– Не могу точно сказать, как выглядела эта
женщина, – пожал плечами один из дежурных. – Она была в длинном
черном пальто и в сапогах. На голове – шелковый платок. И еще на ней были очки
с зеркальными стеклами – глаз не разглядишь.
– То есть вы запомнили исключительно одежду, а не
внешность, – констатировал Стас. – А возраст, рост? На ваш взгляд.
– Рост – примерно метр семьдесят, стройная, мне
показалось, ей лет сорок.
Это описание никак не подходило к Регине Никоновой, в
которой от силы набралось бы сто шестьдесят сантиметров от пола. К тому же она
была отнюдь не стройной. Без сомнения, здесь проживала какая-то другая женщина.
Правда, Стас совсем не был уверен, что таинственная незнакомка имеет отношение
к пропаже воробьевского пистолета. Это могла быть совсем другая ниточка и
совсем другая история. Такой вариант тоже не исключался. Тем не менее, по
внутреннему убеждению Стаса, он двигался в нужном направлении.
«Сегодня больше никуда не поеду, – думал он. –
Надо отдохнуть и как следует выспаться». Завтрашний визит к Анастасии будоражил
его воображение. Ему страстно хотелось перешагнуть порог ее квартиры,
почувствовать атмосферу, посмотреть, какие вещи ее окружают. Интересно, что
висит у нее на стенах – фотографии, постеры, картины? Наверное, карандашные
рисунки с художественных выставок или маленькие акварели. В большой комнате
должен стоять стол у окна, а на нем – большая кремовая салфетка, связанная
крючком. «Надо же, – усмехнулся про себя Стас. – Я совершенно обалдел
в последние дни. Идеализирую почти незнакомую женщину. Возможно, центральное
место в ее комнате занимает тумбочка, на которой в траурных рамках собраны
портреты всех мужчин, погибших по вине пресловутого фамильного
проклятия, – начиная с графа Пустова и заканчивая вылетевшим с балкона
Самсоновым. А рядом с ними день и ночь горят короткие черные свечи».
* * *
В квартире Анастасии у окна действительно стоял большой
круглый стол с вязанной крючком салфеткой. Только она была не кремовой, а
белоснежной. В центре салфетки находилась маленькая керамическая вазочка,
похожая на те, какие Стас в свое время покупал в Прибалтике для всех знакомых
женщин.
Стас протянул Анастасии огромную коробку конфет, банку
дорогого растворимого кофе и упаковку пончиков с кремом. Он не решился купить
цветы, потому что это все же было не свидание. Хотя ему очень хотелось подарить
этой женщине что-нибудь изысканное. Анастасия выглядела сегодня особенно
хрупкой. Раньше Стас видел ее только в теплой осенней одежде – в свитере, в
куртке или плаще. А здесь, дома, она надела узкие брючки и простенькую шелковую
кофточку, подходящую по цвету к ее серо-голубым глазам; волосы, аккуратно
собранные на затылке, подчеркивали классические черты лица. А Стас был в
темно-серых брюках и английском пуловере и даже повязал неброский галстук.
Естественно, он старался не ради Фокина.
– Садитесь на диван, там удобнее всего, – сказала
Настя. – Хотите кофе?
– Нет, потом. Когда появится гость. – Стас
невольно подчеркнул, что приехал по делу. – А у вас тут уютно. И очень
много воздуха.
– Я не люблю тесноты, – призналась Настя. –
Поэтому у меня все светлое – стены, мебель, шторы. Так легче дышится.
– Значит, у вас нельзя курить.
– Да нет, можно. Только давайте на кухне. Откроем
форточку. Я тоже покурю с вами.
В кухне они начали суетливо подавать друг другу сигареты,
спички, зажигалки, пепельницу. В конце концов все-таки успокоились и,
рассмеявшись, сделали по первой затяжке.
– Мне кажется, я впервые вижу, как вы
улыбаетесь, – сказал Стас, и Настя тут же поникла.
– У меня не так много поводов для радости. Особенно
теперь, когда жизнь Руслана в опасности.
– Он по-прежнему не приходит в себя?
– Да, врачи ничего не обещают, и это ужасно. Когда я
думаю о нем, мне хочется рыдать от отчаяния. Понимаете, он не воспринял всерьез
моих предупреждений.
– Ну, как это не воспринял? Он ведь нанял нас.
– Это был просто широкий жест. Ради меня. Он вбил себе
в голову, что у меня есть невидимый враг, который пытается сжить меня со свету.
И который «работает» под фамильное проклятие.
– Вашим бабушкам и в самом деле следовало бы поменьше
болтать о семейных тайнах.
– Вы что, тоже считаете, что подобное возможно?! –
воскликнула Настя. – Что можно убивать людей просто так? Нет, ну ладно бы
я совершила в своей жизни какой-то ужасный поступок. Я бы тогда знала о нем. И
знала соответственно своего врага. Ведь нельзя же просто, из-за ничего,
ненавидеть человека до такой степени, чтобы ради этой ненависти начать убивать?
– Не хочется вас разочаровывать, но мой опыт
подсказывает: бытовая ненависть – вполне реальный повод для убийства. В прошлом
году один человек поручил нам разыскать убийцу матери. Безобидная старушка
скончалась от страшного удара по голове. И знаете, кто ее убил? Соседка по
квартире. И знаете, за что? За то, что та вытащила из морозилки принадлежавший
соседке пакет пельменей и забыла убрать на место. Пельмени раскисли, и их
пришлось выбросить. Соседка затаила обиду столь страшную и так долго крутила ее
в себе, что в какой-то момент все выплеснулось наружу. А вы говорите, у вас нет
врагов. Вы не можете этого знать, Анастасия.
– Но что мне делать?
– Ничего, – пожал плечами Стас. – Мы уже делаем
все, что нужно. Мы работаем, ищем. Так что перестаньте волноваться и ждите
результатов. Я уверен, что результаты будут.
– В самом деле? – Настя остро взглянула на
него. – А вы можете мне по секрету сказать, что думаете лично вы?
– Я думаю, в конце пути нас ждет знакомство с
конкретным человеком.
– Вы это серьезно? – ахнула Настя.
– Не торопитесь радоваться. Я же сказал – это только
личное мнение.
– Но если вы правы… Если правы, то, выходит, кто-то
намеренно вычеркнул из моей жизни почти десять лет! Вы можете представить, что
я пережила?!
Стас с нежностью глядел на нее, искренне сожалея, что все
эти ужасные десять лет его не было рядом. И как, черт возьми, он будет
разбираться со своими чувствами к этой женщине? Интересен ли он ей хоть
немного?
Тут в дверь позвонили, и вскоре в квартире раздался веселый
молодой голос Степана Фокина. Фокин оказался невысоким, крепко сбитым человеком
весьма приятной наружности. Стас называл таких «живчиками» – много движений,
много улыбок, много слов. Со Стасом Степан поздоровался, точно с дорогим
другом, долго тряс его руку и, усевшись наконец напротив, глубоко вздохнул и
сказал:
– Ну-с, и что же вы для меня припасли? Думаю, это
что-то из ряда вон. Значит, вы – частный детектив?
– Точно.
– А я в вашем понимании…
– Лицо, владеющее определенной информацией.
