— Ян, Антон, зайдете сзади, когда повозка остановится. Остальные лежат здесь и, если что, открывают огонь.
Я положил на землю винтовку, снял с себя все, что могло бы выдать во мне бойца, а не мирного жителя, вытащил пистолет и, держа его так, чтоб не было заметно, шагнул из-под прикрытия деревьев. Возница мгновенно вышел из своего сонного состояния и резко натянул поводья, отчего лошадь запнулась, а потом повернула голову и с укоризной на него глянула. Над бортиком телеги показалась голова пассажира. Я стоял и думал, что сказать. Закурить попросить, что ли? Или спросить, как пройти в Сенное? Нет, ставить незнакомцев в известность о нашей цели не следует. Пока я размышлял, возница первым подал голос.
— Ты еще хто таков будешь? — Одновременно с этими словами над бортиком телеги показался дрожащий винтовочный ствол. Возница тоже потянулся к оружию, но быстро снять с плеча его не получилось — винтовка висела не на плече, а за спиной.
— Мужики, перекусить есть что-нибудь? — ляпнул я первое, что пришло в голову, и мысленно сам себя стукнул по лбу за смороженную глупость.
— Отвечай, хто таков, а то пулю щас перекусишь! — дрожащим, не менее чем ствол в его руках, голосом отозвался сидевший в телеге. Перепил он, что ли? Вон как винтовка в руках пляшет! Или боится?
— Да заблудился я! — На ходу придумывая легенду, я краем глаза наблюдал, как из леса осторожно выходят Антон и Ян, держа на прицеле парочку в телеге. Те пока ничего не замечали — все их внимание было приковано к моей скромной персоне. — Второй день уже по этому лесу хожу. Со вчера не ел ничего! Только сюда к дороге вышел, гляжу — вы едете…
— А в лесу ты шо делаешь? — продолжил допрос возница, наконец-то начав справляться с оружием, которое никак не желало покидать его спину.
— Гуляю. А вы кто такие? Куда и откуда едете?
— Ты мне поспрошай тут! — нехорошо прищурился возница и визгливо крикнул: — А ну, ходь сюды!
— Ну, мужики… — Антон и Ян уже заняли свои позиции. — Я же по-хорошему!
— А по-плохому — это как? — хохотнул лежащий в телеге и тут же скривился, будто от головной боли.
— Так вот они, — я кивнул на стоящих за телегой бойцов, — по-разному могут. Но вам не понравится — факт!
Оба, и возница, и пассажир, будто по команде повернули голову назад и тут же увидели два смотрящих на них зрачка стволов. Причем одни из этих стволов — пулеметный. Возница аж подпрыгнул от неожиданности. А я, воспользовавшись минутным замешательством, поднял руку и нацелил на него свой «парабеллум». Когда тот снова повернулся ко мне и увидел пистолет, подпрыгнул снова — на этот раз, мне показалось, даже выше. Глаза у обоих, по крайней мере у возницы — я точно уверен, округлились до такой степени, что я еле подавил смех.
— Оружие на землю! — скомандовал я. — И слезайте с телеги.
Через секунду, перелетев через борт, шмякнулась на землю первая винтовка. Возница, справившийся наконец со своим оружием, тоже бросил его на землю. Вскоре оба мужика стояли у телеги, а я махнул остальным своим товарищам, чтобы выходили из леса. Пассажир, увидев еще шестерых вооруженных людей, очень-очень горестно вздохнул.
— Так кто вы? Откуда и куда едете? — повторил я свой вопрос.
— С Сенного едем, — хмуро ответил возница. — До Коросятина.
Я отметил про себя, что он так и не назвался. Ладно, сделаю вид, что не заметил. Успею еще спросить.
— А что вам там, в Коросятине, надо?
— Дела там у нас, — так же кратко и неохотно ответил второй мужик.
— А оружие вам зачем?
— Так мало ли кто на дороге… Бандитов тут по лесам… — Он замялся, видимо осознав, что говорит с теми самыми «бандитами», и замолк.
— Генрих, обыщи их! — Не хотят говорить сами — может, их карманы скажут больше. А потом уже и продолжим разговор.
Генрих, не отводя глаз от лица возницы, подошел и принялся проверять карманы. Мужики напряглись, но никто даже не дернулся. Ну да, под прицелом восьми стволов особо не подергаешься! Должен вам сказать, проверять чужие карманы получалось у Генриха очень неловко. Интеллигент, одним словом… Навыков обыска, присущих доблестным правоохранителям и их антагонистам, ему явно не хватало. Но, несмотря на свою неловкость, он довольно быстро справился и вскоре протянул мне все найденное при наших задержанных. Пара узелков с табаком, спички, десятка два патронов… А самое интересное — две белые нарукавные повязки и несколько аккуратно сложенных бумажек. Значит, все-таки полицаи. Видимо, что-то отразилось в моих глазах, потому что один из полицаев дернулся и даже успел сделать шаг в сторону, но был тут же сбит с ног. Второго положили на землю, не дожидаясь действий с его стороны. Работали мои ребята, прямо скажу, не стесняясь и не сдерживаясь. Особенно освобожденные на лесопилке евреи. Зельц вообще не удовлетворился только тем, что обездвижил пленных, — он еще хорошенько саданул пару раз одному из них ногой по ребрам и продолжал бы дальше, если бы я его не одернул.
— Что с ними делать? — спросил Антон, хотя по его глазам было видно, что в ответе он не сомневается.
Я посмотрел на полицаев, потом на своих бойцов. Генрих, Филипп, Алик и Семен дрожали от злости. Вот и еще одна проверка, которую выдержал Зельц, подумал я. Хотя и мелочь, но отношение к полицаям у него совсем не теплое. Кстати, новичкам переодеться бы… Вон, совсем в лохмотьях. Полицаев, конечно, в расход. А одежду пусть возьмут те, кому она подойдет. Но сначала надо этих полицаев расспросить — за этим же и останавливали.
— Поспрашиваем немного, — ответил я, — а потом посмотрим.
Я подошел и присел рядом с лежащими полицаями. Тот, который лежал в телеге, смотрел на меня безразличными глазами. От него сильно несло перегаром — точно бухал вчера. Потому и винтовка в руках так дрожала. Зато второй, который сидел на козлах, злобно зыркал то на меня, то на остальных.
— Ничего вам не скажу! — прошипел он.
— Скажешь, — со всей возможной уверенностью возразил я, взял его за волосы и поднял голову так, чтобы полицай видел Генриха, Филиппа, Алика и Семена. — Видишь этих четверых? О том, что прошлой ночью лесопилку сожгли, слышал? Так вот их мы из сарая на той лесопилке, где над ними ваши товарищи издевались, вытащили. Как думаешь, что они с вами сделают?
Полицай промолчал. Зато другой тут же принялся умолять не отдавать его Генриху с компанией и обещал рассказать все, что знает. Дальше разговор пошел как по рельсам. Мы узнали, что они выехали в Коросятин для участия в поисках бандитов, которые сожгли лесопилку, а в Сенном остались только староста и еще два полицая. В Коросятине силами полиции собирался отряд для прочесывания окрестных лесов. Правда, направление и глубину прочесывания наши пленные не знали — точную задачу им должны были поставить на месте. На хуторах севернее Сенного ни немцев, ни полицаев не было, а восточнее — в Пустомолах, — было полтора десятка. Зато в Тучине обосновалась целая рота немцев, которую разместили там после того, как сгорел мост через Горынь. Вот это уже очень приятная новость. Я расспросил о поджоге моста поподробнее — тем, кто организовал диверсию, удалось скрыться. Значит, Селиванов и еще трое бойцов живы! Настроение тут же поднялось. Я стал спрашивать о мосте возле Дроздова — оказалось, и там все прошло как по маслу. Восемь человек! Восемь человек из нашей старой группы выжили! А если считать нас с Антоном — получается уже десять. Может, и из тех, с кем я взрывал шоссейный мост, кто-то выжил! Только где они все? Пошли догонять отряд или, как мы, где-то здесь по лесам прячутся? Ладно, живы — и хорошо. Очень хорошо! Положившись на удачу, я задал вопрос о шоссейном мосте возле Гощи. Но, кроме того, что после взрыва моста всю окрестную полицию подняли на уши и заставили прочесать в поисках бандитов чуть ли не каждую щель, я ничего не узнал. Хотя, если немцы так обеспокоились, возможно, кто-то ушел. Столько хороших новостей… Может, не расстреливать их? — думал я после допроса. Но тут же отогнал от себя эту мысль. А что с ними делать? Не отпускать же!
