- Отлично. Это лучший вариант. Вы тут с Марго?
- Я живу у нее на вилле. Марго в Англии.
- Жаль. Я думал с ней повидаться. Но я у вас все-таки немного поживу. Найдете для меня место?
- Да. Я один.
- Знаете, я передумал. Решил жениться на Марго.
- Вы опоздали.
- Опоздал?
- Она замужем.
- Об этом я как-то не подумал! Впрочем, все равно. За кого она вышла? За Контроверса? Он неглупый малый.
- Да, за него. Теперь он - виконт Метроланд.
Метроланд. Дурацкое имя!
Они поднялись в гору.
- Я был в Греции, смотрел греческую архитектуру, - сообщил профессор Силен.
- Красиво?
- На редкость безобразно. В Греции довольно симпатичные козы. Я думал, вы в тюрьме.
- Был в тюрьме, но выбрался...
- Странно. Мне казалось, что вам в тюрьме самое место. Да разве угадаешь!
Прислуга не удивилась приезду нового гостя.
- Хочу пожить здесь подольше, - заявил после обеда профессор Силен. - У меня не осталось ни гроша. Вы скоро уезжаете?
- Да. Еду в Оксфорд учиться богословию.
- Это хорошо. Вы ведь раньше усов не носили? - помолчав, спросил профессор.
- Нет, - ответил Поль. - А теперь решил отпустить, чтобы в Англии меня не узнали.
- Усы вам не к лицу, - покачал головой Силен. - Пора спать.
- Как у вас со сном?
- С нашей последней встречи я спал дважды. Для меня это нормально. Спокойной ночи.
Через десять минут он вышел на террасу в шелковой пижаме и рваном халате.
- У вас есть пилка для ногтей? - спросил он.
- На тумбочке в моей спальне.
- Спасибо.
Но он не ушел, встал у парапета и посмотрел вниз, на море.
- Это хорошо, что вы решили стать священником, - наконец выговорил он. - Люди строят разные планы насчет того, что они называют жизнью. И ошибаются. По большей части в этом виноваты поэты. Хотите знать, что я думаю о жизни?
- Да, - вежливо сказал Поль.
- Жизнь - это колесо в Луна-парке. Бывали там когда-нибудь?
- К сожалению, не бывал.
- Вы платите пять франков и входите в помещение, где по бокам стоят ряды кресел, а в середине находится огромный круг из гладко оструганного дерева. Круг быстро вращается. Вы садитесь и наблюдаете. Посетители пытаются удержаться на колесе, но их сбрасывает. Они смеются, вы тоже смеетесь. Всем страшно весело.
- По-моему, это не слишком похоже на жизнь, - печально заметил Поль.
- Нет! Слишком похоже. Чем ближе вы к оси колеса, тем медленнее вращение, тем легче удержаться. Обычно кто-нибудь доползает до центра и начинает там кривляться. За это ему платит хозяин или, в крайнем случае, потом ему дают прокатиться бесплатно. В центре колеса, разумеется, есть неподвижная точка. Надо только ее найти. Кто знает: может быть, я уже близко от этой точки. Выигрывают, конечно, только специалисты. Остальным нравится, что их сбрасывает с колеса. Как они визжат, как хохочут! Есть и такие, как Марго, - уцепятся обеими руками за самый край, и довольны. Но главное в этом колесе то, что на него можно и не залезать, если не хочется. Люди строят разные планы на жизнь и думают, что обязаны включиться в игру, даже если она им не по душе. А игра рассчитана не на всех... Люди не видят, что под словом "жизнь" подразумевают две разные вещи. Во-первых, это просто бытие, со всеми его физиологическими последствиями, ростом и органическими изменениями. От этого никуда не уйти - даже в небытие. Но из-за того, что бытие неизбежно, люди верят, что неизбежно и другое - карабканье, суета, свалка, стремление добраться до центра, - а попадем туда, и выходит, что мы и не ползли по этому колесу... Странно... Вы человек, которому совершенно очевидно было предназначено спокойно сидеть в заднем ряду и, коли станет скучно, смотреть, как веселятся другие. Каким-то образом вас занесло на колесо, и вы тут же полетели обратно, вверх тормашками. Марго крепко уцепилась за край, я устроился в середине, но вам-то движение противопоказано, вы статичны. Вместо дурацкого деления людей на мужчин и женщин, их следовало бы разбить на два класса - статичный и динамичный. Духовно мы с вами представители разных видов. Однажды я использовал образ колеса в кино. Похоже на правду, верно? Да, зачем я сюда заходил?
- За пилкой для ногтей.
- Ах да, конечно! Нет ничего скучнее и бессмысленнее рассуждений о жизни. Вы меня слушали?
- Да.
- Впредь я, пожалуй, буду обедать один. Пожалуйста, известите прислугу. Меня тошнит от длинных разговоров. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Поль.
Через несколько месяцев, после полуторагодового перерыва, Поль вернулся в Скон. Смерть лишила его документов, но не знаний. Он успешно сдал экзамены и во второй раз был принят в свой колледж. Теперь он носил висячие кавалерийские усы. Усы и природная замкнутость Поля служили отличной маскировкой. Никто его не узнал. После долгих колебаний и размышлений он оставил за собой фамилию Пеннифезер, объяснив капеллану, что в Сконе не так давно обучался его дальний родственник.
- Он плохо кончил, - сказал капеллан. - Это был необузданный молодой человек.
- Он мне очень дальний родственник, - поспешно подчеркнул Поль.
- Да, да, нисколько не сомневаюсь, что дальний. Да вы на него и непохожи. Тот, увы, был вполне дегенеративный тип.
Служитель тоже припомнил фамилию Поля.
- До вас тут жил какой-то мистер Пеннифезер, - покивал он головой. -Джентльмен с большими странностями. Поверите ли, сэр, разденется, бывало, догола и танцует ночью во дворе. А в остальном был милый, добрый человек. У него, видать, не все было в порядке с головой. Что с ним потом случилось, не знаю. Говорят, он умер в тюрьме.
Затем служитель рассказал Полю о студенте из Индокитая, который предлагал старшему куратору большие деньги за его дочь.
Через две недели капеллан пригласил Поля на воскресный завтрак.
- Как жаль, - вздыхал он, - что прошли времена настоящих университетских завтраков, "закусонов", как мы их в молодости называли. Ни у кого нет времени. Лекции начинаются в девять, остается одно воскресенье. Прошу вас, возьмите еще почек.
На завтраке присутствовал преподаватель, мистер Сниггс, который, как показалось Полю, довольно надменно обращался с капелланом, именуя его "падре".
Присутствовал, помимо того, студент-богослов из другого колледжа, некто Стаббс, серьезный молодой человек с тихим голосом и продуманными воззрениями. Он немного поспорил с мистером Сниггсом о планах перестройки библиотеки Бодлея. Поль поддержал Стаббса.
