…Если бы Корнай читал популярную лекцию в Советском Союзе, он мог бы с точно таким же успехом использовать сценку из первой главы «Мастера и Маргариты».
Там двое приятелей-литераторов появляются на Патриарших прудах «в час жаркого весеннего заката», когда, «кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо…»
Их, понятно, мучает жажда.
«Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью “Пиво и воды”.
…– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.
– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.
– Пиво есть? – сиплым голосом осведомился Бездомный.
– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина.
– А что есть? – спросил Берлиоз.
– Абрикосовая, только теплая, – сказала женщина.
– Ну, давайте, давайте, давайте!
Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской» (курсив наш. —М. Ч.).
Это уже не 1918–1920 годы, как у Маяковского, – в романе изображены 30-е годы.
А дефицит по-прежнему на месте! Все выделенные нами курсивом фразы – это все те же «головной убор» и «нога лошажья» вместо того, что просит потребитель.
Самое замечательное здесь, на мой вкус, – «и почему-то обиделась».
Это – то самоощущение «советского» продавца, которое у Маяковского – еще до начала нормальной торговли, на этапе распределения продуктов! – передано словами, за которыми ощутима та же самая обида: «Приходит каждый с разной блажью…».
Дефицит может возникать в любой экономике.
Вы пришли перед праздниками покупать билет на самолет. Но билеты на все рейсы этих дней уже раскуплены.
Хотите посмотреть новый фильм – и должны выстоять длинную очередь в кассу: это тоже проявление дефицита.
Но, поясняет Корнай, «в подобных явлениях нет ничего особенно серьезного, они случайны и длятся недолго» – в «нормальном», рыночном обществе.
А об экономике дефицита надо говорить только тогда, «когда дефицит ощущается во всех (или практически во всех) секторах экономики: на производстве, в быту, в сфере товаров и услуг… Дефицит – явление не переходное, но хроническое. Предложение существенно отстает от спроса, и разрыв зачастую очень велик – другими словами, дефицит растет интенсивно».
Например, в России те, у кого память не отшибло (таких тоже немало), хорошо помнят, что в 1970-е годы «достать» (напомню еще раз, что слово «купить» – безо всякого преувеличения! – постепенно исчезало из повседневной речи) хорошую одежду, обувь, колбасу и прочее было все труднее и труднее…
В предисловии к советскому изданию (а оно смогло появиться только в 1990 году, в Перестройку, когда стало возможным напечатать множество «задержанных» книг) Корнай пишет, что явление, о котором идет речь в его книге, «хорошо известно читателю. Венграм и советским людям, китайцам и румынам, кубинцам и полякам в равной мере известно, что значит отстоять в очереди за мясом или обувью, а вместо покупки услышать грубость от продавца, им приходится годами ожидать ордера на квартиру, сталкиваться с остановками производства на предприятии из-за отсутствия материалов или комплектующих изделий».
С глубоким пониманием особенностей жизни в упомянутых странах Корнай пишет, что, «вероятно, самый большой ущерб состоит в том, что продавец получает превосходство над покупателем, ущемленными оказываются независимость и свобода индивида. Господство продавца над покупателем ставит человека в подчиненное, а нередко и в унизительное положение, идет ли речь о покупателе в магазине или работнике на предприятии».
Корнай начинает анализ с того, что происходит в сфере производства.
Он показывает, что характерные для «социалистического», «планового» производства чисто количественные показатели неизбежно ведут к так называемой накопительской тенденции. «Предприятие стремится наращивать производство, для чего необходимо все больше и больше ресурсов». Поэтому снабженец (тот, кто закупает для завода необходимое) никогда не скажет: «У меня достаточно материалов. Несмотря на то, что можно получить еще, я добровольно отказываюсь». Как же он откажется, если знает – когда позже эти материалы опять понадобятся, их может уже не быть в наличии!
Почему? Да хотя бы и потому, что все остальные снабженцы точно так же, как он, берут не столько, сколько нужно, а столько, сколько можно.
К тому же, заметим, деньги на закупку снабженец тратит не свои и не своего партнера, а государственные – счет совсем другой…
И дальше Корнай выводит нечто вроде закона – один из «порочных кругов, образуемых дефицитом»:
«…Возникает накопительская тенденция (вспомним Пончика из “Незнайки в Солнечном городе”! – М. Ч.), в свою очередь усиливающая дефицит ресурсов. Чем выше дефицит какого-либо материала, тем больше его накапливают и тем более неопределенным становится его восполнение (потому что при таком поведении снабженцев, как сказала бы какая-нибудь деревенская старушка, на всех не напасёсси. – М. Ч.), а в результате усиливается гонка за количественными показателями выпуска именно этих изделий…»
…У умного читателя этой главы уже, конечно, возникает вопрос – а как насчет показателей качества?..
Вот то-то и оно-то. С качеством у социалистических производителей всегда был большой «напряг». Многие еще помнят это по изделиям легкой промышленности: обувь, плащи, пальто, детские платьица… Почему-то все предпочитали импорт – если удавалось его достать.
Вывод, который сам Корнай выделил курсивом: «Погоня за валом, накопительская тенденция и дефицит ресурсов сливаются в один взаимоусиливающийся, самовоспроизводящийся процесс».
И – дальнейшее рассуждение, все более и более проясняющее полную бесперспективность так называемого планового хозяйства. Это при том, что сам автор находится внутри этого планового хозяйства, пишет и печатает свою книгу в «социалистической» стране – и поэтому ищет такие формулировки, чтобы его книгу не «зарезала» цензура. Он старается писать так, чтоб читатель сам сделал вывод о нежизнеспособности «социалистического» способа хозяйствования:
«Можно рассуждать и по-другому. Если бы не нависала постоянная угроза дефицита, предприятие не испытывало бы беспокойства в связи со снабжением материалами. Оно было бы уверено в том, что поставщик всегда имеет запасы необходимых полуфабрикатов или может быстро приспособить свое производство к возникшим потребностям, а поэтому не стремилось бы к накоплению запасов. Это сдерживало бы возникновение дефицита.
.. Следует сделать еще одну важную оговорку. В хозяйственной жизни различаются “залежалые” и “текущие” запасы». Первые – это те, что давно «валяются на предприятии почти без всякого шанса быть использованными, так называемые “неликвиды”… Снабженец завода по производству болтов приобрел в конце 1976 г. 100 тонн стали марки 7 в надежде, что она скоро понадобится. Прошло два года, но потребность в стали так и не возникла, а затем стало ясно, что она вообще не понадобится. Таким образом, 100 т. стали превратились в непроизводительный резерв.
