняя. Я к вам по поводу
исчезновения Павла Локтева. Помните такого студента биофака?
– Тю-ю, – сказал Валуев. – Вы не по адресу. Я
ничего про это не знаю.
– А мне сказали, что вы с Павлом были довольно близки.
– Кто это сказал? – насторожился Валуев, бросая на
пассажира короткий взгляд.
– Анастасия Шорохова.
– А-а, Настя. Как она по нему плакала! Хотел я ей
сказать правду, да не посмел. И никто тогда не посмел. Там ведь убитые горем
родители еще были. Все промолчали.
– О чем же все промолчали? – спросил Стас,
почувствовав, что свидетель готов прямо так, с кондачка, выложить некие
оставшиеся неизвестными следствию факты.
– Хотя, мне кажется, его батя о чем-то таком
догадывался, – продолжал Валуев. – Поэтому Пашка так и кружил возле
Насти как коршун. Она единственная из всех девчонок была к нему – как бы это
сказать? – снисходительна. Вот он и подумал, что она для его целей подойдет
лучше всех.
– Для каких целей? – Стас была сама кротость.
– Для маскировки.
– Кажется, я начинаю понимать.
– Чего ж тут понимать? Вы его мордашку на фотокарточке
видели?
– А Владимир Чекмарев? – спросил Стас.
– Его сердечный друг. Кстати, чтобы не пропадали зря
ваши денежки, хотите, отвезу вас в клуб, где Вова ошивается постоянно? Думаю,
он и сейчас там.
– Вы поддерживаете отношения?
Валуев хохотнул:
– Не интимные – поддерживаем.
– Полагаете, исчезновение Павла как-то связано с его
нетрадиционной сексуальной ориентацией?
– У него тогда еще не было никакой ориентации. А Вова
только-только за него взялся.
– Тем не менее инспектор курса уже все знал.
– Кто? Сартаков? Вот говнюк. Хотя… При таком количестве
стукачей… Значит, Паша сам еще ничего не понял, а Сартаков уже взял на карандаш?
Забавно.
