— Не опоздали. Сенное совсем рядом. Если бы… Мы бы услышали стрельбу, увидели бы дым…
Конечно, жителей села могли просто перевешать. Хотя этот вариант неправдоподобен. Строить виселицы для всех жителей села, вешать их… Не будут сволочи так напрягаться! Скорее перестреляют или загонят в какой-нибудь сарай и подожгут.
— Нас всего восемь человек, — подал голос Шпажкин. — Ни одного пулемета… — Он покачал головой. — И гранат нет. Как мы немцев разобьем? Но если прикажете, командир…
— У нас достаточно взрывчатки. — Я изложил выводы, к которым пришел, когда мы шли к этому полю. — Если будет одна машина — подорвем ее, и дело с концом, — подытожил я. — Если две, то вторую придется расстреливать. Может быть, еще заложу фугас на обочине, — я заколебался, — но он может оказаться бесполезен, если не угадаю расстояние между машинами.
До Сенного мы добежали буквально за полтора-два часа. Пять или шесть километров по полю — не такое уж большое расстояние, даже если учесть, что бежали в темноте. Конечно, если бы мы не были нагружены, то справились бы быстрее, но и так неплохо.
Засаду решили устроить примерно в трехстах метрах от села. Место оказалось на удивление удобным, несмотря на то что ближайшие деревья были в двухстах метрах. Дорога здесь проходила через глубокую ложбину меж двумя холмами — полого спускалась с длинного, протянувшегося с запада на восток холма и, пройдя метров тридцать через низину, круто карабкалась на следующий холм. Если устроить позиции на его склоне да обстрелять противника, когда он будет находиться в низине… Мое настроение существенно улучшилось. Если все сделать правильно, то наша засада будет очень походить на тир. Единственное, что настораживало, — близость села в нашем тылу.
— Шпажкин! — Громкий шепот прозвучал в ночной тишине так резко, что я, испугавшись собственного голоса, невольно оглянулся на Сенное за своей спиной. Денис быстро подбежал ко мне. — Бери двоих и дуй в Сенное.
Я подробно объяснил, как найти хату Кожешихи. Надо выяснить у бабушки, есть ли в Сенном полицаи. Если таковые найдутся, то задача посланной группы — сделать, только без шума, так, чтобы они не вышли на нас с тыла. Мало будет приятного, если, когда мы прижмем немцев, полицаи в свою очередь прижмут нас. И в любом случае ребята должны были позаботиться о том, чтобы жители села спрятались в лесу.
— Сделаем, командир, — прошептал Шпажкин и через пару минут с двумя бойцами исчез среди ночных теней.
— Симонов! — На этот раз я не дергался, хотя все равно казалось, что говорю слишком громко.
Когда боец подбежал, я уже копался в мешках с взрывчаткой. Мы захватили с собой два деревянных корпуса от мин, предварительно снова укомплектовав их брикетами с толом. Зачем придумывать и делать новые корпуса для зарядов, если прямо под ногами валяются уже готовые? Так, в одной мине два килограмма восемьсот граммов тола. Я немного задумался. Мины противогусеничные, то есть их мощности хватит только на то, чтобы сбить гусеницу с неудачливого танка, остановить его. Грузовик, конечно, не танк, но… Хватит ли такого количества взрывчатки, чтобы его уничтожить? Поколебавшись, добавил еще пять брикетов — получается, почти пять килограммов. Должно хватить.
— Возьми кого-нибудь, и спрячьте остальную взрывчатку в лесу.
Вполне возможно, что придется уходить быстро. Не бежать же с грузом! Если все пройдет гладко, то мы заберем мешки при отходе. Если нет, то к тайнику потом всегда можно вернуться.
Теперь мы остались вчетвером. Маловато, конечно, но, думаю, Симонов обернется быстро. Первую мину я решил заложить на самом гребне холма. Это сейчас, ночью, практически ничего не видно. А ведь немцы поедут днем. Мы все равно не сможем так поставить мину, чтобы не осталось никаких следов. Это же не лес, где можно накидать сверху листьев и прочего мусора, да так, что никто и не заподозрит ничего. Здесь обычная, разбитая тележными колесами и глубокими промоинами, образовавшимися от потоков дождевой воды, стекающих с холма, грунтовка. Ни кустов по обочинам, ни деревьев… Место, где будет заложена мина, не скрыть. Но если расположить мину на верхушке холма, чуть-чуть за той границей, за которой машина выравнивается после подъема, то издалека это место не будет просматриваться из-за гребня, а вблизи его закроет задравшийся на подъеме капот грузовика. Правда, если впереди будет ехать мотоцикл… Все же стоит попробовать хоть как-то замаскировать.
Около часа возились с утрамбованной ногами, копытами и колесами землей дороги — копать такую удовольствие не из приятных. Будто в камень вгрызаешься. Копали неглубоко, но довольно много времени потратили на то, чтобы, по моей идее, сохранить целым верхний слой почвы, который потом, как дерн в лесу, положить сверху для маскировки, но из этого ничего не получилось — сухая земля крошилась и рассыпалась, едва ее брали в руки. Единственное, что радовало, — если немцы не поедут по обочине, то машина обязательно наедет на мину. Глубокая промоина сильно сужала дорогу, оставляя место, лишь чтобы проехать. Кроме того, мина оказалась практически впритык к обочине.
Примерно в это же время вернулся Симонов. Выслушав его доклад о том, что лишняя взрывчатка надежно спрятана, и на всякий случай расспросив, как найти тайник, я отправил Алексея с двумя бойцами копать ячейки. Не лежать же нам, в самом деле, на ровном поле, поджидая врага. А неглубокие окопчики для стрельбы лежа, да еще и замаскированные кустами — после выполнения земляных работ бойцы должны были снова отправиться в лес и притащить оттуда несколько срубленных кустов, — дают шанс остаться незамеченными. Правда, местные могут удивиться, откуда в поле за ночь появились кусты, но Шпажкин с ребятами должны позаботиться о тех, кто мог бы обратить на это внимание немцев.
В выкопанную яму были уложены пять брикетов тола, а сверху на них примостилась мина. Теперь пришло время поставить ее на взвод. Я посмотрел на небо — глухая ночь, но чувствовал, что рассвет близко. Вот-вот горизонт на востоке начнет светлеть. Руки стали подрагивать. Снаряжать МУВ в темноте? О таком даже думать не хотелось, но других вариантов ведь не было. Ставим на место запал. Осторожно снаряжаем мину взрывателем…
К гвоздю, бывшему во взрывателе вместо предохранительной чеки — боевая чека из-за своей формы не подходила для моего замысла, — была привязана веревка. Еще когда бойцы разбирали мины возле Коросятина, я тщательно обдумал, каким образом привести заряд в действие. Нажимной способ я отбросил сразу. Во-первых, прикапывать снаряженный МУВ, который может сработать в любой момент из-за лишнего кома земли, упавшего на крышку мины, слишком опасно. Во-вторых, если немцы все же отправят вперед мотоцикл, то он и приведет в действие мину, а нам придется разбираться с теми, которые будут ехать в грузовике.
Наконец-то все готово. Ждать. Больше всего на свете я ненавижу ждать! Лежу в своем окопчике. В паре метров слева — Селиванов. Справа — Симонов. Поглаживая видавший виды трофейный «маузер», с грустью вспоминаю СВТ, спасшую мне жизнь в этом самом Сенном, но для меня утерянную. Пять патронов в магазине… Передергивать затвор перед каждым выстрелом… Чтобы лишний раз не расстраиваться, я даже не стал думать о МП-40.
