– Это мне? – удивился тот. – Что ж, кажется,
стоит взглянуть.
– А мне можно посмотреть? – почти заискивающе
спросил Таганов.
Вероника Матвеевна кивнула.
Пучков вытащил из конверта внушительную пачку бумаг и еще
один конверт, поменьше. Конверт он отложил и начал просматривать бумаги, бубня
себе под нос:
– Наталья Шорохова, родилась в 1941 году. Ее муж, Петр
Шорохов, ля-ля-ля. А это что у нас? Василина Сергеевна Стешина, родилась в 1917
году, муж – Борис Стешин, родился… Что это? – Шеф взглянул на Веронику
Матвеевну, выпятив нижнюю губу.
– Читайте дальше, – сказала она.
– Ивлева Елизавета Сергеевна. Так, это понятно. Вся ее
биография в подробностях. А это что? Шестаков? Дмитрий Шестаков женился в 1918
году на Ольге Уткиной, проживавшей… Так-так. В 1919-м у них родилась дочь
Арина. В 1946-м она вышла замуж за некоего Василия Фокина. Слушайте, это
подробнейшая биография двух семейств. Я прав?
– Угу, – кивнул Таганов, углубившийся в содержимое
маленького конверта. – А вот тут иллюстрации.
В конверте были фотографии Анастасии Шороховой. Анастасия на
улице. Анастасия в кафе за столиком. Анастасия садится в машину. Анастасия
выходит из офиса. Просто лицо Анастасии крупным планом.
– И откуда же у вас эта милая подборочка? –
спросил Пучков. – Впрочем, я догадываюсь. Она от Фокина-старшего? Неужто
вам удалось его расколоть?
– Черта лысого его расколешь, – отозвалась
Вероника Матвеевна. – Просто… Я была у него в гостях.
Таганов присвистнул.
– Так получилось. В конце концов, – тут же
озлилась она, – вы сами велели мне им заняться. Или я что-то неправильно
поняла?
– Правильно-правильно, – поспешно закивал
Пучков. – Вы не волнуйтесь. И что было в гостях?
– Всякое было, – уклончиво ответила Вероника
Матвеевна. – А потом я нашла этот конверт.
– Вы рылись в его вещах без спроса? А если он обвинит
вас в воровстве?
– Пусть только попробует.
Веронике Матвеевне до сих пор не верилось, что вчера вечером
она приняла предложение Фокина и поехала попить кофе к нему домой. Вместо кафе
они оказались один на один в уютной квартирке психолога, где впечатлительная и
легко поддающаяся внушению Вероника Матвеевна оказалась во власти чар Валерия
Антоновича. Он так сильно сжимал ее пальцы и был столь серьезен, когда говорил
о своих чувствах, что бедняжка не смогла устоять. Они провели несколько
упоительных часов в спальне и заснули, обнявшись. Эти нежные объятия распались,
когда внезапно зазвонил телефон. Валерий Антонович потребовался для
консультации какому-то важному пациенту. Он торопливо оделся и, поцеловав
Веронику в висок, вышел из квартиры. О такой удаче можно было только мечтать!
Вероника Матвеевна выпуталась из простыней и босиком прошлепала прямиком в кабинет
свежеиспеченного любовника. Ей не потребовалось много времени, чтобы обнаружить
запертый ящик в письменном столе. Для Вероники Матвеевны открывать замки с
помощью подручных средств труда не составляло, она научилась этому еще в
молодости, когда на полном серьезе собиралась стать сыщицей. Дело, которое
Фокин собрал на Анастасию Шорохову, произвело на Веронику Матвеевну столь
сильное впечатление, что она решила не дожидаться хозяина, а сбежать вместе с
неожиданной находкой. Она заперла дверь, бросила ключи в почтовый ящик и
поехала домой. Там она несколько часов проплакала. Еще бы! Ведь Фокин оказался
дрянным обманщиком. Он и в постель-то ее наверняка затащил лишь для того, чтобы
выуживать информацию о расследовании. А на самом деле она ему до лампочки. И, увидев
ее у себя в первый раз, он отнюдь не потерял голову. Он просто-напросто понял,
что Вероника Матвеевна – та самая доверчивая дура, которой можно легко
заморочить голову романтическими бреднями. Он и заморочил. Вероника Матвеевна
пала жертвой его обаяния с первой же попытки.
– Могу себе представить, как он веселится
теперь! – гневно воскликнула она, поведав в нескольких словах историю
своего падения.
– Думаю, он не веселится, а рвет на себе волосы и ищет
свою папочку с записями, – не согласился Таганов. И скоро явится сюда и
примется объяснять нам, откуда у него это добро. Уверен, он придумает
что-нибудь невероятно правдоподобное.
– Из всего этого следует, – подытожил произошедшее
Пучков, – что Валерий Антонович Фокин мило врал, когда говорил, что ничего
не знает об Анастасии.
– Возможно, тогда врал и Фокин-младший, –
подхватил Таганов. – И значит, наблюдение с него снимать рано.
– Вот и я про то же. – Пучков поднял вверх
указательный палец. – Интуиция меня редко подводит.
В этот момент в дверь офиса позвонили.
– Погляди, кто там, – сказал Пучков, взглянув на
Таганова.
Саша заглянул в глазок и, обернувшись, с интонациями
конферансье сказал:
– Встречайте – Валерий Фокин!
* * *
– Это был мужчина с рыжей бородой и в очках, –
сказал Руслан Фадеев, перебирая пальцами краешек одеяла.
– А волосы?
– На нем была шапочка, натянутая до самых бровей.
Темная куртка, больше я ничего не разглядел. Не успел. Я только взглянул в его
сторону и увидел пистолет. Я отскочил, но, кажется, недостаточно быстро.
– Никогда раньше не встречали его?
– Этого типа? Точно нет.
Стас глядел на Фадеева внимательно, даже немного наклонился
вперед, хотя тот говорил вполне отчетливо. Анастасия, напротив, была рассеянна
и слушала вполуха. Кажется, ее больше занимали собственные мысли.
– Сможете составить его описание?
Руслан облизал сухие губы и грустно вздохнул:
– Вряд ли. У меня в памяти – только образ. Даже не
образ, а так, зрительное впечатление. Это плохо, да?
Анастасия глядела на прикованного к больничной койке Руслана
с пронзительной тоской в глазах.
– Да нет, ничего, – пожал плечами Стас. Я тоже
видел этого типа. И тоже мельком.
– Где вы его видели? – удивился Руслан. – Вам
удалось его выследить?
– Нет, не то. Мужчина с рыжей бородой и в очках проник
к Анастасии домой и, воспользовавшись тем, что она спит, попытался отравить ее
газом.
– Я ничего не понимаю. – Руслан на секунду прикрыл
глаза. – А она-то тут при чем? За что ее убивать?
– Мы и сами не знаем. Но, думаю, скоро выясним. У нас
уже достаточно много фактов для того, чтобы построить приемлемую версию.
Стас умолчал только о том, что фактов, на его взгляд, было
не достаточно много, а чересчур много. А в ближайшие часы их стало еще больше.
Когда они с Анастасией покинули больницу и уселись в машину, Стас спросил:
– На сколько дней Горянский вас отпустил?
