Неожиданно для себя Лиерия принялась рассказывать брату историю своей жизни, о которой не знал никто. Сначала она старалась излагать события детства и юности в общих чертах, но чем дальше, тем больше княжна упоминала леденящих душу подробностей. Если бы не нарастающий поток жизненной энергии извне, такой волной боли и ужаса могло бы придавить и сломать. Однако Мелианор понял, что нет иного варианта и не будет другого случая помочь сестре. Он принимал в себя всю боль и сжигал ее там, превращая в желание жить. Лиерия сначала кричала, потом плакала навзрыд, но постепенно ей становилось легче. К концу жизнеописания девушка только сжимала кулаки, размазывая ими слезы.
– В последний год у меня даже появился друг, – рассказывала она. – Вряд ли это можно назвать любовью. Он утешал меня, помогал перенести невзгоды и скрасить одиночество. Парня в моем присутствии принесли в жертву на большом храмовом празднике. Тогда я нашла одного старого фанатика-жреца и попросила провести со мной обряд боли. С тех пор на мне появились шрамы, которые так раздражают некоторых. Воя от боли, я научилась использовать ее, чтобы уничтожать. Я пела и проклинала всех подонков, надеюсь, что некоторые жрецы того храма умерли благодаря мне. А потом я ушла, и люди на улицах шарахались прочь, увидев мое тело. Примерно тогда же Игмалион окончательно завоевал Дор, и ловить беглую рабыню не стали.
– Как же ты выжила?! – вырвалось у княжича.
– Я не хотела жить, но меня подобрала какая-то сердобольная старуха и начала обучать ведовству, она увидела во мне дар. Сначала мне было все равно, но постепенно я втянулась, и мне даже понравилось. Потом я уехала на Юг, в Алсанор, где меня никто не мог знать. Там появились приятельницы-ведающие, я даже стала слегка маскировать свое уродство, чтобы не пугать нормальных людей. Но все эти годы я жила только с целью отомстить тем, кто надругался над нашей страной и ее жителями. Я стремилась возродить княжество вопреки всем – и я добилась своего! Но большинство виновных давно мертвы, и месть потеряла смысл. Я не знаю, что делать дальше…
– Дальше надо жить, чтобы не повторилось то же самое или более худшее с кем-то еще.
– Я не умею просто жить, – покачала головой Лиерия.
– Разреши себе это, а жизнь подскажет, что надо делать.
– А ты? – с вызовом спросила княжна.
– Можешь рассчитывать на меня, но тебе стоит найти того, кто будет рядом всегда.
– Хм. Вечером мне приходила мысль об этом, но я сочла ее блажью.
– А зря. Внутри себя ты знаешь, что надо делать, но иногда боишься поверить сама себе.
– Посмотрим… – смутилась Лиерия, вновь натягивая на себя дежурную маску спокойствия, но в душе уже что-то повернулось. – Как ты считаешь, Этали мне подходит? – решила она напоследок выяснить мнение старшего брата.
– Не думаю… – покачал головой тот. – У его народа отношение к боли похожее на то, какое некогда сложилось у тебя. Вы будете усиливать подобные желания. Тебе нужен совсем другой человек, ближе к нам, способный проводить силу Жизни.
На следующий день об отъезде не было и речи: из тех, кто должен был отправиться в Игмалион, в княжеской резиденции отсутствовал сам князь, а также рыжий Тиаллир и ведающая си – Си-анх, то есть все носители магических жемчужин, дающих силу. Си-анх уехала позавчера к какой-то своей родне и собиралась вернуться сегодня, но куда делись двое других? Если обладатель жемчужины не желал, чтобы его видели, рассмотреть его ведовским способом становилось очень сложно, заклинания поиска тоже давали весьма приблизительные результаты. Именно это и случилось, когда остальные попытались выяснить, где же отсутствующие.
Энели появился перед обедом в приподнятом расположении духа, и даже мурлыча себе под нос какую-то мелодию. На ступеньках его встретил Мелианор, первым определивший, что брат открылся и вскоре прибудет.
– Ты где был? – тихо, но весьма выразительно поинтересовался старший княжич.
– Решил развлечься пред тяжелой поездкой, – радостно начал тот, на ходу пытаясь сообразить, что не так.
Мелианор хмыкнул, едва не споткнувшись, идея «развлечься» была, мягко говоря, не типична для брата, хотя, если принять во внимание волну силы, прокатившуюся этой ночью, то можно ожидать и не такого.
– Осторожно с Лиерией, она нервничает, – едва успел предупредить он Энели, как в холле показалась и сама княжна.
– С добрым утром! – саркастически приветствовала она младшего брата. – Как гулялось?
Энели вздохнул, сестра, с ее умом и способностями, похоже, многое успела понять, и пытаться умолчать бесполезно.
– Ездил навестить знакомых. Отдохнуть. Потанцевать, – с вызовом произнес он.
Судя по лицам, даже Лиерия немало удивилась такому откровению, однако с желчной усмешкой задала вопрос, видимо, ради того, чтобы ответ услышал Мелианор:
– В то самое заведение, из которого я тебя вытащила? Уже соскучился?
– Да, в то самое. Там у меня осталось много хороших знакомых. Да и где еще я мог потанцевать? В последний раз… – В голосе Энели послышалась легкая грусть.
– Ты уже князь! – воскликнула княжна, но почему-то не продолжила дальнейший разнос, а отвела взгляд.
– А о безопасности ты подумал? – нахмурился старший брат.
– Я был вместе со Стерегущим. А что до князя, то меня там за год не забыли и не скоро забудут. Об этом стоило думать раньше. Другое дело, что разобраться с этим местом стоит поскорее – в нем далеко не все находятся по собственному желанию, а мы обязаны полностью ликвидировать рабство.
Тиаллир вернулся ровно к обеду, причем не один, за ним следовали крепкий полуседой мужчина и худенький большеглазый подросток со светло-пепельными волосами, прячущийся за его спину. С приемным отцом Тиаля, плотником Саволио, княжеский двор был уже знаком по его прежним визитам к сыну.
Как только спасенный юноша смог говорить, он обмолвился о своем желании сообщить отцу, что с ним все в порядке. Недолго думая, Энелион попросил своего Стерегущего считать образ места и отправился туда, естественно, «напрямик».
Фурор в предместье произвело появление даже не добротно одетого молодого денери, а его светло-серебристого карайна. Этих больших кошек жители столицы северного предместья Дора никогда не видели, кроме некоторых, побывавших на юге, а уж серебристые карайны и вовсе считались сказкой. Поэтому возникновение Стерегущего прямо посреди улицы сочли обычным проявлением чуда.
Только мастер-кузнец Севрин Лор, который делал кинжал для Тиаля, с интересом наблюдал за происходящим. Он как раз направлялся к дому Саволио, за последнюю декаду доставшего всех соседей расспросами, не встречал ли кто его пасынка, ушедшего из дома невесть куда.
– Сначала звездное серебро, потом серебристый карайн не пойми откуда за нашим плотником… – пробормотал себе под нос Севрин и, сделав для себя какие-то выводы, направился в кузню, где принялся ковать, что придет в голову. Получился корд
[10]
, очень удобно легший в руку. – Однако… – констатировал мастер и задумался еще больше.
