– Стас, жена целует тебя, когда ты возвращаешься с
работы? – спросил появившийся в приемной веселый Таганов.
– Нет, она показывает мне штампик в паспорте.
– Он просто недоцелованный, – пояснил Таганов,
обращаясь к Веронике Матвеевне.
Выходит, Таганов тоже заметил метаморфозы, происходившие со
Стасом. Стас смутился. Этой же ночью ему приснился сон, пространство которого
целиком заполнила Анастасия. «Смотри, Стас, – грозила она ему
пальцем. – Влюбишься в меня – и фамильное проклятие падет на твою голову.
Берегись, Стас…»
* * *
Настя явилась на работу, измученная жестокой мигренью. Ночь
напролет она вспоминала все свои потери. Наутро ей не удалось скрыть глубокие
тени под глазами – ни рассыпчатая пудра, ни маскирующий карандаш не желали
придавать лицу даже подобия свежести. Не бодрила и мысль о том, что с
сегодняшнего дня в ее жизни и в прошлом ее семьи будут копаться совершенно
посторонние люди. Она представила, как детективы собираются в приемной и
начинают перемывать ее, Настины, косточки. В конце концов они даже могут
обвинить ее в чрезмерной любвеобильности. «Подумать только – три трупа за
девять лет! Не слишком ли часто эту девчонку тянуло замуж, с ее-то
наследственностью!»
Отворив дверь под вывеской «Экодизайн», Настя тут же
вспомнила Лешу Самсонова. Леша каждое утро брался за ручку этой самой двери,
влетал в комнату и задорно возвещал: «Общий привет!» До тех пор, пока не понял,
что жить не может без Насти. Она пыталась образумить его, но он ничего не хотел
слушать. И погиб.
«Надо было низвести его восторги до пошлого
романчика, – с раскаянием подумала Настя. – Как это было с Захаром».
Имелся в виду Захар Горянский – ее бывший любовник и нынешний шеф. В момент
образования фирмы их связь уже корчилась в тихих конвульсиях и окончательно
была добита женой Захара, нанесшей Насте громкий визит, оставшийся не только в
ее памяти, но и в памяти благодарных соседей. После этого инцидента Захар
быстро скис и примерно полгода усердно притворялся существом бесполым и
малоэмоциональным. Но после смерти Леши Самсонова внезапно зашевелился,
попытался утешить Настю в ее горе, но она не поддалась. Теперь же Захар снова
вошел в азарт и время от времени делал пробные, осторожные заходы в ее сторону.
Сегодня, по всей видимости, снова настал один из таких дней.
Захар и так-то не особо держал дистанцию с подчиненными, а уж когда флиртовал,
то и вовсе терял ориентиры. Едва Настя бросила на стул сумку, Горянский
скользнул к ее столу и, присев на самый краешек, нарисовал на своем лице
милейшую улыбку.
– Божественно выглядишь, – с голубиной нежностью
проворковал он.
Настя подняла на него больные глаза. Он и впрямь походил на
голубя, мелкими шажками кружащего вокруг предмета своего обожания и
раздувающего зоб.
– Ты выбрал не слишком удачный день для
комплиментов, – сообщила Настя.
– Что поделать! Когда ты появляешься, меня тут же
охватывает поэтическое настроение.
Витя Валентинов, перебиравший книги на стеллаже, не
сдержался и громко хмыкнул. Захар мгновенно соскочил со стола и, просверлив
Витину спину гневным взглядом, уже более нейтральным голосом проговорил:
– Если ты не в форме, могу подстраховать тебя на
выезде. Ведь у тебя сегодня выезд за материалом?
– Я же поеду не одна, – сказала Настя. – С
Олей.
Оля Свиридова сидела тут же – сидела с выражением легкого
омерзения на лице. Быть невольным зрителем вульгарных заигрываний Горянского –
удовольствие то еще. Настя иногда даже чувствовала себя виноватой перед
коллегами. Они не понимали ее странного влечения к мужчинам, которых всякая
незамужняя женщина мгновенно отбраковывает как «непроходной вариант».
Захару Горянскому было сорок шесть лет. Он периодически
картинно отбрасывал со лба копну своих черных волос На его круглом лице в
глубоких пещерках жили маленькие темные глазки; яркие, вечно влажные губы без
всяких затруднений штамповали улыбки; а где-то в недрах его черепной коробки,
как подозревала Настя, работал трудолюбивый еврейский моторчик. Когда-то давно,
когда фирма делала первые телодвижения в сторону собственного места под
солнцем, в канун Нового года – все были уже тепленькими – Оля Свиридова завела
Настю за буйную зелень кодиеумов пестролистных и с пьяной откровенностью
спросила: «Настена, скажи правду, что такого делает Горянский в постели? Я
ночами не сплю, все думаю, чем может удержать такую женщину, как ты, такой
козел, как наш Захар?»
«А ведь он действительно козел», – подумала Настя,
баюкая свою мигрень. Она прижала ладони к вискам и тихонько застонала.
Наверное, подсознательно она до сих пор выбирала себе мужчин по принципу – кого
не жалко. Красавец Руслан был явным отступлением от традиций.
– Может быть, Ольга сегодня останется в офисе? –
не сдавался Захар. – А я отвезу тебя на машине.
Настя представила, как будет подбирать растения для большого
заказа под мерное жужжание Захара, и непроизвольно поморщилась. Он был
гениальным администратором, но в дизайне не смыслил ничего. Раньше безо всякого
стеснения Захар демонстрировал прилюдно свой убогий вкус, предлагая, к примеру,
заполнить стеллаж светлого дерева пластмассовыми кашпо или напустить рыбок
гуппи в стильные аквакомпозиции Вити Валентинова. Однажды они собрались с духом
и коллективно так осадили его, что Захар с тех пор и не помышлял о творческом
участии в проектах. А может быть, они сказали ему правду во время очередной
пьянки по случаю Первомая или Восьмого марта? Настя не помнила.
Так или иначе, но выбирать растения она с Захаром не поедет.
Он точно будет мешать. Даже если обойдется без советов с его стороны, он все
равно начнет цапать ее за руки или дышать в шею. «Надо было бы продемонстрировать
Захару красавца Руслана во всем великолепии его роста и душевной широты, –
подумала Настя. – Он бы раз и навсегда отвязался». Впрочем, теперь уже
поздно. С Русланом она ни за что больше не согласится составлять пару, не хочет
она брать на свою душу грех. Если с ним что-нибудь случится, ей придется уйти в
монастырь и замаливать там грехи прабабушки.
Сам Руслан, однако, видел будущее Насти в более радужных
тонах. Он позвонил ей прямо в офис и принялся развивать теории – говорил о
причинах фатального завершения предыдущих Настиных романов.
– Я вполне допускаю, – вещал Руслан, – что
твои бабки извращенно восприняли фамильное предание. Может, для них это дело
чести – чтобы проклятие работало?
– То есть ты подозреваешь, что это баба Лиза и баба
Василина методично расправлялись со всеми моими женихами? Только для того,
чтобы семейная легенда не утратила актуальность?
– Ну да. А что? Знаешь, с каким остервенением они за
мной гонялись?!
– Ладно, расслабься. Теперь, когда их разоблачили, они
сидят смирно. И вообще советую тебе не забивать голову всякими глупостями. Они
думали, что я тоже от тебя без ума. Поэтому грудью встали на твою защиту. А ты
оскорбляешь их подозрениями.
