– Семь трупов в Академии, – напомнил Сабля.
– Если их не стало больше – есть шанс. Наемников нигде не любят, друг мой. Если это были гильдейские головорезы, татуированные, так и вовсе спишут со счетов.
– У Фарри знак Воровского Закона… – вспомнил я.
– Печально, но решаемо. Если твоя коробка действительно ценная – ты сможешь договориться, друг мой.
От слов бывшего дознавателя мне стало легче на душе. Может быть, и вправду все не так плохо?
Тройка словно заметил мое воодушевление и добавил:
– Вот только в братстве вряд ли сидят дураки, и они постараются выцепить Мертвеца и остальных для своего суда, но насколько я знаю Тайный Двор, это станет проблемой для фанатиков. Особенно после портового инцидента. Только вот у меня нет идей – насколько тесны нынче отношения Цитадели и Содружества. Проклятье, такие схемы, и ради чего? Что умеет эта игрушка?!
– Мертвец говорил, что она может показать безопасный проход за Южный Круг, – буркнул я.
– Хм… Суша?
– Я не знаю.
– Охотно верю, знаешь ли. Если поверить в сказки о капитанах, раз уж Добрые возродились, то можно поверить и в этот проход. Очень выгодное, должно быть, предприятие – каждый захочет приобщиться. Иметь свой канал в Южному Круге – о, тут можно много людей накрошить, мой друг, ради такой-то цели. Вот и стало ясненько, откуда у «Стражей Границ» столько дерева и зерна…
– Я уверен, что они тоже служат черным капитанам и знают о проходе. Старик в Академии вообще говорил, что Берег принадлежит капитанам.
Тройка закивал.
– Мир интереснее, чем мне казалось. Не зря я решил пойти с вами. Как тебя угораздило попасть в такую историю?
– Повезло, – горько сказал я.
Позади чуть громче заиграли бардеры, и с потолка послышался голос:
– Поприветствуем Ивонну Сладкоголосую!
– Собственно, Эд, не переживай, – ободряюще улыбнулся Тройка и поднял глаза на сцену. – Ужин, отдых, крепкий сон – вот что нам нужно. Утром я соображаю лучше. Хороша, да?
Сабля утробно хмыкнул, не сводя жадного взора с Ивонны.
Музыка на миг остановилась, и за моей спиной нежный голос произнес:
– Первая моя история сегодня – это легенда о птице. Птице, преодолевшей губительный воздух Южного Круга и поселившейся под крышей немолодого рыбака.
Мне как сыпанули колючего льда за шиворот. По шее пробежали мурашки, и я подпрыгнул на месте, не веря в услышанное, и обернулся.
– Лайла?! – вырвалось из груди. – Лайла?!
Она застыла, будто зверек, услышавший поступь хищника. Один из бардеров бросил на меня злой взгляд, но играть не прекратил. Позади изумленно хмыкнул Сабля. Слепая сказительница пораженно замолчала.
– Мальчик Эд? – произнесла она тихо, чуть повернувшись к нам. Замешкавшись, коснулась волос, черными пышными локонами спадающих на изящные плечики. – Эд из Снежной Шапки?
Меня окатило изумление тех гостей, кто сидел неподалеку и видел, что перед сценой совсем не мальчик. Что это девочка. Потом в зале возмущенно свистнули, и Лайла вздрогнула, как от удара.
– Найди меня после выступления, мальчик Эд! Пожалуйста! – тихо проговорила она и, справившись с волнением, продолжила уже в зал:
– Рыбак жил один, и та жизнь не была доброй…
Недоумение посетителей растаяло, но я уже и не обращал на него внимания. Я не мог оторваться от того, как шевелятся ее губы. В сердце ныла сладкая боль, в груди стало тесно, и хотелось разорвать глупое девчоночье платье. Из-за шляпки приходилось задирать голову, чтобы видеть самую прекрасную в мире женщину.
Это была Лайла. Та самая Лайла, покинувшая в спешке Снежную Шапку после появления в городе Ледовой Гончей по имени Ар. Та самая Лайла, которую вывезли с далекого севера корабли Содружества. Светлый Бог, как же я любил ее. Даже черная повязка, украшенная россыпью сверкающих бусинок и скрывающая слепые глаза, была мне дороже всех сокровищ мира.
Судьба свела нас здесь, за многие сотни лиг от Снежной Шапки… Судьба. Иначе и быть не могло. Как можно встретиться посреди бескрайней Пустыни, в гостином доме одного из блуждающих городов? Боги послали нам знак. Добрый знак.
Сабля или Тройка – я не помню, спросил у меня что-то, но ответа не дождался. Во всей вселенной не существовало никого и ничего, кроме Лайлы, ее голоса и моего неописуемого счастья в измученной событиями душе.
Ближе к концу ее рассказа плохие мысли вернулись. Череда смертей и бед, многие дни ужаса и ледяной Пустыни, лица жриц любви, в которых я искал черты Лайлы, судьба товарищей, запертых в казематы Барроухельма, – они вползли в мою душу, заглушив детский восторг от встречи.
Я знал, о чем мы будем говорить, когда Лайла закончит выступление. Я понял, что ничего на свете не жду так, как этой беседы.
Удар в плечо вырвал меня из пелены очарования.
– Оглох? – спросил Сабля, севший обратно на место. Он взял с оказавшегося на столе блюда кусок мяса и впился в него зубами, не сводя с меня недовольного взгляда.
– Что? – не понял я, потирая ушибленное место.
– Жри давай, – корсар кивнул на стол. – Пялишься, как дикарь.
– Ты ее знаешь? – вкрадчиво поинтересовался Три Гвоздя. Бывший дознаватель держал в руке стеклянный бокал с красным напитком и изучающе смотрел на мою Лайлу. Мысли его блуждали вокруг чего-то низменного, плотского. Того, что не должно было ее касаться.
– Да, – резко ответил я. – Не смотри на нее так!
– Как? – насмешливо улыбнулся Тройка и перевел взгляд на меня.
– Ты меня понял…
– Тяжело быть эмпатом, – подмигнул Три Гвоздя. – Она может быть нам полезна?
«Ее сестра – Ледовая Гончая, Эд, ты же помнишь? Рабыня Черного капитана – единокровная сестра твоей Лайлы. От нее и сбежала Лайла, Эд. И Содружество ее не выдало. Как ты думаешь, почему?»
– Не думаю, – буркнул я. – Но я должен с ней поговорить.
Вы не представляете, каких трудов мне стоило выдержать четыре песни Ивонны Сладкоголосой. Впервые, слушая голос Лайлы, я молил обоих богов, чтобы выступление сказительницы побыстрее закончилось.
Глава двенадцатая
Тайна города-корабля
– Я искал тебя. С того самого дня, как ты ушла из трактира мастера Райдэлана… Я обошел все корабли Содружества, но никто не сказал, где ты… – сказал я.
Лайла сидела на кровати, напротив моего стула, и смотрела в пустоту. После выступления она сама позвала меня на сцену и потом, взяв под руку, проводила к себе в покои. Нас ожгли взглядами удивленные бардеры, но никто из них не поднялся со своего места. Я почувствовал неодобрение Сабли и Трех Гвоздей, но даже не обернулся.
