* * *
Как только Стас открыл дверь под вывеской «Экодизайн», до
него тут же донеслись настораживающие звуки: кто-то то и дело всхлипывал,
всхлипывал точно заведенный. Женщина.
– Анастасия! – негромко позвал Стас.
В офисе царил полумрак. Жалюзи были закрыты, а окна к тому
же задернуты тонкими шторами. Растения с большими лаковыми листьями разделяли
комнату, словно перегородки. В серебре зеркала промелькнул силуэт, и тут же
откуда-то из средоточия теней на середину комнаты вышел Горянский. Увидев
Стаса, он нахмурился:
– Вы к кому, молодой человек?
Либо он делал вид, что не узнает Стаса, либо действительно
забыл, что они знакомы. Стас не стал напоминать.
– Анастасия Шорохова на месте? Я к ней.
– Она… – Горянский несколько раз втянул верхнюю
губу, покачиваясь с пятки на носок. Потом все-таки изрек: – Она немного не в
себе.
– Это она плачет? – спросил Стас. – Какого
черта?
– Не волнуйтесь, юноша, она просто пьяна. Перебрала
немного.
– Какой я вам юноша? – поморщился Стас. – Или
вы меня с собой сравнили? Кстати, сколько вам лет?
– Вы!.. – возмутился Горянский. – Вы пришли
ко мне в фирму.
– Рабочий день закончился, – парировал Стас и
нырнул за ближайшую кадку, разметавшую зелень по меньшей мере на полметра
вокруг.
Настя и Оля Свиридова сидели обнявшись на маленьком плюшевом
диванчике. Сидели, закрыв глаза и роняя пьяные слезы в широкие бокалы. Первая
время от времени тихонько всхлипывала, Ольга же ей вторила.
– П-почему мы с тобой не были подружками? –
спрашивала Анастасия после очередного яростного всхлипа. – Ты такая…
хорошая… Такая… замечательная… Смелая…
– Я тебя обожаю, – сдобным голосом говорила Ольга,
делая губы бантиком. – Ты умная… Добрая… Красивая… Таких женщин надо
вывозить в заповедники.
– Их надо вывозить домой на просып, – подал голос
Горянский откуда-то из-за зеленой листвы. – В конце концов, я долго буду
ждать, когда вы соизволите загрузиться в машину?
– Можете не беспокоиться, я сам отвезу дам, – заявил
Стас.
– С какой это стати?
– Анастасия назначила мне свидание.
Ольга Свиридова открыла глаза и, сфокусировав взгляд на
Стасе, радостно воскликнула:
– О, какие люди! Потряс. Настюха, к тебе тут приехали!
Вставай, балда, у тебя свидание!
– А вы знаете, где дамы проживают? – спросил
ревнивый и по-прежнему невидимый Горянский.
– Я ведь жених Анастасии, – неожиданно для себя
соврал Стас. – Еще бы мне не знать!
После этих слов Горянский мгновенно материализовался возле
него. Глаза его недоверчиво сузились:
– Жених? Врете. Ее жених лежит в реанимации.
– Он неудачник, – отмахнулся Стас. – А у меня
и в самом деле серьезные намерения. Горянский с ненавистью смотрел на
детектива. Ощутив ее, эту ненависть, всем нутром, Стас с раскаянием вспомнил,
что обещал Пучкову не делать резких движений. Тем не менее отступать он не
собирался.
– Я вытащу подружек по очереди, и вы сможете закрыть
офис.
– Благодарю, – с издевкой в голосе ответил Захар.
– У вас был банкет? – Стас потащил к двери Ольгу
Свиридову, закинув ее руку себе на плечо. Ольга болталась на нем, как тряпичная
кукла, только очень тяжелая.
Захар открыл входную дверь, и они все зажмурились от света.
– Пока меня не было, девочки устроили посиделки.
– А почему у вас так темно?
– Они гадали, – коротко пояснил Захар.
– Нарушение трудовой дисциплины. Вы оставите их без
премии?
– К своим женщинам я лоялен.
– Вы всех коллег называете своими женщинами?
Стас затолкал Ольгу на заднее сиденье машины и возвратился
за Анастасией. Разъяренный Захар наблюдал, как он осторожно поднял ее на руки и
прижал к груди.
– А если бы она не захотела с вами поехать? –
спросил он, не отставая ни на шаг. – Если она завтра устроит мне
разнос, – мол, почему я позволил вам увезти ее?
– Завтра и посмотрите. Думаю, проснувшись в моих
объятиях, она только обрадуется. Нам нечасто удается побыть вдвоем. Я еще не
развелся, – пояснил Стас. – Вы ведь понимаете, что чувствует женатый
мужчина рядом с такой женщиной? Редкие мгновения счастья.
Стас не мог остановиться. «Остапа понесло», – подумал
он, с тоской представляя, что на самом деле скажет Анастасия, когда Горянский
завтра вывалит на нее всю свою обиду. «А он это непременно сделает», –
подумал Стас. Он даже боялся, что Захара хватит удар, – так жутко он
выглядел. Сначала Захар сильно покраснел, а теперь, к концу погрузки,
демонстрировал какую-то особую сероватую бледность. Когда Стас наконец завел
мотор и вывел машину со стоянки, Ольга Свиридова на удивление внятно
проговорила:
– Ну вы его и уели! Поздравляю. – Она несколько
раз хлопнула в ладоши. – Жаль, Настюха не слышала. Горянский от нее без
ума, вы в курсе?
– Еще бы. Куда вас доставить, красавица?
Пока Ольга подробно объясняла, где она проживает в настоящее
время, Стас то и дело косился на Анастасию, окончательно отключившуюся.
– Она много выпила? – спросил он.
– Да не так, чтобы очень. Просто мы хватили на голодный
желудок. Не рассчитали.
– А почему вы обе плакали?
– Слушайте, ну что вы как маленький, в самом-то деле?
Отчего женщины плачут?
– Не знаю.
– Не знаю… – передразнила Ольга. – Они плачут
о несбывшемся.
– А чего же вы плакали при Горянском?
– Мы и понятия не имели, что он вернулся. Прокрался,
понимаешь… Такой козел! Если бы вы знали, мой милый, какой он козел!
– Да я знаю.
Стас помог Ольге добраться до квартиры и сдал с рук на руки
запричитавшей старушке.
– Бабуля, не гони волну, – ласково проговорила
Ольга, скидывая в коридоре туфли. – Я сначала приму душ, а потом ты надо
мной поплачешь.
Стас возвратился в машину, закрыл дверцу и, облегченно
вздохнув, повернулся к Анастасии. Она спала, наполняя салон ровным дыханием.
Стас наклонился над ней. От ее волос исходил горьковато-лимонный запах духов,
от губ пахло мятным ликером. Он приблизил губы к ее губам, едва не коснувшись
их. Затем отстранился и, вздохнув, покатил в сторону Речного вокзала. На одной
из улиц приткнулся к обочине и некоторое время сидел, положив руки на руль, а
голову на руки. Потом выпрямился и начал рассматривать свою пассажирку. Судя по
всему, сон, сморивший ее, был блаженным: чистый лоб, в полуулыбке сложенные
губы, акварельный румянец на щеках – идиллическая картина. Стас не помнил,
сколько времени не отрывал от нее взгляда – мысли его носились в запредельных
мирах, тогда как сам он оставался в реальности, которую не ощущал и не
воспринимал абсолютно. На улице начало смеркаться, когда он все-таки заставил
себя очнуться, и, встряхнувшись, словно после дурманящей дремы, возвратился к
жизни. Вскоре он подъехал к Настиному дому. И только сейчас вспомнил, что
отключил мобильный.
