– Но ты же не специально!
– Это сейчас ты так говоришь! – воскликнула
Василина Сергеевна, опустив руки и глядя на внучку повлажневшими
глазами. – А тогда тебе было всего девятнадцать! Ты бы не простила меня, я
знаю. Я чувствовала это…
– Но из-за тебя я думала, что насылаю проклятие на
головы своих женихов! – закричала Настя. – Я так страдала!
– Это была защитная реакция, правда, Василина
Сергеевна? Она боялась, – объяснил Стас Анастасии, – подозрений,
доследования, всевозможных догадок. И придумала хороший ход – сделать из мухи
слона, напомнить о фамильном проклятии, которое, как вы понимаете, нельзя
осудить за непреднамеренное убийство.
– Это был несчастный случай, – вступилась за
Василину Сергеевну старшая сестра. – Разве вы не понимаете?
– Но бабушка, как же так? Вы поддерживали это
заблуждение так долго… Постоянно говорили об этом. Почему?!
– Потому, что ужас от содеянного не ослабевает с
годами, – сказал Стас.
– Я боялась все время, – подтвердила Василина
Сергеевна.
– Но ты же меня любишь! Как ты могла допустить, чтобы я
столько лет страдала?
– Когда второй твой жених исчез, тут я и подумала: это
божий промысел, – пояснила старуха, глаза которой уже высохли. Она явно не
собиралась рыдать и падать ниц, чтобы вымолить прощение. – А когда третий
богу душу отдал, я поняла, что это не я сама поехала в ту ночь к Юре на дачу, а
меня проклятие повело.
– Так ты веришь в проклятие или нет? – в
раздражении спросила Анастасия. – В голове не укладывается! Юра погиб у
тебя на глазах, я чуть с ума не сошла, а ты…
– Тебе стало бы еще хуже, узнай ты тогда правду.
Стас некоторое время не вмешивался в их разговор, но теперь
снова подал голос, обращаясь непосредственно к Пучкову и Таганову, сидевшим на
диване:
– Итак, Торопцева мы вычеркиваем. Остаются Локтев и
Самсонов.
– Это уже совсем другое дело, – сказал
Пучков. – Возвращаемся в агентство и начинаем все сначала.
– А что будет со мной? – глухо проговорила
Василина Сергеевна.
– А что с вами может быть? – спросил Стас. –
Молитесь, просите прощения. Думаю, Анастасия не станет держать на вас зла. В
конце концов, это действительно несчастный случай.
Настя подошла к Стасу и, схватив его за рукав, тихо, но
настойчиво зашептала:
– Возьми меня с собой, пожалуйста! Я не хочу сейчас
выяснять отношения с бабушками. Я должна сначала все обдумать. У меня в голове
такая неразбериха… Пожалуйста, Стас! Потом мы можем поехать ночевать ко мне
домой, ты будешь сам меня охранять…
Настя крепко держала его за рукав и не отпускала. В ее
глазах застыла мольба. Стас колебался.
– Если ей не хочется оставаться, поедем все
вместе, – пришел на выручку Пучков, который, кажется, лучше всех понимал
ситуацию.
Настя мигом собралась.
– Ты не останешься? – жалобным голосом проговорила
Василина Сергеевна, из-за плеча которой выглядывала испуганная старшая сестра.
– Я приеду позже. Когда все закончится.
– А они будут хорошо тебя охранять?
– Клянусь, – пробормотал Стас и легонько похлопал
Василину Сергеевну по плечу. – У меня нет к вам ничего личного. Просто я
немного разозлился из-за Анастасии.
– Понимаю… – кивнула Василина Сергеевна, когда за
всей честной компаний захлопнулась дверь, а она по-прежнему стояла в коридоре.
Настя устроилась рядом со Стасом на заднем сиденье. Ей
хотелось прислониться к его плечу, чтобы почувствовать тепло его тела, но она
не рискнула. Спустя какое-то время Стас сам взял ее за руку. В офисе он отвел
ее в свой кабинет, усадил в кресло и поцеловал в макушку, как маленькую
девочку.
– Посидишь одна? Не станешь терзать себя понапрасну?
Она покачала головой:
– Не стану.
– Все еще тоскуешь по нему?
– Ты имеешь в виду Юру? Не знаю… Я чувствовала себя
виноватой и сейчас никак не могу привыкнуть…
Стас возвратился к Пучкову и Таганову – они уже обсуждали
серию убийств, исключив из цепочки Торопцева.
– Кстати, Стас, – внезапно вспомнил шеф, –
Вероника Матвеевна рассказала мне о мальчике-инвалиде, которого ты обнаружил.
Он якобы сидел у окна и видел какое-то страшное преступление. Что за мальчик?
– Подождите, – сказал Таганов. – А где у нас
Вероника Матвеевна?
* * *
Вероника Матвеевна глядела на Валерия Фокина немигающим
взглядом, так что у того не было шансов увильнуть от ответа.
– Говорите правду. – Она игнорировала все попытки
несчастного обратить их разговор в шутку.
– Вероника, давай снова станем друзьями.
Вероника Матвеевна осталась холодна; она чувствовала себя
оскорбленной и горела желанием хоть как-нибудь наказать наглеца. Правда, в
голову ей ничего не приходило, поэтому она просто сложила на груди руки,
надеясь, что ее поза и выражение лица сами по себе достаточно выразительны,
чтобы заставить негодяя устыдиться.
– Вы говорили, – в конце концов не выдержала
она, – что никогда особо не интересовались историей своего предка и не
знали, что Анастасия – правнучка той самой Анны Ивлевой, портрет которой висит
у вас за спиной.
Фокин не отпирался, но и не посыпал голову пеплом.
– Можешь меня линчевать за вранье, но хотя бы говори
мне «ты». «Выканье» напрягает мои уши, которые ты недавно так нежно обводила
пальчиком. – Вероника Матвеевна вспыхнула. – Глупо теперь делать вид,
что мы едва знакомы.
– Мы не едва знакомы, мы в ссоре! – Она раздула
ноздри.
– Не понимаю, чего же ты все-таки добиваешься? Я уже
стоял на коленях…
Фокин и впрямь падал ниц перед ее стулом. Но, несмотря на
покаянную позу, глаза у него оставались дерзкими, и Вероника Матвеевна не
отступила.
– Говорите правду, – снова сказала она.
– Вижу, ты не отстанешь, – вздохнул Фокин, и его
мучительница тут же насторожилась.
Он караулил ее возле дома с раннего утра. Вероника Матвеевна
увидела его из кухонного окна, когда раздвигала занавески. Он стоял, небрежно
облокотившись о капот своей машины, и глядел вверх. Мгновенно стушевавшись, она
отпрянула, потом подкралась к окну сбоку и выглянула снова, но так, чтобы ее не
было заметно. Немного полюбовалась на мужчину внизу, прижала руки к груди и
пошла в комнату. Проходя мимо зеркала в коридоре, увидела свое отражение,
украшенное дурацкой улыбкой, тут же устыдилась и хотела нарисовать на лице
суровость, но улыбка не сдавалась. Ей было чертовски приятно, что такой
мужчина, как Фокин – красивый, состоявшийся, – настолько заинтересован в
ней, что приехал сюда и страдает под окнами. Она тщательно оделась, привела в
порядок лицо и только после этого вышла из подъезда, делая вид, что ей все
нипочем. Позволила уговорить себя сесть в машину, затем – поехать к страдающему
Фокину домой, чтобы во всем как следует разобраться. Так что в настоящий момент
разборка была в самом разгаре.
