— Выбор? Какой выбор?
— Он выбрал тебя. Пожертвовав другими.
— Как это? — не поняв, нахмурилась девочка.
— Если бы я умерла, то у всех эльфов не было бы будущего. Он знал это. Но все равно выстрелил.
— Но он же хотел защитить меня… (Растерянно.)
— Твой отец — правитель. Он должен заботиться обо всех, а не только о своих близких. Но хватит об этом. Бабушка тебе потом все объяснит. Вот твоя бабушка бы так не поступила…
Эриэлла уставилась в глаза Таурэтари. Та изменилась в лице, бледнея.
— А крылья нужно убирать, — секунду спустя повернулась к Амали Эриэлла.
— А я… А я не умею!
— Хм… — задумалась крылатая, критически смотря на Амалиру. — Хм… А ну-ка, посмотри мне в глазки… Хорошо. Могу научить. Не испугаешься?
— Нет!
— Даже после вчерашнего?
— Даже. Ты добрая!
— Хм… — приподняла брови Эриэлла, вновь хмыкнув, — ладно. Сейчас буду творить добро. Постарайся не кричать… А если в меня кто-то выстрелит в этот момент из лука… — обернулась крылатая к Таурэтари, — то я потом этому стрелку засуну его… Вместе с колчаном! И всем остальным тоже. Понятно?
Та только головой кивнула и обернулась отдать приказание.
— Иди сюда! — скомандовала Амалире Эриэлла. — И не бойся. Возможно, будет немножко страшно.
Наклонившись, она положила ладони ей на виски и пристально уставилась в глаза.
Прошло совсем немного времени, и Амалира испуганно втянула носом воздух. На лице девочки появилось сначала выражение страха, а потом откровенного ужаса, но она не издала ни звука, закусив нижнюю губу так, что та побелела.
— Молодец, — похвалила ее, выпрямляясь, Эриэлла, — не то что некоторые…
— У твоей внучки хорошие способности к магии, — сказала она, обращаясь к Таурэтари, — и у нее много силы.
— Спасибо, крылатая!
— Моей заслуги тут нет. И знаешь, что…
Эриэлла на секунду задумалась, чуть прищурив глаза:
— Вам нужен новый правитель леса. Прежний недостоин. Новым правителем будет Амалира!
— Но у нее есть старший брат… — растерялась Таурэтари, — и потом…
— Нарушение традиций? — закончила ее начатую фразу Эриэлла.
— Да.
— Значит, случившееся останется в летописях, — удовлетворенно кивнула Эриэлла. — Я так хочу.
— Да, вестница, — склонилась в поклоне Таурэтари, — как прикажешь…
— А тебя назначаю ее помощницей. Научишь ее всему, что должен знать правитель. Всему. В том числе и тому, что такое выбор и жертвенность.
— Да. Я выполню.
— Я буду правителем? — искренне изумилась слушавшая их Амалира.
Эриэлла повернулась к ней:
«Правительницей».
— Ой! А я тебя слышу! В голове! — подскочила та.
— Замечательно. Я сейчас открою крылья, а ты почувствуй, как я это сделаю. Поняла? — произнесла Эриэлла. — Внимание…
И за ее спиной распахнулись… блестящие черные крылья! Черные-черные, сверху донизу, с редкими темно-красными перьями.
— Ай! — испуганно взвизгнула Амалира, отскакивая назад.
— Эллай! — изменившись в лице, тоже отскочила назад Таурэтари.
Эриэлла озадаченно, снизу вверх, осмотрела сначала свое левое, затем правое крыло. Похоже, цвет их для нее стал тоже неожиданностью.
— Я не Эллай, — сказала она, поворачивая голову к Таурэтари, — я Эриэлла. Эллай больше нет.
— А ты, — обратилась она уже к Амалире, — не визжи! Крылья — это продолжение твоей души. Что в ней, то и на крыльях. Вот сейчас в твоей душе — маленький розовый поросенок, который еще и визжит.
— Я не поросенок, — обиделась девочка.
— Крылья не врут.
— А что тогда в твоей душе?
— Хм… Разве ты сама не видишь? В моей душе ночь, — немного подумав, ответила Эриэлла. — Ладно, оставим этот разговор. Ты ведь хочешь научиться летать?
— Хочу!
Некоторое время спустя.
Приложив козырьком ко лбу ладонь и сощурив глаза, Таурэтари вглядывалась в бледно-голубое октябрьское небо. Там, в прозрачной вышине, неторопливо плыли большие черные крылья. Рядом с ними, чуть впереди, скользили маленькие розовые крылышки. Отсюда, с земли, они казались совсем белыми.
«Хорошо, что в ее воплощении есть женщины, — подумала Таурэтари об Эриэлле, — женщины любят детей. Даже если они воительницы…»
Боги.
— Как она смогла с ним переговорить? Как? Ведь она же за Границей! — Коин был неподдельно возмущен.
Марсус пожал плечами — не знаю, мол! Мирана тоже вопросительно-недоуменно приподняла брови.
— Он из другого мира, — произнесла Диная, — вполне возможно, наша Граница для него Границей не является…
— И что, он может притащить их всех сюда обратно? — ошеломленно, видно что-то представляя себе, спросил Коин, обращаясь ко всем.
— Пусть они только попробуют тут появиться! — нехорошо усмехнулся Марсус.
— Может, это и имелось в виду как конец света, в пророчестве? — предположила Мирана.
Хель хмыкнула.
Эри.
Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной.
…
И Бассо возвратится… и Бассо возвратится… с победою домой!
Там вообще-то в оригинале было «с Тотошкою домой». Но Тотошки у меня, к счастью, нет, не обзавелся, а вариант «с Лукошкою домой!» был откровенно ущербен, поэтому будет «победою»…
Я энергично шел по неширокой дороге вдоль леса, напевая. На плече у меня лежала длинная (самолично вырезанная в каких-то кустах вроде орешника) палка с привязанным на ее конце белым узелком. Одежду на себе я преобразовал в легкое, легкомысленно розовое платье. Настолько короткое, чтобы свет от моих коленок был виден за километр. Короче, образ — наивная селянка на прогулке. Слева — стеной поднимаются деревья, наполовину потерявшие листву, а справа — что-то вроде луга с пожухлой травой и невысокими, редко стоящими кустарниками. Дорога была пустынна. Это внушало оптимизм. Оптимизм в том смысле, что на меня в конце концов, может, все же нападут… Мне нужны были таши — камни демонов. Созданная в припадке раздражительности и злости черная чешуя тянула на себя из меня прорву магии. Причем ощущалось это как грызущее нытье где-то в костях. Я несколько раз пытался сосредоточиться, желая определить конкретное место дискомфорта в организме, но из этого ничего не вышло. Прислушиваешься — вроде не болит. Отвлекся — опять ноет. Местная магия… Сихот бы ее в бок! Если ничего не создавать, не модифицировать одежду, то никаких проблем нет. Все ок! Но после последнего раза, когда в меня засадили стрелой, желание болтаться в одних тряпках у меня пропало.
