На третий день жар отступает. На пятый я могу пить, а глаза и легкие начинают очищаться. Красный занавес раздвигается, я вижу палату, докторов, медсестер и санитаров в масках и халатах. Вижу пациентов на разных этапах смерти в мертвом прошлом и мертвом будущем, они плавают по волнам морфина или их увозят на каталке, с головой прикрыв простыней. Мертвое настоящее.
На шестой день доктор Пэм объявляет, что худшее миновало. Она отменяет все лекарства. Это меня немного расстраивает – я буду скучать по морфину.
– Решение не мое, – говорит она мне. – Тебя переводят в палату для выздоравливающих. Там ты пробудешь, пока не встанешь на ноги. Ты нам нужен.
– Нужен вам?
– Для военных действий.
Война. Я вспоминаю перестрелку, взрывы, солдата, который ворвался в мою палатку.
«Они внутри нас!»
– Что происходит? – спрашиваю я. – Что здесь происходит?
Доктор Пэм уже повернулась к выходу, она передает санитару диаграмму с моей койки.
– Когда организм очистится от лекарств, перевезите пациента в смотровую. – Доктор Пэм говорит тихо, но я ее слышу. – Там поставим метку и занесем в базу.
27
Меня перевозят на каталке в большой ангар поблизости от входа в лагерь. Куда ни посмотри, везде следы недавнего боя. Сожженный транспорт, разрушенные здания, асфальт весь в щербинах, воронки диаметром три фута. Но ограждение вокруг базы восстановлено, за ним, там, где был палаточный городок, черная безлюдная земля.
Внутри ангара на бетонном полу солдаты закрашивают красной краской большие круги. Самолетов здесь нет. Меня вкатывают через дверь в конце ангара в смотровую комнату. Там перекладывают на стол и на несколько минут оставляют одного.
Я лежу под флуоресцентными лампами и дрожу от холода в своей больничной пижаме. Что это за красные круги? Как этим людям удалось вернуть электричество? И что имела в виду доктор Пэм, когда сказала: «Поставим метку и занесем в базу»? Мысли разбегаются, я никак не могу сосредоточиться на чем-то одном. Что здесь происходит? Если пришельцы атаковали базу, где тогда их трупы? Где подбитый корабль? Как мы могли обороняться против представителей цивилизации, которая опережает нас на тысячи лет, да еще победить?
Внутренняя дверь открывается, входит доктор Пэм. Она светит мне в глаза ярким фонариком, прослушивает мое сердце и легкие, простукивает меня. Потом показывает серебристую гранулу размером с зернышко риса.
– Что это?
Я готов услышать в ответ, что это корабль пришельцев: «Оказалось, они размером с амебу».
Но доктор Пэм говорит, что это следящее устройство, подключенное к основному компьютеру базы. Сверхсекретное, используется военными уже не первый год. Смысл в том, чтобы имплантировать такие штуковины всему персоналу базы. Каждая гранула транслирует свой уникальный сигнал, это подпись, которую фиксируют детекторы в радиусе мили. Гранула, по словам доктора Пэм, помогает следить за нашим передвижением и обеспечивает нашу безопасность.
Доктор Пэм делает мне укол в шею, мышцы шеи немеют, и она помещает гранулу под кожу в основании черепа. После этого залепляет пластырем разрез, пересаживает меня в кресло-каталку и катит в соседнюю комнату. Эта значительно меньше первой. Белое откидывающееся кресло вызывает у меня воспоминания о кабинете дантиста. Компьютер и монитор. Доктор Пэм помогает мне пересесть в кресло и пристегивает ремнями руки и ноги. Ее лицо совсем близко. Сегодня в войне ароматов духи с незначительным преимуществом побеждают. Выражение моего лица не остается незамеченным.
– Не бойся, – говорит она. – Это не больно.
– Что не больно? – встревожившись, переспрашиваю я.
Доктор Пэм подходит к монитору и набирает команды.
– Эту программу мы обнаружили в лэптопе одного из инвазированных, – объясняет доктор Пэм.
Я не успеваю спросить, кто такие эти инвазированные, доктор Пэм продолжает:
– Мы точно не знаем, для чего инвазированные ее использовали, но мы уверены в том, что это абсолютно безопасно. Кодовое название программы «Страна чудес».
– Что она делает? – спрашиваю я.
Не уверен, что понял разъяснения доктора Пэм, но звучит это так, будто пришельцы каким-то образом просочились на базу Райт-Паттерсон и взломали нашу компьютерную систему. Не могу выкинуть из головы этих «инвазированных». И окровавленное лицо солдата, который ввалился в мою палатку.
«Они внутри нас».
– Это программа для картирования, – отвечает доктор Пэм, хотя на самом деле это никакой не ответ.
– Что она картирует?
Доктор Пэм выдерживает паузу, она смотрит на меня, будто решает, стоит ли говорить правду.
– Она картирует тебя. Закрой глаза и сделай глубокий вдох. Обратный отсчет. Три… два… один…
Вселенная взрывается.
Я вдруг оказываюсь там, где мне три года. Держусь за боковую стенку своей кроватки, прыгаю и ору, как будто меня убивают.
Теперь мне шесть. Размахиваю пластмассовой битой. Моей любимой битой, о которой я забыл.
Мне десять. Вечер пятницы. Играю в детской футбольной лиге, толпа на трибунах ликует.
Ролик замедляется. У меня такое ощущение, словно я тону, тону в сне о моей жизни. Ноги беспомощно дергаются в тугих ремнях. Я бегу.
Бегу.
Первый поцелуй. Ее звали Лейси. Моя учительница по алгебре в десятом классе и ее ужасный почерк. Получаю водительские права. Все на месте, никаких пробелов, моя жизнь льется из меня, пока я вливаюсь в «Страну чудес».
Вся моя жизнь.
Зеленое пятно в ночном небе.
Придерживаю доски, пока отец заколачивает ими окна в гостиной. Стрельба, звон разбитого стекла, крики. И стук молотка: бам, бам, БАМ.
Истерический шепот мамы: «Задуй свечи. Разве не слышишь? Они приближаются!»
Я в свободном падении. Конечная скорость. Мне не сбежать. Я не просто вспомню этот день, я снова его проживу.
Это преследовало меня на всем пути до палаточного городка. То, от чего я убегал, то, от чего я все еще бегу, то, что никогда меня не отпустит.
То, до чего я пытаюсь дотянуться.
«Позаботься о своей маме. Позаботься о своей сестренке».
Выбивают входную дверь. Отец навскидку стреляет в грудь первого бандита. Парень продолжает идти вперед, он наверняка под кайфом. Я вижу приставленный к лицу отца ствол дробовика. Больше я никогда не увижу его лица.
Комнату заполняют тени. Одна из них – моя мама. Потом еще тени, хриплые крики, я бегу вверх по лестнице с Сисси на руках и понимаю, что уже слишком поздно – впереди тупик.
Чья-то рука хватает меня за рубашку и дергает назад, я падаю, прикрывая Сисси своим телом, и ударяюсь головой об пол.
