Погруженная в свои мысли девушка поднялась по лестнице на второй этаж и, открыв дверь, шагнула внутрь своей комнаты.
— Диний! Что ты тут делаешь?!
— Пожалуйста, прости меня. Я повел себя недостойно… я растерялся. И не защитил тебя… — произнес принц, опустившись перед Стефи на колено и повинно склонив голову. — Прости…
— Э-э-э…
— Стефания! Ты свет моей жизни! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Клянусь — всегда, всю жизнь любить только тебя! Это кольцо, символ моей любви…
Вскинув голову и глядя снизу вверх в растерянное лицо, принц протянул открытую черную бархатную коробочку с тонким золотым колечком внутри.
— Я хотел подарить тебе его сразу, еще в то утро… но все пошло как-то… неожиданно. Прости меня. Я дурак! Прошу тебя, прими его и будь моей женой!
— Э-э-э…
(Почему, когда нужно, все умные слова и мысли куда-то исчезают?!)
Эри.
Я сидел под крышей каменной террасы дворца на краю небольшого фонтана с несколькими слабо журчащими струйками. Рассеянно наблюдал за плавающими в прозрачной воде красными рыбками и размышлял — должен ли я что-то Алатари или нет? С одной стороны — бесплатно работать я не договаривался. С другой стороны — оплата была обещана. А то, что она мне передала знания, можно рассматривать как врученное наемнику оружие для выполнения задания. Однако в связи со всплывшими обстоятельствами совершение «окончательного расчета» находится под большим вопросом. И я не сказал, что согласен! Не успел. Она «отключилась». Поэтому я имею полное право считать себя ничем ей не обязанным и отказаться от предварительной договоренности. Но! Знания по медицине, которые она так варварски вбила мне в мозг, — весьма интересны. Я еще до конца все не просмотрел и не во всем разобрался, но похоже, что это сублимированная информация, накопленная богиней за все время существования этого мира. Плюс что-то лично от нее. Капля божественности. Вполне вероятно, что я воспользуюсь этими знаниями. Но! Если я это сделаю, получится, что я должен буду выполнять условия договора с Алатари. Я же пользуюсь! А раз пользуюсь, значит, подписался… Но выполнять договор без оплаты… Так ли мне это надо?
Под сводами террасы раздались легкие шаги. Из коридора выбежала Амали в забавном кремовом платье, расходившемся внизу широким колокольчиком, и побежала ко мне. Странно, но такое ощущение, что она всегда знает, где я.
— Ты плачешь? — удивился я, взглянув на ее. — Что случилось?
— Эриэлла… Алатари умирает! Ей очень плохо! Мне ее так жалко!
Слезы буквально катились из глаз девочки.
Упс! И что с ней делать? Вытирать носы я не умею. Да и не собираюсь. Но такое искреннее чувство сострадания и горя в ментале…
— Возьми платок! — строго приказал я. — Кто тебе это сказал?
— Не сказал. Папа разговаривал с хранителями… (Всхлип.)
— А ты услышала? Или подслушала?
— Я не подслушиваю! — обиделась она. Даже слезы перестала вытирать.
— О! Извини. Я забыла, что ты хорошая девочка.
— Да. Я хорошая. А если она умрет?
— Не умрет.
— Откуда ты знаешь? Ей ведь очень-очень плохо. Она даже говорит с трудом, ты сказала.
— Не умрет, потому что есть я. Прекрати реветь, посмотри на меня и скажи: «Кто я такая?»
— Вестница… Крылатая вестница… — прошептала она, прижав платок к груди и смотря на меня большущими блестящими от слез глазами.
— Вот видишь, вспомнила, — наклонив голову, усмехнулся я ей. — Не плачь и ничего не бойся. Все будет хорошо. Я же здесь!
— Ты ведь поможешь? Ты ее спасешь? Правда?
Секунду я смотрел в детские глаза, светящиеся восхищением и надеждой. Затем легким движением руки вынул свою гитару из потайного кармашка, закинул ногу на ногу и пробежал по струнам, слушая звук. Нормальный лад! Что хорошо в кармашке — как положил, так и взял. Струны не тянутся совершенно.
— Песня. Для маленькой плаксы, — сказал я, обращаясь к девочке, — слушай!
Легко пробежав пальцами по струнам, я стал исполнять песню «Птица» Гарика Сукачева. Весьма подходящую к ситуации. О медленно кружащейся в небе птице — певчей душе. И о крыльях:
А когда я прилечу к тебе… на крыльях солнца…
(В этот миг за моей спиной распахнулись золотые крылья, показывая, у кого тут есть эти самые крылья солнца.)
Песня закончилась.
— Ну и чего ты опять плачешь? — поинтересовался я. — Ты же слышала: не плачь и не думай ни о чем таком! Слышала?
— Слышала, — кивнув, шмыгнула носом Амали. — Просто… Это было так… красиво! У меня сердце просто остановилось! Эриэлла!
Девочка кинулась мне на грудь и, обхватив руками, бурно зарыдала.
«Так, — убирая гитару, подумал я, — этого еще не хватало! Я думал ее успокоить, а вышло все наоборот! И… и? Как… теперь?»
Секунду подумав, припоминая, что в таких ситуациях взрослые делали с детьми, я тихонько опустил правую ладонь на вздрагивающую макушку и осторожно провел рукой по волосам.
— Не плачь, — сказал я, стараясь произнести это помягче.
Та же в ответ зарыдала только сильнее и еще плотнее прижалась ко мне.
Сихот! Как успокоить плачущую девочку? Не скажу, что у меня есть опыт в этом вопросе… Одну я, помнится, оглушил «шоком любви»… Но та уже здоровая была. А тут, пожалуй, явно не тот возраст для такого средства… О! Я же могу эмпатически транслировать чувство радости и спокойствия. Должно подействовать!
Подействовало. Рыдать Амали перестала, перешла на шмыганье носом.
— Ну чего ты так разревелась, глупышка? — поинтересовался я, двумя руками стараясь потихоньку отодвинуть ее от себя. Девочка почувствовала это движение и вцепилась в меня сильнее.
— Мне так жалко ее стало! Она такая красивая на картинах! Совсем как ты! Ты ведь ее спасешь, правда?
Задрав голову, снизу, она близко-близко смотрела мне в лицо.
— Если бы у меня были крылья! — расценив мое молчание как положительный ответ, сказала она, — я бы вместе с тобой полетела ее спасать!
Я секунду смотрел ей в глаза.
А зачем мне еще одни? Алатины подарки — это ж бомбы на взводе! Бахают, только прикоснись. Я один уже «потрогал»! Если второй так же внезапно сработает, откуда у меня еще крылья вырастут? Боюсь даже представить… И что я буду делать с двумя парами? Я же запутаюсь в них! Всю жизнь одни были… А отдам-ка я их девочке… И мне спокойно, и ей радость! Ее и так балуют, а так вообще на руках носить будут…
— Хочешь, я подарю тебе крылья? А ты меня отпустишь.
— Крылья! Мне?
Не веря своим ушам, Амали отскочила от меня на шаг и оттуда, смешно вытянув шею вперед, принялась пристально-пристально разглядывать мое лицо, пытаясь понять — обманывают ее или нет?
