– Скажи, Косец, а зачем ты хочешь в бою погибнуть, почему не совершил ритуальное самоубийство?
– Сам не знаю. Чувствую, что так правильно, вот и всё.
Резко развернувшись, он вытащил топор и решительным шагом направился к своему противнику. Когда расстояние между ними сократилось до трёх метров, Ига остановился, чуть кивнул и приподнял своё оружие на уровень груди.
– Готовы? – находясь в стороне, спросил я бойцов.
– Да! – одновременный ответ от обоих.
– Начали!
Первым в атаку пошёл Ига Косец. С радостной улыбкой военный вождь Фиолетовых Ромбов наступал на нашего воина, а тот, не нанося ни одного ответного удара, собранный и сосредоточенный, прикрываясь своими клинками, только уклонялся от его стремительного смертельного оружия. Так продолжалось не менее минуты. Все мы, бойцы отряда и офицеры, наблюдающие за схваткой, которая при любом исходе будет стоить жизни одному из поединщиков, не понимали, почему же Мустафа медлит и не переходит в контратаку. Но вот наш боец активизировался. Он провёл серию из нескольких ударов по верхнему уровню и, поймав Игу на том, что тот был вынужден защищать свою голову, подобно гадюке, которая жалит неожиданно и внезапно, извернулся, полоснул по его ногам клинками и снова отскочил.
Мустафа хорошо всё сделал, до самой кости рассёк противнику левое бедро, и алая кровь потоком хлынула из вен сектанта. Однако адреналин всё ещё переполнял Игу, и казалось, он не замечает тяжёлой раны. Не обращая внимания на то, что прихрамывает, вождь вновь ринулся в атаку. Видимо, он надеялся на ещё один-два удара, но воспитанник турецких кочевников встретил его оружие своими клинками, отвёл очередной взмах топора, и сектант на секунду остановился. Мустафа на это и рассчитывал. Красиво и грациозно, как будто это игра, а не бой, он прыгнул на Игу и оказался с его левого бока. Блеск стали. Косой удар сверху вниз. Еле слышный свист клинка, и отрубленные руки Иги Косца, сжимающие топор, падают в пыль.
Вождь по-прежнему не кричит, а только смотрит на Мустафу. В его глазах боль и немая просьба, и воин, поняв, чего желает его враг, наносит последний завершающий удар. Стремительный выпад вперёд! И изогнутое лезвие вонзается под подбородок человека с татуировками ромбов на щеках. Острая сталь проникает в мозг Иги Косца, и, уже не мучаясь, он валится на своё грозное оружие.
Наш воин стряхивает с клинков кровь, склоняется в лёгком поклоне над телом военного вождя, как это велит делать обычай воспитавшего его племени, и в полной тишине, готовой вот-вот взорваться приветственными криками, говорит:
– Достойный противник был.
– А-а-а! – радуются наши воины, подхватывают Мустафу на руки и несколько раз подкидывают вверх.
Были бы мы сейчас где-то в спокойном месте, устроили бы по поводу славной победы пиршество и отдохнули бы от всей нашей широкой души, но время поджимает. До темноты ещё три часа, и за эти сто восемьдесят минут надо успеть преодолеть хотя бы десяток километров.
Боеприпасы с трупов сектантов и добыча собраны, лошадей привели в городок и, оставив в Архангельском проводника из Анны, нескольких молодых бойцов, Луку Бастико и шестерых наших раненых, которые все вместе должны завтра отправиться в сторону Воронежа, мы снова начинаем движение. Скоро, наверное уже следующим вечером, отряд достигнет Борисоглебска и Грибановского поселения, а там уже основные силы врага и новый бой.
– По коням! – звучат команды сержантов.
– Дозорная группа вперёд!
– Не спать, воины!
Отряд в сёдлах. Я вспрыгиваю на лошадь, становлюсь в центре походного строя и даю отмашку рукой: «Пошли!»
Глава 21
Воронежская область. Борисоглебский район.
25.07.2065—26.07.2065
Свежий зелёный цвет окрестных лесов радует глаз. Ласковое солнышко висит над головой, а толстый мохнатый шмель невозмутимо перебирается с рукава моей горки на примятую траву. Красотища! Сейчас бы прилечь в рощице на берегу какой-нибудь тихой речушки, оборудовать стоянку, поставить сеть, а самому поваляться с Лидой в обнимку в укромном тенистом месте. Но это только мечты, которые проскочили в голове светлой полоской и были вытеснены суровой реальностью. Я стою под сенью раскидистого молодого дубка и наблюдаю за тем, что происходит километрах в трёх с половиной от моей позиции. Там, на развалинах нескольких зданий, вблизи небольшого железнодорожного разъезда, обозначенного на моей карте как 667-й километр, идёт жестокий бой, расклад которого мне понятен. Судя по всему, Внуки Зари всё же смогли выманить часть сил защитников Воронежа-45 за пределы их укреплений. Сектанты отступали от ракетно-артиллерийской базы в сторону находящегося между станциями Грибановка и Борисоглебск разъезда, до чумы обслуживавшего объект «С». И когда увлечённые погоней местные воины оторвались от своих основных сил, сатанисты зажали солдат на развалинах и теперь планомерно, не торопясь их уничтожают.
На развалинах двух зданий закрепилось человек двадцать пять, при автоматическом оружии и пяти ручных пулемётах, если судить по звукам выстрелов, самых обычных ПКМ. Против них более тысячи Внуков Зари, рассыпавшихся по молодому подлеску вокруг разъезда. Сколько времени люди смогут продержаться? Двадцать минут, при удаче, может, даже полчаса. Немного. А чем мы можем им помочь? И так прикидывал, и эдак, и вывод всегда один – ничем. Мой отряд не в состоянии разомкнуть кольцо окружения вокруг местных воинов. Слишком незначительны наши силы, открытого боя нам не вытянуть, а у сатанистов много огнестрельного оружия, на порядок больше, чем у Фиолетовых Ромбов, позавчера уничтоженных нами в Архангельском анклаве.
Я отвлёкся, опустил бинокль и посмотрел назад, на готовых к бою воинов отряда, засевших вдоль опушки. Напряжённые потные лица, грязная одежда и хорошо смазанное оружие. Все эти люди, за исключением офицеров и сержантов дипломатической миссии во главе с капитаном Мироновым, идут за мной на добровольных началах. Кто-то в отряде из-за денег, кто-то борец за идею, а кому-то просто некуда было деться: кроме как воевать, он ничего больше не умеет. Мы все разные, но есть у нас и много общего, и среди всего прочего основное – никто из нас не хочет умирать. Нет, я не могу послать своих воинов в самоубийственную атаку, а потому, простите меня, солдаты Воронежа-45, но помощи вам не будет.
Определившись с тем, что пока мы ограничиваемся наблюдением, я поднял бинокль и снова посмотрел на поле. И одновременно с этим моим движением стоящий на одном колене рядом со мной Крепыш полушёпотом, как если бы враг был совсем рядом, произнёс:
– Мечник, по центру смотри. Геройские парни, уважаю таких.
Посмотреть было на что. Осаждённые солдаты, все как один одетые в униформу российской армии образца 2009 года, пятнистый тёмно-зелёный камуфляж, перешли в контратаку. Из зданий высыпало около пятнадцати человек и, поливая огнём из автоматов и пулемётов всё пространство вокруг себя, они рванулись на сатанистов. Из-за слишком большого расстояния лиц этих идущих на смерть храбрых людей было не разглядеть, а шум боя доносился в виде приглушённого стрекотанья швейных машинок и хлопков взрывающихся гранат. Видимо, у попавших в ловушку бойцов заканчивались боеприпасы, и они решили не ждать рукопашной схватки.
