Из дома выскочили Ковальчук с Васильевым, торопливо припустили к кирпичам.
– Был там один, только мы его… – выдохнул ефрейтор.
– Дядя Слава, вы как? – почти одновременно с ним спросил Илья.
– Ничего. Сказал бы, до свадьбы заживет, да давно женат, – изобразил улыбку Комаров.
– Ладно. Двинули.
Александр скептически посмотрел на парня, перевел взгляд на плотного ефрейтора. Вот кому надо помогать раненому! Но не по своей территории лежит путь, кто-то обязан прикрывать. А тут от более опытного солдата пользы заведомо больше, чем от парнишки. Хотя есть еще и Булкин, тоже человек не слабый.
– Где Булкин?
Словно в ответ раздался выстрел из «СВД», следом – еще один. Все поневоле схватились за оружие, однако противника видно не было. Зато от забора к основной группе торопливо бежал снайпер.
– Там пиндосы. Двоих я завалил, остальные попрятались.
– Уходим, мужики! Я головным, Ковальчук – замыкающим, остальные – помогают Комару. Тронули!
Вячеслав добросовестно попытался идти сам. Нога почти не слушалась, каждый шаг причинял явную боль, в итоге ходьба превратилась в прыганье на здоровой конечности, но Васильев и Булкин подставили плечи, и дело пошло быстрее.
Знакомый проулок. Александр выглянул в него осторожно, заранее приставив автомат к плечу, но никого там пока не было.
Взмах руки. Позади тоже пока не трещали выстрелы. Все-таки прошедшие дни приучили противника к определенной осторожности. Никаких нахрапов, ненужных рисков, хотя куда без них на войне?
Шевеление чуть в стороне. В саду за забором дрогнули ветки каких-то плодовых кустов. Капитан никогда не имел дачи, ничего не сажал и не сеял, и в ботанике разбирался очень слабо. Да и разница? Гораздо важнее, что там кто-то пытается пройти, не имея соответствующего опыта перемещений среди растений.
Левая рука привычно сдавила усики на гранате, потянула кольцо. Бросок – на кого бог пошлет. Как говорили в далеком детстве – на драку, собаку. Надо же, вспомнилось!
Негромкий хлопок, чей-то вскрик… Кому-то не повезло. Бывает.
Невезению тоже надо помогать – если оно чужое. Александр ужом проскользнул через дыру в заборе, заметил укрытый за зеленью силуэт и от души полоснул по нему из автомата. Семь шестьдесят два – это не новомодные уменьшенные калибры. Пули прошли сквозь тонкие ветки, почти не заметив препятствия, зато капитан шестым чувством ощутил, что минимум одна из них вонзилась в человеческое тело. Удаляющееся похрустывание – все-таки существуют баловни судьбы. Те, кто сразу удирает, не дожидаясь своей очереди. Автоматной.
Стремительное скольжение вперед. Ага. Вот разлегся один солдат, явно не нуждающийся в ничьей помощи, зато в стороне другой лежит и испуганно смотрит в дуло «АКМа». Что-то залопотал на английском, а глаза такие большие-большие…
– Не понимаю, – объявил капитан, плавно нажимая на спусковой крючок.
Привычно-короткая, на три патрона очередь, подчеркнула: отправляясь в чужие земли, весьма желательно предварительно изучить язык, а в идеале – еще и культуру и особенности национального менталитета. Не выучил, на кого же пенять?
Здесь делать было больше нечего. Гоняться за каждым беглецом – сам рано или поздно превратишься в дичь. Да и не в одиночках дело. Главное сейчас вывести Комара, потом – продержаться вместе с ребятами отведенные полтора часа. Или сколько их там осталось? Даже воздух давно пронзительно-вечерний, навевающий иные мысли и желания, отнюдь не связанные с войной.
Жаль, и на них тоже нет времени…
Обратный нырок по другую сторону забора. Троица, Комар и оба поддерживающих его бойца, уже успела миновать участок и теперь находилась в десятке метров впереди. Все правильно, секрет выхода из окружения – в непрерывном движении. Любая задержка может быть чревата, а раз никто не просит подмоги, то и незачем всем сразу вступать в бой. Тем более опытный слух говорит – в помощи нет необходимости.
Пришлось торопливо бежать вдогонку ребятам. Как раз бег капитан весьма не любил. Прошли времена, когда Александр постоянно находился в прекрасной физической форме. Нездоровый образ жизни, постоянное сидение за компьютером, курение, отсутствие должной нагрузки… Тут чуть пробежался, и язык на плечо. В мечтах мы все постоянно сильны, только если не тренироваться и не прилагать усилий, действительность почему-то оказывается совсем иной.
– Ничего, орелики! Немного осталось! – выдохнул капитан, проскакивая рядом с бойцами.
Они тоже устали и от способа перемещения, и от напряжения. На лице Комарова помимо боли отчетливо читалось чувство вины – мол, столько хлопот, и все из-за меня. Да и устал он больше всех. Непонятно, как еще держится?
Хотелось сказать им о последнем рывке, однако капитан суеверно предпочел промолчать. Были у него воспоминания, как порою все казалось позади, и вдруг обстановка резко менялась, и вместо долгожданного отдыха приходилось вступать в бой, вдвойне тяжелый из-за настроя.
Лучше не расслабляться…
– Подходим. У нас трехсотый. – Еще ладно, рация есть.
Надо было Комару тоже воспользоваться связью. Только как объяснить про двор и груду кирпичей?
Не рассчитывал Слава на помощь. Услал парнишку, чтобы хоть у того был шанс. Так что, все получилось к лучшему.
– Понял. Иду навстречу, – послышался в наушнике голос Громова.
Говорил капитан больше для перестраховки: вдруг примут не за тех да долбанут, как по ворогу? У них там бой идет вовсю. Но если решили помочь, еще лучше.
А уж способ помощи…
В знакомый и давно привычный треск очередей вдруг вклинилась басовитая нота. Ротный решил сыграть по-крупному и сразу зашел с козырного туза. Или, если не туза, то все равно с единственного козыря.
– Поднажали!
Ковальчук словно почувствовал, подтянулся к основной группе. Или пан, или пропал.
Бээмпэшка явно приближалась. С шумом, грохотом и прочими не слишком приятными для противника эффектами. Но диссонансом прогремел взрыв. Соревнование брони и снаряда длится долго, а тут броня-то ерундовая, зато против нее всегда найдется гранатомет.
– Сюда!
Здесь крохотный проулок выходил в улочку побольше, а уже та тянулась к улице нормальной. Бой шел на последней, наверное, показавшейся неприятелю более удобной и просторной. В сравнении со всевозможными проходами, где порою пара человек идет рядышком с трудом, а уж поставить пулемет – и даже деться от него будет некуда.
Вот и они. Солдаты в чужой форме старательно целились куда-то, но себя тоже берегли, зря не высовывались. Но один как раз возился с гранатометом, а много ли надо пехотной броне? Не танк все-таки.
Не слишком приятная вещь: две снайперские винтовки и три автомата в тылу. Да еще меньше чем с полусотни метров. Половина из дюжины солдат не успела осознать факт своей смерти. Остальные поняли, но по единственной причине – человек весьма живучее существо, а далеко не каждая пуля убивает мгновенно.
