Стас медленно осел на своем стуле.
– Как это случилось? – тихо спросил он.
– Пока есть только предварительная версия. С утра
пораньше Никонова отправилась к винному магазину. Нашла там двоих
собутыльников. Один местный, а второй – никому не известный. У неизвестного
бутылка была с собой. Они выпили, закусили, все, как полагается. Неизвестный
теперь соответственно неизвестно где, второй собутыльник в реанимации, а Регина
Никонова отдала богу душу. Отравление некачественной алкогольной продукцией.
Хотел?
– Приметы неизвестного есть?
– Ерунда, а не приметы, – в раздражении проговорил
Пучков. – Куртка, кепка, сутулая фигура, на пальце правой руки – дешевый
перстень с эмалью. Все, Стас, нам надо всем сесть и крепко подумать. И не пори
горячку. Сначала докладывай мне, а потом уже действуй, хорошо?
Завтра приезжай к девяти. Я пока попытаюсь вытянуть побольше
информации про Воробьева. По всему получается, что рыльце у него в пушку.
Стас не отказался от своей идеи показать Анастасии все
материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и поехал к офису фирмы
«Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на
Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника
Матвеевна осталась в агентстве. Лишь в девятом часу вечера, переделав в офисе
массу мелких, почти домашних дел, она отправилась к себе – в уютную, но пустую
квартирку на Ленинском проспекте. Машины у нее не было, поэтому до метро
предстояло дойти пешком. Обычно ее подвозил кто-нибудь из мужчин, но сегодня
Вероника Матвеевна отказалась от ранней дороги. Ей хотелось хорошенько обдумать
все обстоятельства дела. На улице было темно, и шел невидимый, но холодный
дождь. Замшевые туфли Вероники Матвеевны мгновенно потемнели. Раскрыв зонт, она
с досадой заметила, что одна спица снова сломалась, и яркий купол, прежде
крепко натянутый, уныло провис с одного бока. Подняв воротник плаща, она
поплотнее прижала сумочку локтем к боку, чтобы не замочить, и медленно
направилась в сторону освещенного проспекта. Переулок был пустынным и тихим.
Редкие фонари бликовали в темных стеклах офисов, остро пахло горьким осенним
увяданием. Веронике Матвеевне вдруг показалось, что в ее жизни произошло уже
абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего
– дни будут мелькать один за другим. Или тянуться. В зависимости от настроения.
Но события, какие-то необыкновенные случайности, волшебные встречи – все это ей
уже не светит. Умом она понимала, что сорок пять – еще далеко не старость,
даже, можно сказать, расцвет, и предавалась глупейшим фантазиям, думая о
будущем. Ей нравилось следить за собой, иногда она даже флиртовала с мужчинами,
но дальше этого дело не шло. У нее была взрослая замужняя дочь, внучка и
интересная работа. На этом фортуна, кажется, решила остановиться. Серая
«Тойота», разрезая лужи и аккуратными веерами раскладывая их по обе стороны от
себя, на малой скорости догоняла одинокую женскую фигурку с поникшими плечами,
защищавшуюся от непогоды с помощью провисшего зонта. Когда налетел особенно
сильный порыв ветра, зонт хлопнул – и превратился в блюдце. Вероника Матвеевна
грустно усмехнулась и, остановившись, принялась тянуть за его края. «Тойота»
тем временем затормозила рядом, приоткрылась дверца, и кто-то низким вкрадчивым
голосом проговорил:
– Можно подвезти вас, прекрасная незнакомка?
Вероника Матвеевна вздрогнула и, глянув по сторонам,
поспешно ответила:
– Да нет, благодарю вас, меня встречают.
– Я тоже встречаю именно вас, – отозвался
незнакомец, которого было почти не видно в салоне. – Если вы откажетесь
сесть, я разрыдаюсь.
Вероника Матвеевна отступила на шаг, продолжая сражаться с
зонтом.
– Я не стану садиться, мне недалеко.
– Кажется, Вероника, вы меня не узнаете? А я ведь
каждую минуту ждал, когда вы появитесь снова.
В салоне зажегся свет, и Вероника Матвеевна с замиранием
сердца узнала в водителе Валерия Фокина.
– Теперь вы не будете возражать, если я вас
подвезу? – спросил он, прочитав на ее лице облегчение.
Вероника Матвеевна закрыла зонт и скользнула на сиденье
рядом с водителем.
– Я вся мокрая, – сообщила она в смущении. –
С меня просто течет. Я испачкаю ваши безупречные сиденья.
– Не играет роли, – сказал Фокин, не сводя с нее
глаз. – Почему вы не пришли, как обещали?
– Я справилась со всеми проблемами. – Вероника
Матвеевна откашлялась. И тут же спохватилась: – Боже мой, а как вы меня нашли?
Ведь вы сказали, что встречаете именно меня? Я не ослышалась?
– Да нет, не ослышались. Просто теперь я знаю, где вы
работаете.
Машина до сих пор не трогалась с места. Темные глаза Фокина
глядели на Веронику Матвеевну из-под прямых бровей с завораживающей
пристальностью. Фокин был одет в бежевый свитер и черную куртку. От него пахло
сухим уютом, при этом в гамме ощущений доминировал запах дорогого одеколона.
Вероника Матвеевна подумала, что Фокин свалился с неба – словно в ответ на ее
безрадостные мысли. «Это какой-то знак, – подумала она. – Но какой?
То ли мне предстоит с помощью этого человека раскрыть дело о фамильном
проклятии, то ли… – Сердце ее затрепетало. – Вот про что говорят:
сладкий ужас», – думала она, с трудом выдерживая особенное,
многозначительное молчание, воцарившееся в салоне.
– Откуда вы узнали? – наконец спросила она,
совладав со своими чувствами.
– Ваш коллега, Стас, кажется, все рассказал моему сыну.
Он встречался со Степаном. Странно, что он вас не проинформировал.
– Вовсе не странно, – усмехнулась Вероника
Матвеевна. – Сегодня я подложила Стасу свинью, и он просто расквитался.
– Свинью? Вы? Никогда не поверю, что вы можете
специально доставить ближнему неприятность.
– Я не специально. Я, напротив, хотела как лучше. Но
добро, как в философской сказке, мгновенно превратилось в свою
противоположность. Мы поедем?
– Простите, я загляделся на вас. Знаете, хоть я и вышел
из юного возраста, мне почему-то все равно трудно признаться.
– Признаться в чем?
– В том, что вы мне понравились, – понизив голос,
ответил Фокин. – И я искал вас.
Вероника Матвеевна села прямо, уставившись в переднее
стекло. Тем не менее она ощущала, что мужчина рядом по-прежнему не спускает с
нее глаз. У нее кружилась голова не только от мужского запаха, но и от флюидов,
мощной волной исходивших от его тела.
– Мы можем где-нибудь выпить по чашечке кофе? –
спросила она.
– Кофе? Конечно. Я знаю место, где кофе варят гурманы
для гурманов.
Машина плавно тронулась с места, и Вероника Матвеевна
откинула голову на мягкий подголовник. «Или – или, – подумала она. –
Или мне удастся вызвать его на откровенность, или я по крайней мере получу
удовольствие».
