– Это был мой предел прочности. Потом, к своему ужасу, я понял, что попал в расставленный инопланетянами капкан. Я превратился в орудие врага. На каждого уничтоженного мной инвазированного пришлось три невинных человека. И я вынужден с этим жить, потому что я должен жить. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Подполковник оттолкнулся от стола и встал прямо. Слезы исчезли.
– Сержант Пэриш, сегодня мы выпускаем первые четыре группы из вашего батальона. Как командир победившего подразделения, ты первым получаешь задание. Две группы выводятся на периметр для охраны базы. Другие две десантируются на вражескую территорию.
Вош дает мне две минуты на то, чтобы я усвоил полученную информацию. Он берет со стола распечатки и кладет напротив меня. Там куча цифр, какие-то волнообразные линии и символы, которые мне абсолютно ни о чем не говорят.
– Я не надеюсь, что ты сумеешь прочитать, – говорит подполковник, – но, может, попробуешь угадать, что это?
– Полагаю, это означает ровно то, что должно означать, сэр, – отвечаю я.
– Это аналитика по инвазированным.
Я киваю. Какого черта я киваю? Ведь не собираюсь сказать: «Ах, да, подполковник, аналитика! Пожалуйста, продолжайте».
– Мы, естественно, пропустили все это через «Страну чудес», но не могли расшифровать карту размещения жертв… или клонов, или кто они там такие. Но так было до сегодняшнего дня. – Вош берет пачку распечаток. – Это, сержант Пэриш, отражение сознания пришельцев.
Я снова киваю. Только в этот раз киваю потому, что начинаю понимать.
– Вы знаете, как они думают?
– Именно! – Подполковник широко улыбается, как учитель лучшему ученику. – Ключ к победе – не стратегия и не тактика, и даже не разница в уровне технологий. Чтобы одержать верх в этой войне или в любой другой, надо понимать, как думает противник. Теперь мы понимаем.
Я сижу и жду, что он постепенно выдаст мне эту информацию.
– Большинство наших предположений оказались верными. Инопланетяне какое-то время за нами наблюдали. Инвазии подверглись ключевые фигуры по всему миру. После того как население Земли уменьшится до приемлемой для них цифры, «спящие агенты» дают сигнал для высадки и координируют действия десанта. Здесь, в лагере «Приют», мы знаем, какой будет атака, но у нас есть серьезные подозрения, что другим базам повезло меньше нашего.
Вош хлопает распечаткой себя по бедру. Я, наверное, вздрогнул, потому что он улыбается, как бы давая понять, что все в порядке.
– Треть выжившего населения. Они внедрены, чтобы уничтожить тех, кто остался после первых трех волн. Тебя. Меня. Ребят из твоей группы. Всех нас. Если в тебе, как в бедолаге Танке, живет страх прихода Пятой волны, забудь о нем. Никакой Пятой волны не будет. Они не собираются высаживаться на Землю, пока вся человеческая раса не будет уничтожена.
– Это поэтому они не…
– Не атакуют нас снова? Мы думаем, что да. Мы считаем, что их главная задача – законсервировать нашу планету для дальнейшей колонизации. Сейчас идет война на истощение. Наши ресурсы ограниченны. Раньше или позже они закончатся. Мы это понимаем. Они это понимают. Без поставок продовольствия, без возможности формировать реальные боевые части эта база и любые другие зачахнут и умрут. Как лоза, вырванная с корнем из земли.
Странно все это. Подполковник продолжает улыбаться, будто его заводит такой сценарий конца света.
– И что мы должны делать? – спрашиваю я.
– Единственное, на что мы способны, сержант. Мы примем бой.
Именно так он это и сказал. Ни сомнений, ни страха, ни безнадежности.
«Мы примем бой».
Вот почему Вош у нас высший начальник. Он стоит надо мной и улыбается, он излучает уверенность, его лицо, словно высеченное из мрамора лицо древней статуи, – благородное, мудрое, волевое. Он скала, о которую разобьются волны инопланетян. Он устоит, что бы ни случилось.
«Мы – человечество» – это слова на одном из баннеров.
Неправильно. Мы бледная тень человечества, его далекое эхо.
Полковник Вош – человечество, он пульс человечества, его сердце, которое никто не сможет победить. Если бы он сейчас приказал мне ради общего дела застрелиться, я бы ни секунды не раздумывал.
– Это возвращает нас к вашему заданию, – спокойно продолжает Вош. – Согласно результатам авиаразведки, в самом Дейтоне и вокруг него обнаружены значительные группировки инвазированных комбатантов. Группа, которой предстоит десантироваться в данную местность, в ближайшие четыре часа будет действовать самостоятельно, то есть без поддержки. Шансы выжить – один к четырем.
– И две группы останутся здесь, – говорю я, предварительно откашлявшись, чтобы ответ звучал четко.
Подполковник кивает. Его голубые глаза способны просверлить меня до спинного мозга.
– Тебе решать.
И снова эта едва заметная улыбка. Он знает, что я отвечу. Знал еще до того, как я вошел в его кабинет. Может, профиль, составленный «Страной чудес», дал ему подсказку, но я так не думаю. Он знает меня.
Я поднимаюсь из кресла и встаю по стойке «смирно».
И говорю Вошу то, что он и без меня знает.
52
В девять ноль-ноль весь батальон выстраивается на плацу. Море синих комбинезонов и четыре группы в новенькой форме в голове идеального строя. Тысяча новобранцев стоит лицом на восток, в направлении зари нового дня. – Все смотрят на поставленную вчера трибуну. Ледяной ветер хлопает флагами, но мы не чувствуем холода. Внутри нас горит огонь жарче того, который превратил Танка в пепел. Старшие офицеры центрального командования подходят к первой шеренге, к шеренге победителей, они жмут нам руки и поздравляют с отлично выполненной работой. Потом – личные поздравления от инструктора по строевой подготовке. У меня есть несколько заготовок на такой случай. Я мечтал, что, когда Резник будет жать мне руку, я скажу: «Спасибо, что превратили мою жизнь в ад!» «Сдохни. Просто сдохни, сукин сын!» Или вот, лучший, на мой взгляд, вариант, коротко и в точку: «Пошел ты…»
Но когда сержант отдает честь и протягивает мне руку, я торможу и едва успеваю ее схватить. Хочется и дать ему в морду, и обнять.
– Поздравляю, Бен, – говорит Резник.
Это обращение окончательно сбивает меня с толку – я даже не подозревал, что он знает мое имя. Сержант подмигивает мне и двигается дальше.
Пару коротких речей произносят офицеры, которых я раньше не видел. Потом нам представляют коменданта лагеря. Новобранцы ликуют. Мы бросаем вверх кепи и приветственно вскидываем кулаки. Стены казарм эхом отражают наши радостные вопли и делают их в два раза громче, отчего кажется, что и нас в два раза больше. Комендант Вош нарочито медленно подносит руку ко лбу. Он словно щелкает выключателем. Мгновенно наступает тишина, и мы тоже отдаем честь. Я слышу рядом тихое сопение. Нас переполняют эмоции. После всех событий, которые привели нас сюда, после всего, через что мы здесь прошли, после всей крови, всех смертей и пожаров, после того, как нам с помощью программы «Страна чудес» показали жуткое отражение нашего прошлого и заставили посмотреть в глаза не менее жуткому будущему в комнате казни, после месяцев тренировок, настолько зверских, что некоторые из нас прошли точку невозврата, мы наконец достигли нашей цели. Мы пережили смерть своего детства. Теперь мы солдаты, может быть, последние солдаты, способные принять бой, мы последняя надежда Земли, и нас объединяет дух мести.
